Правительственная «десталинизация»: «целесообразность» против законности?

На днях страну облетела новость о подписании премьером Дмитрием Медведевым распоряжения Правительства Российской Федерации от 15 августа 2015 г. № 1561-р «О Концепции государственной политики по увековечению памяти жертв политических репрессий».

Оценка содержания концепции со всеми ее политизированными и идеологизированными «ребусами» — на стадиях и ее подготовки, и после выхода премьерского распоряжения — уже дана в материалах Модеста Колерова, Михаила Демурина, других авторов. Безоговорочно присоединившись к сделанным ими весьма критическим выводам, сосредоточимся на «загадках» другого свойства, вытекающих даже из самого поверхностного анализа законодательной и нормативно-правовой стороны новоявленного документа.

Данное распоряжение — эта та самая пресловутая «десталинизация», которую с подачи представителей президентского Совета по развитию гражданского общества и правам человека (СПЧ) Михаила Федотова и Сергея Караганова, настырно проталкивали еще с 2011 года, на излете медведевского президентства. Эту провокационную затею тогда остановило общественное мнение, зафиксированное центром АКСИО (Агентством по социально-культурным исследованиям») движения «Суть времени». Беспрецедентное по масштабам и репрезентативности социологическое исследование, охватившее в период с 6 по 22 апреля 2011 года более 36 тыс. человек в 1732 населенных пунктах 77-ми субъектов Федерации, выявило, что 89,7% граждан России необходимости в «десталинизации» не видят, 69% относятся к ней плохо, а еще 21% — никак. Поддержали же ее лишь около 9%, и с тех пор эта цифра только уменьшалась.

Прошедшие в 2010-м и 2011−2012 годах телемарафоны «Суд времени» и «Исторический процесс» (Сергей Кургинян против Леонида Млечина, а затем Николая Сванидзе), подтвердили не только цифры АКСИО, но и выявили динамику роста количества противников «десталинизации». Если в начальной фазе «Суда времени» (июль-август 2010 г.) расклад голосующих был от 75% до 90% в пользу Кургиняна, то к концу «Исторического процесса» (май-июнь 2012 г.) его оппоненты редко набирали более 5−7%, иногда скатываясь даже до 3%.

БУДЬТЕ В КУРСЕ

• 29.08.15   Если войны не будет или второй донецкий референдум / Ростислав Ищенко
• 29.04.15   Имут ли сраму живые? / Владимир Павленко
• 14.03.15   Российская государственность: исторический аспект / Александр Сергеев
• 27.09.13   Учебник истории: позитивный реформатор Горбачёв и единый антисоветский стандарт / Борис Рожин

Что означают эти цифры?

Они выявляют основные группы общественно-идеологических предпочтений — красных, советских и белых патриотов, а также либералов. Когда Кургинян выигрывал с соотношением 90% на 10% — а это наиболее частый результат (архив передач сохранился, проверить нетрудно) — первые две группы объединялись против либералов. Когда поддержка Кургиняна падала до 75% — а происходило это по вопросам, наиболее дискуссионным и болезненным именно для «белых», например, по коллективизации или по судьбе царской семьи — с либералами против красных патриотов объединялись «белые». Но поскольку ниже 75% этот показатель никогда не опускался, стало быть три четверти — это, как говорится, «железобетонное» советское большинство, которое в ходе передач продолжило наращиваться, в то время как и без того жалкие либеральные 10% поддержки Млечина и Сванидзе за это время съежились в среднем до упомянутых 5%.

Эту социологию и зафиксировал опрос АКСИО, пришедшийся аккурат на середину этой динамики — уже после «Суда времени», но еще до «Исторического процесса».

Несмотря на это, Дмитрий Медведев, отбывавший тогда последние месяцы своего единственного президентского срока, под Новый год (видимо, чтобы меньше заметили), 27 декабря 2011 года издает распоряжение № 819-рп «Об образовании рабочей группы о подготовке предложений, направленных на реализацию программы увековечения жертв политических репрессий». Главным пунктом в нем можно считать требование к «Рабочей группе, образованной настоящим распоряжением, до 1 марта 2012 г. подготовить проект федеральной целевой программы по увековечению памяти жертв политических репрессий».

