Редакция REX публикует произведения известного советского поэта Дмитрия Михайловича Ковалёва (1915 - 1977 гг.).
СУВОРОВ
В одном из старых
Питерских соборов,
Где строк на плитах
Золотая сыть,—
Три строгих слова:
«Здесь лежит Суворов».
Тех — не запомнить.
Этих — не забыть.
У тех — отличий тьма,
Чины, вельможи,—
Но отличи их...
Вечный им покой.
Они во все века,
Такие, схожи.
А он — на все века
Один такой.
С причудами на старости,
Как в детстве.
Одною страстью одержим -
Хоть в ад:
Не посрамить отечество
Ни в действе,
Ни в дерзости,
Ни в сметке.
Он — солдат.
И в благоденствии —
Он отдален, в опале,
Как нет его,
Забыт и нелюдим.
Но если сильные
Враги напали—
Без многих лучше,
Он — необходим.
И хоть штыком,
Хоть хитростью —
Хоть с чертом...
Когда ж делить победы
Меж собой,
Оказывался он
Уже оттертым...
Но он и не затем
Вел войско в бой.
И встань любой
Его солдат убитый —
Он подтвердил бы
На миру честном,
Что не затем
Он забывал обиды
И побеждал
Уменьем, не числом.
* * *
Над притаившимся в садах жильем
И над ведущей в лес косой дорожкой
Укропом пахнет,
Стираным бельем
И пригоревшею картошкой.
И слышно, как молчит дымок,
Что врос
В листву малинника,
В головки мака.
И помнят губы —
Как тепло и мягко
Касаться детских спутанных волос.
Свежо набрякшим викам
И люпинам,
И по росе —
Не терпится косе...
И хочется быть добрым
И любимым.
И хочется
Обычным быть —
Как все.
* * *
Свет наготы твоей — как сном навеян.
Чист ослепительно. Любим заранее.
И солнечно его прикосновение,
Скользящее несмело замирание.
И две луны над темнотою плотной
Круглы от полноты весенне-вербной.
И не чета заоблачной, холодной,
От одиночества ущербной.
Все видится закрытыми глазами,
Все любит: руки, губы и колени;
Дыханьем, шорохами и слезами,
Улыбкой,
Что как будто клонит к лени.
Прекрасно таинство, что жизнь наполнит
Всем существом прильнувших,
Жилкой каждой,
Всей бережностью,
Нежностью,
Всей жаждой,
Всем безрассудством,
Что себя не помнит…
И эта близость, где огонь так чуток,
Так целомудренно потемок таянье,
Предчувствующих маленькое чудо
С большой тревогой
И надеждой тайной.
* * *
Проходят мирно облака над целым миром.
Им после них на свете — хоть потоп.
А мне и после нас все будет милым,
А мне небезразлично и потом.
А мне страшней всего,
Что видеть я не буду,
Как лунный свет над полноводьем тих,
Что я не буду удивляться чуду,
Детей любить, не буду слышать их.
И никогда я не узнаю,
Что с сынами, что с женою,
И не почувствую,
Как легки паруса весны — сады,
Как солнце поражает тишиною,
Когда оно выходит из воды...
И не смогу я заслонить собою
От нелюбви любовь в бою.
И нежность беззащитную мою
Не обнажу перед враждою.
АВТОБУС
Автобус шел по белым селам,
По вечереющим полям,
Совсем неслышный,
Невесомый,
На взгорках стеклами пылал.
Сенцом притрушенные свежим
Мостки,
И скрипнуть не успев,
Скрывались.
И упруго нежил
Свежак,
Звенящий нараспев.
И, пролетая,
На откосы
Шум еле слышимый мели
Велосипеды, как стрекозы,
И мотоциклы, как шмели.
Покрышки стертые
В овражках
Чернели в нескольких шагах,
Как стоптанные лапти
Раньше
На бесконечных большаках.
Во всю размашку рук спешили
Ряды столбов через страну...
И жалко было безмашинных
Как безлошадных в старину.
* * *
Хочу я так, как не бывает:
Уйти — прийти, как листья в дождь.
Чтоб ни печали, ни отчужденья,
Ни мысли той, что все уйдем,
А только думалось, что я уехал,
Что где-то, где-то я далеко,
Но по одной земле мы ходим
И видим солнце мы одно.
