Концепция устойчивого развития как идеологический и политический фундамент глобализации: теория и практика внедрения

«Устойчивое развитие» в России

Внедрение концепции «устойчивого развития» в политическое и правовое поле Российской Федерации осуществляется с 4 февраля 1994 года, когда президентом Б.Н. Ельциным был подписан Указ №236 «О государственной стратегии Российской Федерации по охране окружающей среды и обеспечению устойчивого развития». Правительству России этим указом поручалось уже в 1994 году разработать и внести на рассмотрение главы государства проект Концепции перехода Российской Федерации на модель устойчивого развития (http://www.referent.ru/1/3897).

Дальнейшие события, происходившие вокруг этого поручения (выполненного, как увидим, только в 1996 г.), мы представим в конспективном изложении одного из функционеров бывшей Российской партии жизни (РПЖ) А. Романовича. (РПЖ, созданная членом Комиссии Социнтерна по устойчивому глобальному обществу С.М. Мироновым, послужила организационным фундаментом для создания входящей в Социнтерн партии «Справедливая Россия»).

По его свидетельству, «в Указе Президента РФ №440 от 1 апреля 1996 года (http://www.bestpravo.ru/rossijskoje/er-instrukcii/f3v.htm), утвердившего эту концепцию, имелось поручение Правительству России разработать Государственную стратегию устойчивого развития. Такой проект был разработан рабочей группой правительства и одобрен в декабре 1997 года на заседании кабинета министров под председательством B.C. Черномырдина. Еще несколько месяцев ушло на доработку проекта, но окончательно он так и не был принят из-за отставки премьер-министра, а в дальнейшем из-за частой смены глав кабинета и последовавших достаточно серьезных критических замечаний в адрес доработанного проекта со стороны авторитетных ученых. …В 1998 году доработанная редакция проекта …была представлена для обсуждения в Комиссию по законодательному обеспечению проблем устойчивого развития Государственной думы РФ… Документ был рекомендован к кардинальной переработке…» (Романович А. Переход России к устойчивому развитию: проблемы и перспективы // Государственная служба. - 2002. - №5. – С. 122-129).

БУДЬТЕ В КУРСЕ

• 24.11.14   Презентация идеи правозащитного «банкинга» / Ефим Андурский
• 21.10.14   Концепция устойчивого развития как идеологический и политический фундамент глобализации: теория и практика внедрения / Владимир Павленко
• 19.10.14   Концепция устойчивого развития как идеологический и политический фундамент глобализации: теория и практика внедрения / Владимир Павленко

В состав комиссии входили Председатель Государственной думы Г.Н. Селезнев, заместитель Председателя Правительства России В.Б. Христенко, академики М.Ч. Залимханов, Д.С. Львов, А.Г. Гранберг, В.М. Матросов, А.Д. Урсул и другие ученые, которые, по словам Романовича, проявили «заинтересованность во вхождении страны в новую парадигму развития мирового сообщества». По итогам работы в 2002 г. вышла «Научная основа стратегии устойчивого развития Российской Федерации», представленная в Государственной думе как «Основные положения стратегии устойчивого развития России» (Основные направления Стратегии устойчивого развития России / Под ред. А.М. Шелехова. - М., 2002. - 161 с.).

Несмотря на появление в 2000-2003 годах Основных направлений и Программы социально-экономического развития России на долгосрочную и среднесрочную перспективу, Экологической доктрины и Энергетической стратегии России, ряда других документов, внедрение «устойчивого развития» почти нигде в них не было выделено в самостоятельную проблему и, тем более, задачу. Во втором президентском сроке В.В. Путина и в дальнейшем вопрос о «Стратегии устойчивого развития» России начал плавно «спускаться на тормозах». Одновременно снижался уровень представительства на соответствующих международных форумах (так, на Всемирном саммите по целям развития в 2010 г. нашу страну, в отличие от абсолютного большинства других государств, представлял не президент или премьер-министр, а глава МИД С.В. Лавров; исключением из этой тенденции, продиктованным, по-видимому, логикой внутриполитического процесса и идеологического противостояния в России, явилась конференция «Рио+20», на которой уровень представительства нашей страны был поднят до премьер-министра).

Все это свидетельствует о постепенном осознании государственным руководством России (за исключением Медведева и окружающих его либералов) несоответствия концепции «устойчивого развития» национальным интересам страны и пагубности последствий ее практической реализации.