Президент Владимир Путин, вернувшись в Кремль, в развитие этого вопроса практически не вмешивается, формально дважды корректирует состав рабочей группы и продлевает срок подготовки проекта федеральной целевой программы до 31 декабря 2013 г. — распоряжениями № 524-рп от 1 декабря 2012 г. и № 233-рп от 7 июня 2013 г. Все это время проект названной федеральной целевой программы (ФЦП) разрабатывается, причем ее статус, определяемый самим названием, предполагает выделение соответствующего бюджетного финансирования, ресурсного обеспечения, контроль по срокам выполнения и т.д. И что получается «на выходе»?

Получается большой пшик с «мыльным пузырем», который лопнул 25 июня 2014 года, когда даже скорректированный срок подготовки ФЦП не просто истек, а был превышен почти на полгода. «Министерство культуры отказалось от ФЦП по увековечиванию памяти жертв политических репрессий», — сообщил один из инициаторов пресловутой «десталинизации» Сергей Караганов на совместном заседании президентских советов по развитию гражданского общества и правам человека (СПЧ) и по культуре. Иначе говоря, подчиненные премьера Медведева от указа Медведева-президента отреклись. И, заметьте, за это им ничего не было, показательно, правда?

Уже через сутки из СПЧ тогда пришли некие весьма интересные подробности. Выяснилось, что данная позиция Минкульта была изложена в письме первого заместителя министра Владимира Аристархова. Приведем развернутую цитату из этого примечательного источника.

«Проект концепции федеральной целевой программы на 2014—2018 годы «Об увековечении памяти жертв политических репрессий» (далее — Проект),— пишет Аристархов, —проработан совместно с федеральными министерствами (Минфин…, Минэкономразвития…, Минкомсвязь…, МВД…, Минюст…, Минобрнауки…, Минрегион…, Минобороны…, Минтруд…) и органами исполнительной власти субъектов РФ, которыми даны замечания, ставящие под вопрос целесообразность реализации Проекта в виде отдельной ФЦП. Минфином России отмечается, что Бюджетный кодекс РФ не содержит оснований для принятия и реализации новых ФЦП. По мнению Минкомсвязи России, тематике, заявленной в Проекте, уже уделяется достаточное внимание соответствующими ведомствами и структурами гражданского общества, указанные действия не требуют дополнительного финансирования, а реализация представленного Проекта может повлечь излишний формализм и неоправданные бюджетные траты. Ряд ведомств (Минфин…, Минэкономразвития…, Минрегион…) указывают на то, что разработка отдельной ФЦП нецелесообразна, так как цели и задачи программы достигаются включением соответствующих мероприятий в существующие государственные программы (ГП), в том числе в ГП «Развитие культуры и туризма» на 2013—2020 годы. Отсутствуют основания рассчитывать на финансирование Проекта с участием субъектов РФ. Так, Минкультуры Московской области информировало, что в рамках принятой государственной программы Московской области «Культура Подмосковья на 2014—2018 годы» мероприятия по Проекту не предусмотрены, и соответственно отсутствуют необходимые источники финансирования Проекта». Аристархов также отметил, что «включение предполагаемых в федеральной программе мероприятий в уже действующие не потребует финансовых затрат на организационное сопровождение нового проекта, в том числе не повлечет расходов на содержание его исполнительной дирекции»).

То есть отказался выполнять президентский указ действующего премьера не только Минкульт, но и целый ряд других министерств. Казалось бы, достаточно, чтобы убедиться в том, что антикоммунистические, антисоветские и антисталинские идеи… как бы это выразиться… — личный проект (или вендетта, как кому нравится) премьера Медведева и сужающегося круга тех, кто их разделяет. Ведь кроме него озабоченность данной проблемой, если верить «Эху Москвы», высказал лишь известный «белоленточник» Сергей Пархоменко, популистски обвинивший государство в отсутствии интереса к вопросу, давно превращенному «записными оппозиционерами» в некий «профессиональный пиар».