Что я, как вы, все жду чего-то.
О том вздыхаю, о чем и вы.
Что я вас помню и не забуду.
И все я думаю о вас...
И там, где тесно былым любимым,
За той оградой, там нет меня.
А есть тот берег, где мы встречались,
Где все такое ж, как тогда.
Есть ожиданье и предчувствие,
Что в дверь сейчас я постучусь,
Что много новизны у всех нас,
От удивленья молодых,
Что пахнет ветром моя одежда,
Тревожной близостью любви,
Водой высокой, что обжигает
На стрежне стужею весны...
А то, что сталось,
Только снится.
А то, что снится,
Это есть...
Что ухожу я в снах коротких.
А прихожу я наяву.
СОЖ
Сож мой!
Луга, луга...
Стежка к тебе
Из сада.
Бор.
Облака.
Стога.
Кручи.
Коровье стадо…
Чибиса голосок
В шелестах,
В плесках слабых.
Чистый речной песок.
Лоз горьковатый запах.
Что еще надо? Все...
Жить, не играя в прятки.
Есть и коса
И косье.
Сны мои кратки
И сладки.
Сам я
С рассветом схож.
Солнечней самородка.
Есть за березником Сож
И самодельная лодка.
Можно лететь,
Не бежать.
Мир весь,
Шепнув,
Окликнуть...
Лучше не быть,
Не дышать,
Чем от тебя
Отвыкнуть.
* * *
Памяти братьев Георгия и Виктора,
павших на фронтах Великой Отечественной
Зарозовело все...
И снова с вечной
Загадкою вдвоем.
И Сож — как встарь.
Вишневые, малиновые свечи
Затеплил глубины его алтарь,
И темнота течения так зыбка.
Плывет, баюкает счастливость снов.
Ясна, как материнская улыбка.
И снова мать увидела сынов.
И вот стоит, от счастья — как в испуге.
Не в силах с места соступить она.
Забыла все и уронила руки,
Которыми обнять бы их должна.
Они идут навстречу по закату,
Рассветные и отроки почти.
Свет обновил бревенчатую хату.
Ты, вечер чащ, молчаньем их почти.
А ты, заря лугов с криничной синькой,
С лица ее морщины скорби смой.
Земля с дрожащей над ключом осинкой,
Почувствуй душу их в себе самой.
* * *
Была речушка рыбная, на славу.
Удильщикам и детям — благодать.
Спрямили русло,
Сделали канаву.
Теперь лягушек даже не видать.
Живой подземный ток иссяк, заилен.
Исчезли живописные мазки...
Не терпят умники ни в чем извилин.
Хотят, чтоб было все — как их мозги.
СОЛНЕЧНЫЕ СНЕГА
Сыпуче, зимне в сосняках.
В полях — сугробные торосы.
В молочно млеющих снегах —
Телесно теплые березы.
Их осязаю, как твою
Земную близость:
Всею сутью.
И затемно еще встаю,
Чтоб выйти к людям по безлюдью.
Не сам в себя, не в забытье,
Люблю я не в толпе, не в спешке,
Чтоб жизнь сама, а не житье.
Мне люди дороги — не пешки.
Когда от них я отдалюсь,
Отчетливее вижу лица.
Собою с ними я делюсь,
Прошу со мною поделиться.
Чистейший ранний мир дорог,
Пылающие печи в хатах,
Как ты естественно далек
От празднословных и предвзятых!
Твои заботы к сердцу льнут,
И солнце видится сквозь иней.
И ход несуетных минут.
И яркость телеграфных линий.
Она — как мел по синеве...
А высоко над проводами
Плывут, как думы в голове,
Не тучи — годы за годами.
Ни нареканий. Ни хвалеб.
Работа радует и роздых.
Сугробы обещают хлеб.
Есть к хлебу соль, вода и воздух.
Так в мире хочется дружить,
Так счастье дорого людское!
Пусть из лучей прядется нить
И ткется полотно покоя
Того,
В котором бури мрут,
Посевам вырастать не сорно,
Того,
В котором зреет труд
И мудрость наливает зерна.
Ранее в этом сюжете: Дмитрий Ковалёв: «Рискованно сегодня быть пророком»
Комментарии читателей (1):