Вместе с тем, открытым остается вопрос о причинах ее поддержки упомянутыми видными и авторитетными учеными. На взгляд автора, такая поддержка обусловлена прежде всего постановкой ими в центр «устойчивого развития “по-российски”» популярной в 1990-х годах идеи равного распределения среди населения ренты от экспорта природных ресурсов, что указывает на существенную переоценку данной частью академического сообщества способности ослабленной распадом СССР Российской Федерации проводить независимую и суверенную внутреннюю политику. В том числе ввиду очевидной незаинтересованности в этом самой российской элиты.

«Устойчивое» или «управляемое» развитие?

В заключение о субъектах и концептуальных корнях «устойчивого развития», а также об основных перспективах, которые эта концепция, в случае реализации, сулит России.

В докладе «Наше глобальное соседство» имеется очень примечательный фрагмент, которым открывается начальный параграф первой главы, озаглавленный «Концепция глобального управления и сотрудничества». «Управление и сотрудничество, - пишут его авторы, - есть совокупность многих способов, с помощью которых отдельные лица и организации, как государственные, так и частные, ведут свои общие дела. Это непрерывный процесс сглаживания противоречий интересов, их различий в целях осуществления совместных действий. Он включает всю систему правления и официальные институты, призванные обеспечить уступчивость, согласие и существующие неофициальные договоренности между отдельными лицами и организациями, которые отвечают их интересам» (Наше глобальное соседство. Доклад Комиссии по глобальному управлению и сотрудничеству. - М., 1996. - С. 19).

«Отдельные лица и организации» - это не что иное, как эвфемизм глобальной олигархии. В рассматриваемом докладе они еще также именуются «частными и независимыми группами», в Копенгагенской декларации (1995 г.) – «неформальным сектором». По-видимому, именно это Я. Тинберген, как помним, понимал под «сотрудничеством индивидуумов и институтов», а Д. Рокфеллер прямо называл их альянс «интеллектуальной элитой и мировыми банкирами». Обратим внимание: в сводках правоохранительных органов любой страны «неофициальные договоренности», «отвечающие интересам» «отдельных лиц и организаций», как правило, именуются мафиозными сделками, а включение в них «официальных институтов» - коррупцией. Здесь же речь идет о «большой политике» - процессе, «охватывающем всю систему правления».

Стремление замаскировать олигархический контроль над формированием пресловутого «Нового мирового порядка» вызвало к жизни мифологему так называемого «гражданского общества». При этом де-факто к «гражданскому обществу» принадлежит лишь узкая, преимущественно прозападная, прослойка «креативных» членов политических и общественных организаций - неправительственных (НПО) и некоммерческих (НКО), а также идущие за ними сторонники. Остальное, не охваченное этими структурами большинство, считается, а иногда и прямо объявляется «косным», «тупым» и, следовательно, уничижительно рассматривается объектом социально-политического экспериментирования. Тот же Попов в свое время предлагал ввести в России образовательный и имущественный цензы, исключив выборную «популистскую демократию» (Попов Г.Х. Кризис и глобальные проблемы [к апрельской встрече глав двадцати главных стран мира] Московский комсомолец – 2009. – 25 марта). Ряд записных интеллектуалов в ходе президентской кампании 2012 г. открыто выступили с позиций социального апартеида, сравнивая «креативное» оппозиционное меньшинство с «пчелами» и «дельфинами», а лояльное большинство – с «мухами» и «анчоусами» (Минкин А. Не играй в наперстки. Что думать? // Московский комсомолец. - 2011. - 23 сентября; // Путинское большинство. Юрий Сапрыкин и Юлия Латынина о том, что стоит за этим понятием сегодня // http://www.kommersant.ru/doc/1902191).

На саммитах по устойчивому развитию в Йоханнесбурге (2002 г.) и Рио-де-Жанейро (2012 г.), наравне с правительствами, участвовали многочисленные НПО, НКО и бизнес-структуры, вовлеченные в реализацию целей «устойчивого развития» с помощью Глобального договора (Документы Глобального договора [Десять принципов; Женевская декларация саммита лидеров Глобального договора ООН] // Павленко В.Б. Мифы «устойчивого развития». «Глобальное потепление» или «ползучий» глобальный переворот? [Прил. 8.] - М., 2011. - С. 822-827).