Вернемся теперь к распоряжению премьера от 15 августа т.г. и посмотрим текст предложенной им концепции. В качестве правовых оснований для ее изобретения Медведев приводит целый ряд решений, указов и постановлений «перестроечного» периода. Маленький штрих: советскую эпоху он отделяет от постсоветской не Беловежскими или Алма-Атинскими соглашениями декабря 1991 года и не отставкой президента СССР Михаила Горбачева, а почему-то событиями августа 1991 года. Поэтому принятый 18 октября 1991 года Закон Российской Федерации № 1761−1 «О реабилитации жертв политических репрессий» им почему-то отнесен, видимо, уже к постсоветскому времени, а про многочисленные изменения, вносившиеся в него в 1992-м, 1993-м, 2000-м, 2003-м, 2004-м, 2005-м и даже в 2011-м годах, то есть в том числе при президентстве того же Медведева, в концепции ничего не сообщается.

Еще в основание своего документа премьер закладывает целый ряд указов ельцинских времен, последний из которых датирован 7 ноября 1996 года. При этом в числе источников почему-то вообще не упоминается Конституция Российской Федерации — даже слова такого документ не содержит. Нет упоминания и об Указе Президента России Владимира Путина от 25 августа 2004 г. № 1113, которым было утверждено Положение о Комиссии при Президенте РФ по реабилитации жертв политических репрессий. Между тем, именно этот указ адаптирует советский еще закон 1991 года к российской современности. И при том опирается на Конституцию РФ, ссылки на которую не хватает в медведевской концепции, а также ставит задачи такой реабилитации, мягко говоря, существенно отличные от изложенных в концепции.

Комиссия эта, если судить по официальному президентскому сайту, собирается ежегодно и сейчас сосредоточена на Крыме и Севастополе. А именно: на выполнении еще одного указа Владимира Путина — от 21 апреля 2014 г. № 268 «О мерах по реабилитации армянского, болгарского, греческого, крымскотатарского и немецкого народов и государственной поддержке их возрождения и развития». Про этот указ Медведевым в концепции упомянуто, а про деятельность комиссии, которая занимается его реализацией, — ни слова. Не потому ли, что предпринятая в 2013 году отдельными ее участниками попытка изменить закон 1991 года, включив в него необходимость поддержки органами региональной и местной власти деятельности по увековечению памяти жертв политических репрессий, успехом не увенчалась? Рекомендовали «доработать» и «направить президенту», но тем все и ограничилось.

Стало быть, надо понимать так, что в России все вопросы, связанные с реабилитацией, успешно решены. А вот на бывшей территории «незалежной», где рулили милые сердцу многих наших записных правозащитников националисты, никто пальцем о палец в этом направлении за 23 года антисоветской «самостийности» так и не ударил. Но в украинские власти «камни» почему-то с их стороны не летят. «Двойные стандарты»? Это так, к слову…

Следующий щекотливый нюанс концепции, заявленной Медведевым 15 августа т.г. Текст ее буквально испещрен терминами «общественный раскол», «репрессии», «гулаг», «жертвы», «депортация», «коллективизация» и т.д. — в этом нетрудно убедиться, стоит только просмотреть его хотя бы «по диагонали».

Но вот незадача. Ни в одном из документов государственного стратегического планирования, к которым премьер апеллирует, ни один из этих терминов не упоминается. Ни в Концепции долгосрочного социально-экономического развития РФ на период до 2020 года. Ни в Стратегии национальной безопасности РФ до 2020 года. Ни в Стратегии государственной национальной политики РФ на период до 2025 года. Ни разу! Нет там ни«деятельного патриотизма»(а что, бывает не деятельный?). Ни «формирования инфраструктуры (!), связанной с увековечением памяти жертв политических репрессий, и использования ее в качестве (!) ресурса развития территорий». Ни«мемориализации»или"разработки образовательных и просветительских программ по этой теме с их последующим включением (!) в общеобразовательные программы основного общего и среднего общего образования и в сетку теле — и радиовещания страны». И «осуждения идеологии политического террора»тоже нет, тем более, что непонятно, что премьер в концепции имеет в виду — ненавистный ему «красный террор»? А может быть белый террор, на который красный стал ответом? Как он, например, относится к мятежу левых эсеров? К убийству ими немецкого посла Мирбаха? К покушению на В.И. Ленина? К роли Антанты в развязывании Гражданской войны, которой без нее бы не было и которую вменяет в вину большевикам? Читал ли на этот счет, скажем, хотя бы всемирно известный труд Уинстона Черчилля «Мировой кризис»?

