Хамский стиль в политической истории

Ветхозаветный Хам стал образным негодяем потому, что "увидел наготу отца своего". То есть, по древним обычаям, осрамил и унизил своего отца Ноя, которого обязан был почитать. Унизил, обнажив его сонного, не способного защитить себя от позора.

С тех давних пор хамством общепринято считать неуважительное отношение к своим родителям, обычаям предков и старшим. Все религии поддерживают эту норму нравственности. Поэтому благовоспитанные люди независимо от религиозных убеждений не могут позволить себе опускаться до хамства, тем более публично, претендуя на некую лидирующую роль в обществе.

Тем не менее, осуждение и демонизация советского прошлого с хамских позиций — преднамеренного выпячивания негативных суждений и домыслов — продолжаются уже без малого три десятка лет, становятся всё циничней и подлее, пропагандируются в СМИ, как атрибут истинной демократии и как демонстрация свободы слова. Говорят, подобный суд над советской и более ранней историей вырабатывает иммунитет против повторения прошлых трагических ошибок. Но какой же это суд, если советская культовая пропаганда Великой Октябрьской Социалистической революции и заслуг большевиков заменяется антисоветской ложью, построенной исключительно на критике этой культовой пропаганды? Ведь, по существу, правды о прошлом в этой критике так и нет. А есть иная пропаганда, выдаваемая за "правду", и не более того.

Да и судьи-то кто? Если присмотреться, то это люди, которые ни за что никогда не отвечали, жили сами по себе и для себя, подстраиваясь под политическую конъюнктуру и как бы поднимаясь над обществом. Одни теперь приближены к щедротам власти, другие — к траншам американской или европейской демократии, третьи пока стараются заслужить то или другое. Все они как бы защищают гражданские права, заново перетряхивая прошлое, но сами граждане России для них что-то вроде неразумного темного стада, которое надо бы десталинизировать и рассоветизировать и которому следует привить отвращение к революционному и советскому прошлому своей страны. Задача эта чисто политическая, не имеющая ничего общего с осмыслением самой истории.

Кто виноват в революции?

В советской историографии главными героями революционерами были всегда исключительно большевики — члены РСДРП(б), с гениальным вождём мирового пролетариата Лениным во главе. В новой антисоветской истории большевики и Ленин изображаются теперь главными злодеями, разорившими Российскую империю, развязавшими гражданскую войну и развернувшими кровавые репрессии, узурпировав власть в стране. Упрощенные советские идеологические штампы антикоммунисты заменили примитивной критикой большевизма, положившей начало погрому всей советской истории. Само собой, это делается ради "цивилизованной демократии" — так они говорят.

Те, кто учил советскую историю по учебникам и лекциям добросовестных преподавателей, наверное, помнят, что самыми активными революционерами перед Первой мировой войной были конституционные демократы (кадеты), социал-революционеры (эсеры) и социал-демократы, разделившиеся на большевиков и меньшевиков. Большевики, как и другие революционеры, выступали за свержение монархии, но заслуги их в отречении царя от престола почти нет. Царя принудили к отречению военная верхушка и крупная буржуазия в его окружении, пытаясь ослабить политический кризис сменой монарха и принятием конституции. Но преемственная реформа монархической власти не состоялась.

Февральская буржуазная революция посеяла в воюющей стране хаос, выйти из которого было невозможно без жесткой власти в форме диктатуры. К маю 1917 года стало формироваться так называемое гражданское белое движение, то есть движение без партийной идеологии и политических разногласий, чтобы консолидировать общество на спасение Российской республики от разложения и распада. В июле премьеру Керенскому было предложено прибегнуть к военной диктатуре. Но революционные настроения в Петрограде и в армии были уже настолько критическими, что радикальные политические партии могли этим воспользоваться для организации мятежа под лозунгом борьбы с диктатурой контрреволюционного правительства. Эсер и масон Керенский медлил с решением, теряя время. Большевики к той поре стали преобладать в Петросовете.

Июльские события и неудавшийся поход на Петроград только что назначенного верховным командующим генерала Корнилова — кандидата в военные диктаторы — привели государственную власть к полному коллапсу. Армия была разложена. На юге стала формироваться добровольческая армия с идеологией белого движения, за что в советской политической риторике и истории стала называться нарицательно Белой гвардией, как антипод Красной гвардии. К белым стали причислять всех, кто выступал против красной власти и красных.

