Есть ли у Запада в рукаве «джокер»?

Резкое нагнетание напряженности в российско-западных отношениях происходит во все новых и новых сферах. Порой создается впечатление, очень близкое к действительности, что концептуальные круги США и Великобритании, приняв негласное решение, характеризующееся формулой «Чем хуже — тем лучше», запустили своеобразный кастинг проектов дальнейшего подрыва отношений с Россией. Информационный вой по «делу Скрипалей», привязанная к нему высылка дипломатов, отзыв рядом стран, правда, второстепенных, своих послов для консультаций, нашумевшее исландское заявление о бойкоте российского чемпионата мира по футболу, обещание заморозки активов…

Что дальше? Конкретики мы знать не можем: чужая душа потемки, и в отягощенную ненавистью голову может взбрести всякое. Прежде всего думается, что поскольку исландская «инициатива» особого развития пока не получила, то это — «пробный шар». И не исключено, что ближе к чемпионату (скажем, к майской инаугурации Владимира Путина) последует массированный вброс списка отказников от поездки в Россию с организацией для участвующих в бойкоте футбольных сборных некоего «альтернативного» турнира, скажем, где-нибудь на Британских островах.

Возможно, придумают что-то другое, не суть важно. И на этом фоне, учитывая обструкцию, устроенную нашей стране на прошедшей зимней Олимпиаде, да и в целом перенос в сферу спорта политических проблем с их накручиванием до состояния коллективной истерики и помешательства, возникает вопрос о конечных целях подобных действий, конца и края которым не видно. Ведь многолетние, если не сказать без малого вековые, сложившиеся после Второй мировой войны, реалии международных отношений, сохранявшиеся и не ставившиеся под сомнение даже в эпоху холодной войны, сегодня разрушаются с таким неподдельным и азартным энтузиазмом, что возникает риторический вопрос: ведь рано или поздно это все придется восстанавливать. И как быть тогда, с чего начинать, если сегодня от всего наработанного общими усилиями не остается камня на камне?

Какие могут быть варианты?

Первый. Никто ничего восстанавливать не собирается, рвут по живому и до конца, сжигая мосты. Допустим. Но что это может означать, если не собираются? Неизбежность военного удара по России, решение о котором кем-то уже принято, и запущен план соответствующей подготовки? С одной стороны, вряд ли, по крайней мере, в самом ближайшем будущем. При всей одержимости англосаксов собственным господством, инстинкт самосохранения им никогда не отказывал, и поджигая конфликты, в том числе мировые, они, в конечном счете, всякий раз оказывались в списке союзников нашей страны. Хорошо это или плохо? Как учил один из основоположников русской геополитики Алексей Едрихин-Вандам, «хуже вражды с англосаксами может быть только дружба с ними».

С другой стороны, не секрет, что в тех же США вновь, как и в рейгановские времена, усиленно муссируется вопрос о «маленькой победоносной ядерной войне». Рассчитывают сделать ее «ограниченной», для чего в спешном порядке модернизируется тактическое ядерное оружие, а также уточняются планы его размещения на американских базах Европейского ТВД. В Пентагоне и европейском командовании НАТО никто особо не скрывает, что этот проект призван перебить российские планы по деэскалации потенциального конфликта, если он вспыхнет, с помощью кратковременной эскалации — однократного или крайне ограниченного, преимущественно демонстрационного, применения ядерного оружия в случае массированного неядерного нападения со стороны НАТО.

Кроме того, «ружье» на натовской сцене висит уже слишком давно, чтобы по законам драматургии рано или поздно не выстрелить. И сбрасывать со счетов нельзя как злой умысел, так и обычную случайность, коих в истории бывало немало. Опрометчиво игнорировать и предупреждения таких высоких западных интеллектуалов, как Пол Крэйг Робертс, который не устает предупреждать Россию о том, что Запад вполне может ударить. Провокация? Как знать! В конце концов, только ленивый может не увидеть в современных тенденциях отблесков хорошо известного прошлого.

Например, европейской системы, установленной Локарнским пактом 1924−1925 годов, в который западные державы включили Германию на условиях четких гарантий ее западных границ и отсутствия таковых на Востоке. Сегодня вроде бы такие гарантии восточноевропейским сателлитам Вашингтона и Лондона дает НАТО, но стоит материализоваться призраку «европейской армии», о которой все активнее говорят в ведущих континентально-европейских столицах, как все меняется. Натовский контур безопасности Запада работает только в целостной системе.

Если же англосаксы обособляются от континента за Ла-Маншем — а проект «европейской армии» как раз об этом, как и британский Brexit, — то этот пазл рассыпается, оставляя каждого в Восточной Европе наедине со своими проблемами. Как откровенничал как-то «гуру» мировой политики Генри Киссинджер, НАТО не предоставляет гарантий одним членам блока от других. А противоречий исторической памяти в этом регионе, как и взаимных территориальных претензий, предостаточно. И раздуть их, подкрепив очаг войны, существующий на Украине взаимными проблемами вашингтонских марионеток из Варшавы и прибалтийских столиц, существенно укрупнив и усугубив потенциальную военную угрозу, — Запад разве перед этим остановится?