И не считает ли саму свою концепцию провоцированием того самого «общественного раскола», с которым борется в 1917 году, особенно с учетом 90%-ного, как мы убедились, несогласия сограждан с «десталинизацией»? Эти 90% юрист-законник Медведев предлагает об колено ломать? Или перевоспитывать с помощью «физического труда на свежем воздухе», как, помнится, пугал кого-то из членов правительства?

Ни-че-го этого ни в одной из стратегий нет, что позволяет усмотреть в представленной концепции не что иное, как заявку премьера на собственную, весьма «свободную» и «широкую» интерпретацию указанных государственных документов. Ни разу не упоминались эти термины и тезисы также ни в одном — подчеркиваем, ни в одном! — из ежегодных Посланий Президента России Федеральному Собранию за прошедшие несколько лет. Причем не только Владимира Путина, но и самого Дмитрия Медведева. Между тем, как-то даже неудобно напоминать это экс-президенту страны, именно ежегодное Послание, в соответствии со ст. 84-й Конституции РФ, являет собой официальную процедуру, в которой реализуется положение ст. 80-й Основного Закона о том, что именно глава государства, а не Председатель Правительства, определяет основные направления внутренней и внешней политики.

Более того, в правительственном плане мероприятий по реализации Стратегии государственной национальной политики и на 2013-й, и на 2013−2015 годы перечисленные термины или тезисы также полностью отсутствуют. Зато в концепции, представленной Медведевым, явно просматриваются следы торопливой небрежности тех, кто верстал ее как будто срочно, к какой-нибудь «памятной дате». Орфографическая ошибка в третьем абзаце «Общей характеристики и современного состояния правоотношений в сфере увековечения памяти жертв политических репрессий». Или досадная путаница с номером правительственного постановления, утвердившего государственную программу «Развитие культуры и туризма» на 2013 — 2020 годы. Под обозначенным в концепции № 315 на самом деле значатся изменения в госпрограмму развития сельского хозяйства и регулирования рынков сельскохозяйственной продукции, сырья и продовольствия, а искомые культура и туризм — это постановление № 317 от того же 15 апреля 2014 года.

Как говорится, мелочь, но в аппаратной культуре (просим прощения за невольную тавтологию) она о многом говорит.

Но и это еще далеко не все.

Откроем Федеральный Конституционный Закон от 17 декабря 1997 г. № 2-ФКЗ «О Правительстве РФ». В ст. 23-й указывается, что «Правительство РФ на основании и во исполнение Конституции РФ, федеральных конституционных законов, федеральных законов, нормативных указов Президента РФ издает постановления и распоряжения». Во исполнение… Тем самым подчеркивается специальный статус Правительства, являющегося исполнительным органом государственной власти с установленными действующим законодательством полномочиями.

Но если премьер даже не считает своим долгом упомянуть Конституцию РФ источником своей концепции, то о чем говорить дальше? О том, что указа Президента РФ на эту тему тоже не было? Как нет ни подобного закона, ни даже, как мы уже убедились, ФЦП, с которой не согласились даже непосредственные подчиненные автора этой идеи и по совместительству обсуждаемой концепции… Задаемся новым вопросом: что же тогда «исполняет» Правительство в лице премьера, издавшего такое распоряжение?

Идем по тексту ФКЗ о правительстве дальше. «Акты, имеющие нормативный характер, издаются в форме постановлений Правительства РФ, — читаем в той же ст. 23-й. — Акты по оперативным и другим текущим вопросам, не имеющим нормативного характера, издаются в форме распоряжений Правительства РФ» (Там же).

Предложенная концепция, рассчитанная на два этапа и на четыре года — это что, «оперативный» и «текущий» вопрос? Или это все-таки вопрос «основных направлений внутренней и внешней политики государства», которые действующая Конституция Российской Федерации (!) в ст. 80-й, п. 3-м относит к полномочиям отнюдь не Председателя Правительства, а Президента РФ?

Или авторы этих строк, один из которых на профессиональном уровне владеет основами государственного права, что-то путают?