В условиях полной недееспособности формального государства большевики Петросовета совершили Октябрьский переворот, как иногда называл Ленин Великую Октябрьскую Социалистическую революцию. Другой политической силы в столице, способной решительно взять управление государством на себя, в той ситуации не оказалось. Остальная Россия была оповещена о смене центральной власти по телеграфу, да и то он не везде был.

В Октябрьском перевороте приняли участие левые эсеры и кадеты, выступавшие за свержение Временного правительства, но в новое правительство они не вошли. Губернии и наместничества стали объявлять себя республиками и провозглашать независимость в соответствии с правом наций на самоопределение почти сразу же после отречения царя от престола, а тут во главе новой власти встал сам Ленин — сторонник самоопределения, как и другие революционные партии, включая кадетов. Тенденции к распаду бывшей империи усилились.

Бесплодные программы и политическая риторика никак не способствовали восстановлению государственной власти. Митинговщина в армии нарастала, пёстрая революционная стихия не прекращались. Новая власть столкнулась с грозной темной силой, сопровождающей всякую эпоху перемен, — с народной анархией и растущим недовольством властью как таковой.

Разве в перестройку 80-90-х было по-другому? Разница только в том, что тогда в малограмотной России не было ни радио, ни телевидения, ни доступного широкому зрителю кино. Народ жил слухами да репортажами из газет, которые пересказывали друг другу, да ещё собирались на митинги поругать власть.

В перестройку 90-х и позже проклятия в адрес КПСС, советской власти и большевиков на всю страну и за рубеж транслировали редакции многотиражных газет, радио и телевидения. Традиционное доверие советского народа к СМИ использовалось для фальсификации исторических фактов и дезинформации под видом гласности, как бы основанных на новых данных из рассекреченных архивов. Громили историю СССР. Но без прошлого нет будущего. Союз распался.

Большевиков обвиняют в том, что они перешли к диктатуре, отказавшись от социал-демократии. Конституция РСФСР закрепляла законом диктатуру пролетариата, как политическую систему власти до построения социализма. Но ведь по-другому и быть не могло! Все революции и перевороты в передовой Европе и даже в отсталой Африке заканчивались диктатурой с идеологией победивших сил. Россия объективно не могла быть исключением. Иначе новой власти было не выжить и поставленных целей не достичь. Интересно было бы узнать, какую диктатуру предпочли бы критики советской истории: корниловскую, белогвардейскую или левоэсеровскую? Любая диктатура предполагает репрессии.

Большевиков осуждают и за то, что капиталистическая экономика Российской империи была заменена коммунистическим экспериментом, по антисоветской терминологии. Мол, Россия накануне войны испытывала бурный экономический подъём и, если бы не революция и "экспроприация экспроприаторов", то победила бы в войне и достигла бы гораздо большего в экономике, чем при Сталине. Россия при царе была главным поставщиком зерна в Европу, а при Сталине разразился голод. Вот уж это наше "если бы да кабы..."!

Может, в столичных и больших городах и хрустели французскими булками, на заводах квалифицированным рабочим неплохо платили. Но остальная Россия жила в прозябании от урожая к урожаю, переживая голод от недорода каждые два-три года. Зерно же при посредничестве государства экспортировали помещики, на которых батрачили крестьяне. Многие из крестьян перебивались случайными заработками, в городах росла безработица. Поэтому первым требованием революционеров стало право на труд, а лозунг "Землю — крестьянам, фабрики — рабочим!" стал общим бунтарским, а не только большевистским. Социальной базой РСДРП считался рабочий класс, городской пролетариат, а у эсеров — крестьянство.

Подобная канва революционных событий сегодня не выгодна политически. Потому что в нынешней РФ тотальная приватизация промышленности и земли, национальных ресурсов на колониальный американский манер неоспорима и пересмотру не подлежит Так считает новый правящий класс, веря в свою вечность. На очереди оцифровка экономики и общества, превращение государства в доходную корпорацию и её интеграция в мировую финансовую империю.

О гражданской войне и репрессиях

По версии антисоветчиков, гражданскую войну начали злодеи-большевики. А после победы над белыми они же развязали неслыханные по масштабам политические репрессии. То есть, большевики — зачинщики всех бед. И тут антисоветской хамской чёрной "правды" больше, чем её было на самом деле.

