Ветхий Завет: возможна ли мораль без религии?

Читать Ветхий Завет тяжело. Помимо временного, культурно-ментального барьера современный человек с его представлениями о терпимости, свободе и правах, справедливо может недоумевать, что отношение Бога к избранному Им народу, по крайней мере, на страницах Пятикнижия, мало чем отличаются от взаимоотношений тирана к своим трепещущим рабам. Внимание приковывает даже не столько безнадежно глупое и неблагодарное поведение людей (что было во все времена неизменным), а необъяснимо-ревнивая авторитарность самого Бога и это «страстное» Его желание возиться с человеками. Оно сформулировано в первых четырех заповедях, где Бог регламентирует отношения человека с Собой. Остальные шесть заповедей – это, так сказать, горизонт человеческой жизни, нравственно-этическая часть, отношение к своим ближним.

Практическая обоснованность 5 – 10 заповеди очевидна для всякого здравомыслящего человека. Ведь никто, будучи в трезвом уме и твердой памяти, не пожелал бы в отношении себя и своих близких нарушения этих незыблемых законов. Для этого не нужно даже быть верующим. Но, что касается первой части декалога (десятисловия), то здесь для многих людей нашего времени необходимость его соблюдения представляется не столь очевидным. Если говорить кратко, то все сводится к простому вопросу: зачем верить и поклоняться Богу или божествам, если можно быть хорошим человеком? То есть соблюдать эти же самые заповеди (с 5 по 10) без всяких церемоний и ритуалов?

Дело в том, что подобная постановка вопроса в те ветхие времена была попросту невозможна. Мы живем в новозаветной время и так уж сложилось, что христианство сейчас упустило общественные процессы из своих рук, но сами этические и моральные стандарты общества имеют своим содержанием христианское понимание человека, как самоценного, уникального (в отличии от всех других созданий) существа, как образа Божьего в своей свободе и творческом потенциале. Отсюда и вытекает сама возможность говорить о праве человека на свободу в своей религиозной, социальной и иных сферах жизни, но только с тем отличием, что Бог уже не нужен в принципе. Эта идея берет свое начало с эпохи Просвещения и ярко и интенсивно развивается в последствии французскими просветителями в Новое время. Эта большая отдельная история.

БУДЬТЕ В КУРСЕ

• 27.07.19   Премьер Румынии не исключила референдума об ужесточении наказаний за насилие и педофилию
• 27.02.18   Английский педофил десятилетиями создавал международные «стандарты» в области защиты детства

Что касается Ветхого Завета, то в общественном сознании того времени мораль была тождественна религии. Внерелигиозной морали не существовало, потому что не было ни одного общества без религии. Именно она формировала и регулировала практически все стороны жизни древнего человека. И чтобы понять радикализм и авторитарность и в то же время уникальность моисеевых скрижалей, надо просто отдать себе отчет в том, что ментальная установке того времени гласила, что каков бог(и), такова и мораль. Все нравственные запреты, касающиеся аморального поведения людей, будь то человеческие жертвоприношения, сексуальные извращения, проявление нечеловеческой жестокости и всякой несправедливости, запрещаются Богом Ветхого Завета с ссылкой на Его святость и неприемлемость в Его глазах подобного поведения. Практически везде запрет на что-либо оканчивается словами «ибо Я Господь» (Левит 19:3,10,12,14,18), и «будьте святы, потому что Я свят» (Левит. 11:45). Для народов окружавших Израиль, в их сознании, боги – это те силы (почти всегда безликие) с которыми нужно заключить сделку для каких угодно своих целей через разные ритуалы. В числе этих ритуалов входили с точки зрения современного человека совершенно дикие вещи: человеческие жертвоприношения, храмовая проституция в том числе и мужская (ритуальное лишение невинности девочек, достигших брачного возраста), педофилия, гомосексуализм и ритуальные совокупления с животными. Эти, казалось бы жуткие, обычаи воспринимались народами Ханаана как норма. Потому что они опирались на нравственный облик своих же божеств (Ваал, Астарта, Молох). И Бог откровенно предупреждает Свой народ, что если они будут вести себя подобным образом, то Он истребит так же и их (Левит 20:23). В этом контексте у религии Израиля имелись две уникальные черты:

1. Единый трансцендентный Бог – есть живой Бог, Творец, Личность. Его бытие никем и ничем не обусловлено. Нет никаких предшествовавших и сопутствующих Ему богов и богинь, вечных материй и т. д. Он абсолютно свободен и независим и имеет всю полноту власти над мирозданием.

2. Он есть Бог всякой правды, справедливости, милосердия и истины.

Из этих двух пунктов следует очень простой вывод, который для своего времени был настоящим религиозным know-how: богоугождение, богослужение и поклонение Богу – это в первую очередь образ жизни в соответствии с нравственными требованиями. Внешние ритуалы, которые так же определены Богом, носят вторичный характер по отношению к требованиям нравственности и морали. Иными словами, в глазах Бога Израиля, красивые и сколь угодно пышные ритуалы и многочисленные жертвоприношения, выглядят почти кощунством, если нет элементарной справедливости, милосердия и человечности (Исаия. 1 гл.). Для языческого сознания вопрос морали не стоял в принципе, нравственным и моральным являлось то, что было приемлемо для достижения целей, как отдельных лиц, так и любой организованной общности. Весь вопрос упирался только в наличии средств и возможностей для реализации своих планов. Все функции богов и смысл их существования, так или иначе, сводились к предоставлению таких возможностей, через ритуальное их задабривание человеком.

Только с учетом этих факторов можно понять, почему ветхозаветный Бог, все Свои требования, их авторитетность и значимость санкционирует, исходя из Самого Себя, Своей святости. Только Он является абсолютным, непреходящим, единственным, истинным критерием и мерилом добра. Наличие и признание иных богов – рассматривается как альтернатива, невозможная для поклоняющихся единому истинному Богу. Нет никого выше Его, кто мог бы определять граница добра и зла. Все, кто попытаются это сделать, неминуемо потерпят крах и будут наказаны. Такова суровая правда тех суровых времен. И в наше время вопрос критериев и границ дозволенного не менее актуален, чем 1300 лет назад. Можно сказать, что наша цивилизация пока еще утешает себя мыслями о самодостаточном и автономном праве определять границы человечности, без соотнесенности с Высшим принципом добра. Но насколько это правомочно и, в конце концов, безопасно, хорошо показал XX век.