Вообще, если смотреть на эту «Концепцию государственной политики по увековечению памяти жертв политических репрессий» глазами нашего Основного Закона, то сразу же без труда усматривается много интересного. Например, ст. 3-я, п. 4-й. «…присвоение властных полномочий преследуется по федеральному закону». Претензии на определение основного направления внутренней политики, которое, согласно тексту разбираемой нами концепции, закладывается не только в образовательные программы, но и в СМИ, регулирование деятельности которых, как следует из ст. 14−22 № 2-ФКЗ («О Правительстве РФ»), не относится ни к одному из секторов правительственных полномочий, — разве не «присвоение»?

А ст. 13-я (там же), признающая «идеологическое многообразие», как и ст. 29, запрещающая принуждение «к выражению своих мнений и убеждений или отказу от них»? Они разве не ставятся под вопрос столь яркой апологией заботы об «укреплении морального здоровья общества» в интересах 10% против убеждений 90%? Может быть, причиной этого является утверждение концепции о «послереволюционной эмиграции наиболее образованной части общества»? По премьеру выходит, что осталась необразованная? Та, что осуществила индустриализацию, разгромила нацизм, создала ракетно-ядерный щит и первой вышла в космос. Так, может быть, речь в концепции идет не о «наиболее образованной», а о так называемой «креативной» части общества — вечно брюзжащей, всем недовольной «образованщине»? Той, которая во всей красе предстала еще в «Вехах», призвав соплеменников по социальному статусу прятаться за штыки, чтобы оградить себя «от ярости народной»? Знаком ли Медведев с этим, весьма характерным письменным историческим памятником преддверия тех событий, которые так однобоко описывает в концепции?

А п. 3-й ст. 44-й действующей Конституции РФ (там же), требующий от каждого «заботиться о сохранении исторического и культурного наследия, беречь памятники истории и культуры»? — он разве имеет что-нибудь общее с «количеством публикаций в федеральных печатных СМИ и научных (научных ли? — Авт.) трудов по теме увековечения памяти жертв политических репрессий»? С «количеством подготовленных и размещенных в эфире федеральных радио — и телеканалов социальных роликов…»? С «численностью студентов, аспирантов и молодых исследователей, принимающих участие в олимпиадах, конкурсах научно-исследовательских работ, форумах, конференциях и вебинарах, проводимых…» по данной теме?

Неужели не видно, что документ представляет собой во многом персонифицированный политический и даже, если быть более точными, идеологический заказ на иную политическую реальность? На иную страну? Иной народ, который либеральных «реформаторов» не устраивал, начиная с 1992 года, никогда? Да и в 1917 году не устроил. Поэтому они разрушили собственную страну, обвалив монархию, за полгода добили ее, доведя до ручки. Большевики-то пришли уже на пепелище, это общеизвестно. Всем, за исключением разработчиков обсуждаемой концепции.

В любом случае государственному служащему, коим является действующий премьер, а уж ему особенно, надлежит соблюдать действующее законодательство, регламентирующее его деятельность. Несмотря на свои политические и идеологические взгляды, предпочтения и воззрения. Будем надеяться, что подобные юридические опыты не станут повседневной практикой премьера Медведева. В противном случае нарушение закона — а издание подобного распоряжения безусловно содержит все признаки такого нарушения — может повлечь за собой признание лица, их допустившего, профнепригодным. Тем более, что все необходимые юридически-правовые основания для этого в наличии: и ст. 115-я действующей Конституции РФ, и ст. 33-я упоминавшегося нами Федерального Конституционного закона «О Правительстве РФ».

Что же касается оценки вреда, который может наступить в случае, если данное распоряжение будет исполнено, а не отменено как незаконное. Посеянная в обществе таким образом рознь и насаждение чуждых ему смыслов, не принимаемых абсолютных большинством сограждан, тем более через институты государства, безусловно будут подрывать его основы. Тогда как только государство, особенно в сегодняшних условиях противостояния разъяренному коллективному Западу, является гарантом суверенитета страны и ее общества, абсолютное большинство которого чтит свою историю во всех ее проявлениях.

Павленко Владимир Борисович — доктор политических наук, действительный член Академии геополитических проблем.

Шеповалов Михаил Александрович — адвокат коллегии адвокатов г. Москвы «БОШЕФ и партнеры».