Любая власть не может не защищать себя. Любая революция претерпевает реакцию консерваторов и оппонентов. Гражданская война была неизбежной, поскольку она порождается непримиримыми силами в борьбе за власть. Таковы общественные законы и историческая практика. Никакой зависимости от идеологии у этих законов нет. Христиане были не менее жестокими, чем язычники, когда дело касалось власти и передела богатства.

Первые декреты Совнаркома и его председателя Ленина были похожи на благие намерения. Даже созданная в декабре 1917 года ВЧК (проект свергнутого правительства Керенского) поначалу не являлась репрессивным органом. Но обстоятельства заставляли переходить от деклараций к конкретным репрессивным действиям по защите государства от развала.

Первым делом советская власть начала реформировать армию. Кроме внешнего врага, советскому государству угрозу представляла Добровольческая армия на юге, которая начала формироваться после провала корниловского похода на Петроград в августе 1917 года, то есть ещё до Октябрьской революции.

Не вдаваясь в подробности, отметим, что формирование Добровольческой (Белой) армии и РККА на добровольной основе не удалась ни там ни там. Тем не менее, сформированная на основе воинской обязанности РККА одержала победу в гражданской войне. Причины называются разные.

Прежде всего, между белыми генералами не было единства и общих благородных целей во взглядах на будущее России, как это показывают в кино. Все они сотрудничали с иностранными интервентами на выгодных для союзников условиях, надеясь не только на материальную помощь оружием и амуницией с их стороны, но и на прямые боевые действия союзных войск против РККА. При этом генералы соперничали между собой, представляя каждый себя перед иностранцами в качестве будущего правителя России. Но для иностранцев они были всего лишь теми людьми, которые продвигали и обеспечивали их интересы в России с выгодой для себя. Такова была суть белого патриотизма на практике и тогда, и 20 лет спустя.

В РККА комиссаров временного правительства сменили назначенцы Троцкого, которые успешно вели идеологическую работу с личным составом и офицерами, не только разъясняя политику большевиков по сохранению государства, но и опираясь на народный патриотизм — враг носил английскую форму и получал оружие из-за границы. К тому же, если в армии генерала Деникина были кое-какие представители различных политических групп, кроме большевиков, конечно, то адмирал Колчак расстреливал и вешал всех причастных к политическим партиям, будь то депутаты Учредительного собрания, эсеры, кадеты или большевики и им сочувствующие. Выходит, по натуре он был конченным диктатором или психопатом, а его войска — карателями. Есть свидетельства о его связи с английской разведкой. Однако этой стороны личности Колчака историки не касаются даже тогда, когда упоминают об исчезновении колчаковского эшелона с золотым запасом России.

Характерным является и соотношение бывших кадровых царских офицеров, служивших у белых и красных. В РККА их было вдвое больше. Собственно, именно они сформировали и обучили Красную армию.

К массовым репрессиям советское государство стало прибегать после того, как был организован ряд эсеровских мятежей и восстаний. Дело в том, что эсеры и меньшевики в местных советах занимали большинство мест, а в центре преобладали большевики. Эсеры решили восстановить справедливость, как они считали, новой революцией или контрреволюцией, ведь они представляли собой крестьянское большинство России и мелких собственников из мещан. Но по конституции РСФСР уже была государством диктатуры пролетариата и делиться властью с буржуазной партией или уступать ей власть без боя большевики не собирались. Эсеры тоже были неуступчивы, как и меньшевики.

Эсеры начали борьбу за власть и её проиграли. Зато репрессивные органы советского государства стали его важной частью и ВЧК поменяла своё предназначение и организационную форму. С тех пор любое антисоветское выступление или высказывание, а тем более действие, жёстко пресекались и жестоко карались. В этом проявляется всё та же революционная закономерность. Репрессии — это, в сущности, продолжение гражданской войны. Разве на образцовом Западе в его истории было по-другому?