Тем более, что претензии на различные части Западной Украины, к примеру, уже предъявляют сразу три европейских страны — Польша, Венгрия и Румыния, а последняя к тому же демонстрирует неослабевающий интерес к молдавскому плацдарму на постсоветском пространстве.

Второй вариант. Если не подготовка к войне, задуманной определенными концептуальными кругами на Западе, то, что может оправдать такое постоянно расширяющееся, имеющее все признаки необратимости, обострение как сейчас? Очень может быть, что на Западе отдают себе отчет в том, что «общий» проект глобализированного мира, в который на условиях вассалитета втянуты все остальные, вынужденные играть в западные игры, не состоялся. И шансов на реализацию не имеет ни сейчас, ни в обозримом будущем.

Лакмусовой бумажкой наличия такого умозаключения вполне может стать обструкционистская позиция, занятая той же Британией по отношению к китайскому проекту «Одного пояса и одного пути». Казалось бы, в Британии не уставали подчеркивать, что вовлечение Китая в глобализационные процессы — это условие эффективности этих процессов, что особая ставка делается на Южный Китай, которому на протяжении целого ряда лет и десятилетий уделяют особое внимание крупные англосаксонские НКО, например Фонд братьев Рокфеллеров.

Совсем недавно, в ходе кризиса 2008−2009 годов, определенные олигархические структуры в англосаксонском мире решили ряд деликатных тактических задач («утилизация» концов стоявшей у истоков ФРС компании Kuhn, Loeb & Co, перераспределение американских активов банков бывшей «золотой пятерки», укрепление альянса Ротшильдов с Ватиканом и т. д.). Но провалились в главном, ради чего затевали тот кризис. Не удалось обвалить доллар, устроив глобальный дефолт и реализовать, наконец, полусекретные Техасские соглашения, заключенные в 2005 году в рамках зоны свободной торговли (ЗСТ) NAFTA.

Поскольку вовлечение англосаксонскими стратегами в эти планы Китая ни для кого секретом не являлось, встречные шаги Пекина, предпринятые тогда в альянсе с Москвой, на Западе вызвали шок. Попытки дестабилизации КНР, предпринятые в канун смены власти на XVIII съезде КПК в связи с «чунцинским» «делом Бо Силая» и его жены Гу Каньлай, обвиненной в убийстве британского (!) бизнесмена Нила Хейвуда, провалились. Съезд прошел тогда в штатном режиме, и власть перешла от Ху Цзиньтао к Си Цзиньпину. Не достигли своих целей и игры на цене золота, которое все эти годы плавно перетекало с Запада в восточные, прежде всего китайские и российские, «закрома».

Переиграли в КНР своих британских визави и во внутренней политике. Альянс центральных элит с южными, связанными с Гуандуном и Сычуанью, оказавшийся прологом к новому «чунцинскому» «делу Сунь Чжэнцая», стал неприятной реальностью для тех, кто рассчитывал на дестабилизацию Поднебесной, поддерживая одни элитные группы против других. Сегодня уже ясно, что никаких шансов ни на разобщение китайского руководства, ни на активизацию внутренней борьбы возвращением к прежним схемам преемственности не осталось. Как и надежд на охлаждение с их помощью отношений с Россией.

И раз так, и возможности возглавить «глобализированный» мир у Запада исчерпаны, а сама глобализация трещит по всем швам, то можно предположить, что Запад решил сыграть в некую автаркию, обособившись от остального мира «до лучших времен». Если так, то это страусиная позиция, ошибочность которой упирается в ресурсный вопрос. Потребляя до 40% годового объема природных ресурсов, которыми пользуется мир (это в одних только США!), Запад не имеет возможности восполнить их дефицит иначе, чем за счет импорта. А с этим в случае автаркии неизбежны проблемы.

Кроме того, обособление в собственном ареале еще и подрывает лидерство США в «третьем мире», который они все более явственно проигрывают Китаю. Если в этих тенденциях ничего не менять, то очень скоро изменится не только экономическое, но и военно-политическое соотношение сил, и изменится не в пользу Запада.

На что рассчитывают они в этой квадратуре круга? На авось не могут, на большую войну не рискнут, на «пятую колонну» ставка не оправдывается… Но что именно они собираются делать? Не может же быть так, что Запад тихо сдуется и сойдет на нет, хотя все параллели с поздним СССР, включая прогрессирующую идеологическую неадекватность, у него налицо. Зная историю англосаксов, в это просто не верится!

Еще раз: что у Запада в рукаве? Какой «джокер»? Ответа у автора этих строк нет. Гадать на эту тему бесполезно и контрпродуктивно ввиду крайней удаленности любых таких умствований от естественнонаучной подоплеки вопроса. Просто констатируем, что помимо динамики постоянно обостряющегося российско-западного противостояния, существует и вопрос стратегической перспективы человечества, а также его общей судьбы. Или ее отсутствия. И не видать успеха тому, кто эту сторону проигнорирует, ограничившись набором ситуативно-механических действий.