В подобных обстоятельствах так же закономерно начинает процветать и карьеризм особого рода. Многие малограмотные, но полномочные сотрудники ВЧК-ОГПУ-НКВД строили свою карьеру на доносах, если говорить упрощенно. Даже не слишком придирчивые чекисты не могли не реагировать на донос, потому что этим сами давали повод для сомнений в своей лояльности "диктатуре пролетариата". Ведь доносчик мог об этом сообщить в более высокую инстанцию другому малограмотному, но преданному карьеристу и за непринятие мер последовало бы суровое наказание. Так создавалась репрессивная система от уровня исполнительских функций оперуполномоченного до законодательной и судебной практики высших инстанций. Сам Сталин был её заложником и рисковал головой, если бы пошел против "пролетарской диктатуры". Потому он и старался избавиться в руководстве партии и правительстве от старых ортодоксальных большевиков, то есть от чересчур принципиальных соглядатаев и троцкистов. Но об этом должны рассказывать не предвзятые историки-пропагандисты, а добросовестные исследователи.

Пока же историки антисоветчики и всякие аналитики прошлого представляют нам Сталина как всемогущего пастуха огромного людского стада. Та же картина повторяется сегодня и в оценке новейшей истории: во всех бедах винят Путина, в развале страны — Горбачёва и Ельцина, остальные — "не при делах".

Система доносов не существовала сама по себе, оторвано от повседневных жизненных ситуаций. С помощью доносов некоторые граждане с "активными жизненными позициями" устраняли своих карьерных, любовных, коммунально-квартирных соперников. А кому-то доносить было в удовольствие. Смогут ли критики советской истории назвать хотя бы одно европейское государство, в котором этого нет и не было никогда? Но европейцы не занимаются самоедством и не комплексуют по поводу своей ужасной истории, и свою демократию считают идеальной. В Америке доносительство — норма, как в политике, так и в быту.

Все эти события в нашей истории у нормального человека вызывают болезненные переживания. Исправить в прошлом уже ничего нельзя. Но в любом случае к истории надо относиться с пониманием и уважительно, не идеализируя и не оглупляя ушедшие поколения с их наследуемой добродетелью и такими же пороками. Им было не дано знать о будущем то, что теперь знаем мы об их и своём времени. И спекулировать сегодня на этом ради политической выгоды просто подло.

"Не судите да не судимы будете"

Особое сожаление и боль вызывают репрессии против священников. Нам объясняют, что причиной этих репрессий был патологический атеизм большевиков и идеологическое соперничество материализма и религии. Но это не совсем так, даже если такое соперничество и существовало на уровне идеи. Причины репрессий были проще и ближе к жизненным обстоятельствам того времени.

С петровских времён и до 1917 года главой русской православной церкви, причем никонианской её ветви, был сам царь. Кроме никонианской православной церкви в России существовали несколько согласий и толков православных старообрядцев, на которые полномочия обер-прокурора Святейшего Синода не распространялись.

После отречения царя от престола церковь оказалась обезглавленной, но продолжала оставаться государственным духовным или идеологическим, говоря современным языком, институтом. Священники относились к духовному сословию и находились на государственном содержании. Всё церковное имущество от построек до ризниц принадлежало государству, потому что приобреталось и содержалось за счет казны. Попы и церковные иерархи приравнивались к государственным служащим и миряне-прихожане привычно видели в них не только божьих слуг, но и слуг монаршей власти. А к власти в России отношение особенное.

С падением монархии в православии стало выделяться течение так называемых обновленцев, которые хотели служить новой власти и дальше, но по обновлённым правилам. Этот факт историки считают малозначительным, но он показывает отсутствие острого идеологического конфликта между революционной властью и церковью. Наоборот, обновленцев в советское время поддерживало ОГПУ. Началась междоусобица с патриархией за овладение приходами. И это оказало своё влияние на репрессии священнослужителей. Обновленцы самораспустились только после войны в 1946 году, слившись с РПЦ.

Самый чувствительный удар по церкви нанёс декрет СНК об отделении церкви от государства, принятый в конце января 1918 года. Все иерархи, священники, церковные служащие получили от советской власти расчет с выплатой причитающегося жалованья по март включительно. С этих пор правительство не выделяло бюджетных денег на содержание храмов и в пользу монастырей. Хотя церковное имущество юридически по-прежнему оставалось государственным, как унаследованное от казны царского правительства.

Последствия отделения от государства для церкви оказались печальными. Приходы не обеспечивали должного содержания клира и храмов. Монастыри опустели — их насельники вернулись в семьи родственников, разошлись по городам и весям, чтобы выжить. И хотя в октябре 1917 года в РПЦ было восстановлено патриаршество, в храмах даже служили хвалебные молебны советской власти, прошлого состояния церкви было уже не вернуть. К тому же советская власть изымала почти подчистую церковные драгоценности на свои нужды.

Опустевшие монастыри и храмы, оставшиеся без попов, власть использовала по своему усмотрению, как государственную собственность. В них размещались школы, детские дома, различные предприятия и даже тюрьмы. Например, Иоанно-Мариинский женский монастырь в Ставрополе был передан психиатрической больнице, а не покинувшие монастырь монахини стали работать там санитарками. В древнем Иосифо-Волоцком монастыре недалеко от Волоколамска размещался детский дом для детей сирот. Некоторые монастыри и храмы стали музеями. Однако самую широкую и тенденциозную огласку получили факты использования храмов в технических целях и для содержания скота. Кто был виноват в таком осквернении святынь? Конечно же большевики и советская власть! Но почему православные люди на местах, включая обновленцев, не защищали свою веру от поругания?

Особое возмущение вызывает снос храмов и церквей. Инициативу проявляли местные власти. В Москве бурную активность в этом деле развил секретарь МГК Лазарь Каганович. Если бы Сталин вовремя его не остановил, то не было бы собора Василия Блаженного на Красной площади — он подлежал сносу. Подобного крайнего варварства даже в "колыбели революции" Ленинграде не было.

Вполне закономерно, что в церковной среде зрело недовольство и многие церковники не только протестовали, но и духовно стали на сторону эсеров в самый разгар эсеровских мятежей и крестьянских бунтов. Они как бы увидели в эсерах альтернативу большевикам. Эсеры казались им ближе к народу и церкви. За это и поплатились, многие их них — жизнью, разделив судьбу своих прихожан, объявленных контрреволюционерами. Неосторожные проповеди и высказывания становились предметом доносов, а далее срабатывала система, о которой было сказано выше. Священству заниматься политикой всегда было небезопасно.

Конечно, воинствующий атеизм был. И разгорелся он как раз в это время, время так называемого красного террора в ответ на белый террор. Кроме того, главной его целью стало именно русское православие. Но у этого есть свои причины, которые по-прежнему актуальны и в нынешней политике. Такой темы историки и даже политологи почему-то избегают. Большевизм и поныне остается загадкой.

В этом контексте надо заметить, что репрессированные священнослужители пострадали не столько за веру, сколько за свои политические предпочтения и убеждения. Вера жила и живёт в народе. Из народа выдвигаются его божьи пастыри. Но кому-то нужно представить церковь тоже жертвой большевизма, не упоминая внутренних конфликтов в самой РПЦ того времени.

Репрессированных священнослужителей свозили в атеистическую Москву и приговорённых к высшей мере казнили на Бутовском полигоне в её окрестностях. Это делалось намеренно и никакой публичной информации об этом не допускалось.

Сегодня восстанавливают и строят много храмов, но это не означает какого-то особого возрождения самой веры, которая всегда была, есть и будет. На самом деле нравственные процессы в самом обществе стали более циничными и антигуманными по сравнению даже с тем тяжелым временем, которое пережили старшие поколения. Хорошо бы нашим некоторым пастырям замечать эти процессы, а не судить советскую историю, которую изменить невозможно. Всё в воле божьей.

"Этот День Победы..."

Пожалуй, самым святым из памяти о советском прошлом, что объединяет народы России и бывших союзных республик, является общая победа в Великой Отечественной войне, стоившая нам огромных жертв. Знамя Победы в парадном строю 9 мая в Москве — это государственный флаг СССР, а сам праздник не является исключительно российским. Поэтому антисоветчики никак не унимаются, всячески оскорбляя публичной ложью эту светлую объединяющую память.

Какие-то писатели-фронтовики в маразматическом приступе "свободы мнений", а на самом деле подстрекаемые политической конъюнктурой, заявляют, что "немцев победили, завалив их трупами советских солдат". Что Сталин пошел на сговор с Гитлером, подписав договор с Германией, известный как договор Молотова-Риббентропа, а затем сам развязал мировую войну в 1939 году. И так далее в том же духе извращения фактов и событий. Такая ложь очень прилипчива. Писатель фронтовик Владимир Сергеевич Бушин разоблачает подобные измышления.

Появились и молодые штатские критики. С апломбом стратегов крепких задним умом они утверждают, что Ленинград надо было сдать гитлеровцам, тогда бы не было блокады и стольких жертв. Что никаких героев панфиловцев под Москвой не было. Что Жуков придумал штрафные батальоны, чтобы посылать их на минные поля впереди танков. Что Сталинград отстояли за счёт штрафных батальонов, хотя их тогда ещё не было. Враньё про Жукова попало даже в правительственную "Российскую газету". А чего уж тогда ожидать от "свободной прессы"?

Чтобы противостоять фальсификаторам истории, президентским указом в декабре 2012 года была учреждена Общероссийская общественно-государственная организация "Российское военно-историческое общество" (РВИО) под патронажем Министерства обороны и Министерства культуры. Но ожидаемой наступательной активности общества в этом направлении пока не отмечено. Наоборот, однажды оно даже стало своего рода идеологическим троянским конём. Например, при его участии в С.-Петербурге была открыта памятная доска финскому маршалу Маннергейму — союзнику Гитлера, блокировавшему Ленинград с севера. В нём увидели выдающегося военного деятеля Российской империи, а не смертельного врага ленинградцев. Получилась издёвка над памятью о блокадниках. Выдающимся адмиралом русского флота стал и Колчак — ему установлены памятники в Иркутске и Омске, снят романтичный биографический фильм.

Судя по таким памятникам и фильмам, установленным и снятым последнее время, похоже, решается совсем иная задача по формированию исторического сознания новых поколений. Видимо, где-то наверху считают, что, российская история должна быть единой и непрерывной от князя Владимира Крестителя (памятник на Боровицкой площади в Москве) до наших дней и на будущее. Поэтому в ней не должно быть революционного и советского героического пафоса, а революцию и советскую эпоху надо свести до некоего исторического недоразумения.

Так же из этих соображений делаются попытки исторического примирения красных и белых. А почему бы тогда не примирить Емельяна Пугачёва и Екатерину II Великую, Николая I и декабристов? Вообще-то острота восприятия исторических событий и их оценок сглаживается временем. А тут за это дело вдруг взялись люди. Не такие ли авторы пишут учебники истории, в которых нет упоминания о Великой отечественной войне, а есть лишь пара абзацев о Второй мировой?

Странным образом, принижение советской истории отвечает стремлениям неомонархистов. А отмена легитимности СССР как бы ставит в повестку дня восстановление монархии в России. Новые и потомственные князья и бояре готовы назвать нового царя. Кандидаты на московский престол имеются. Среди них даже один из принцев династии Виндзоров. Чем чёрт не шутит, когда бог спит!

Конечно, упрекать РВИО в библейских грехах оснований нет. У военно-исторического общества более обширный круг уставных задач. При его содействии и прямом участии установлены десятки памятников, мемориальных знаков и сняты десятки фильмов разного жанра, которые достойно отражают нашу историю. И всё-таки в том, что 9 мая впереди красного Знамени Победы СССР перед задрапированным Мавзолеем проносят трёхцветный флаг Российской империи, под которым белые и власовцы воевали на стороне Гитлера, имеется символический зловещий смысл для РФ. Может, в таком примирении видится сближение с русским зарубежьем? Но там своя история. Да и нет ли тут признаков скрытого масонства?

Старая русская эмиграция и её потомки должны понимать, что былой конфронтации у новых поколений красных и белых давно нет. Что общенародное движение "Бессмертный полк" объединяет в своих рядах всех, кто свято чтит память о победителях и жертвах в войне против гитлеровского нацизма. Для СССР это была Великая Отечественная война за существование России, и другого исхода, кроме Победы СССР любой ценой, в этой войне быть не могло.

Оголтелая дискредитация Сталина и советских полководцев хамской "правдой" стирает память о Победе, наносит удар по советским остаткам общенациональной объединяющей идеи, ведь другой пока не придумали.

Хотелось бы, чтобы Российское военно-историческое общество в своей работе исходило бы не из политической конъюнктуры, а из необходимости бережного отношения политиков к истории своей страны. Чтобы всякая попытка фальсификации, очернения истории получала бы от РВИО решительный публичный отпор. Иначе нынешней России грозит повторение судьбы Малороссии, униженной политиками до украинства хамской интерпретацией русской и советской истории.