Соединение олигархического бизнеса с НПО и «интеллектуальными элитами» (по Д. Рокфеллеру), таким образом, – важнейший инструмент воздействия на власть, а также ресурс ее управляемой смены под влиянием извне, осуществляющейся в ходе так называемых «цветных» революций. Важными компонентами этого постмодернистского, контристорического альянса являются европейская аристократия (включая монархические дома), СМИ, а также руководство спецслужб и профсоюзов.

Именно образованный этим альянсом транснациональный субъект, ставящий своей целью приблизить «конец истории» (по Ф. Фукуяме), и взял на вооружение концепцию «устойчивого развития», разработанную увлеченными, но бесконечно далекими от политики интеллектуалами.

В заключение приведем ряд цитат из упоминавшейся Концепции перехода Российской Федерации к устойчивому развитию, в которой:

- ставится задача «добиться коренного улучшения состояния окружающей среды за счет экологизации экономической деятельности в рамках институциональных и структурных преобразований, позволяющих обеспечить становление новой модели хозяйствования…»;

- «основными направлениями перехода России к устойчивому развитию» провозглашаются:

а) «…совершенствование действующего законодательства, определяющего, в частности, экономические механизмы регулирования природопользования и охраны окружающей среды;

<…>

г) формирование эффективной системы пропаганды идей устойчивого развития и создание соответствующей системы воспитания и обучения»;

- утверждается, что «одним из основных условий перехода к устойчивому развитию является обеспечение прав и свобод граждан, …открытого общества, включающего в качестве системных элементов правовое государство, рыночное хозяйство и гражданское общество»;

- отмечается, что «переход к устойчивому развитию предполагает строгое соблюдение ряда ограничений», в том числе «осуществление хозяйственных мероприятий преимущественно на уже освоенных территориях и отказ от реализации любых проектов, которые наносят невосполнимый ущерб окружающей среде или экологические последствия которых недостаточно изучены»;

- недвусмысленно указывается, что «роль России в решении планетарных экологических проблем определяется обладанием большими по площади территориями, практически не затронутыми хозяйственной деятельностью и являющимися резервом устойчивости всей биосферы в целом»;

- ставится задача «продолжить усилия по основным направлениям международной деятельности в области охраны окружающей среды, в том числе:

<…>

ж) по «обеспечению безопасного уничтожения химического и ядерного оружия»;

- подчеркивается, что на начальном этапе «экологическое благополучие территории страны обеспечивается прежде всего за счет рационализации использования богатого природного потенциала России и снижения его относительных затрат на душу населения» (курс. – Авт.) (http://www.referent.ru/1/3897).

Итак, переход России к «устойчивому развитию», встраивающий нашу страну в целый ряд разрушительных глобальных процессов, предполагает ядерное разоружение и введение жестких ограничений промышленного развития, включая сдерживание освоения и обустройства громадных территорий Сибири, Дальнего Востока и крайнего Севера, рассматривающихся «резервом устойчивости глобальной биосферы».

Нам предлагается признать безусловность приоритета рыночных методов экономической деятельности, сократить пользование энергоресурсами, перестроить всю систему образования и обеспечить «промывание мозгов» согражданам с помощью пропаганды.

Кроме того, провозглашается принудительное разрушение автохтонной цивилизационной идентичности нашего народа и ее замену некоей «универсальной», а также институциональное закрепление результатов навязывания нашей стране западных моделей общественного и политического устройства.

Становится понятным, что речь идет о внедрении парадигмы, не имеющей ничего общего с традиционным историческим опытом России, ее цивилизационной проектностью, и, следовательно, несовместимой с выживанием страны, не говоря уж об ее развитии.

В глобализационной перспективе концепция «устойчивого развития» не просто подрывает государственный суверенитет, но ведет к утрате территориальной целостности России, которая приносится в жертву уже обнародованным планам создания трех «мировых блоков», а также формированию на ее территории двадцатки филиалов глобальной сети «мега-агломераций» (Передел России // Ведомости. - 2010. - 16 ноября). Это предполагает неизбежное опускание «не вписавшегося» в них населения в архаику и, в конечном счете, «зачистку» от него территории, осуществляемой в интересах глобальных олигархических монополий. Ясно ведь, что этот проект обрекает на уничтожение моногорода и наукограды и является логическим продолжением курса, начатого ликвидацией «неперспективных деревень», концепция которого была выдвинута в 1980-е годы академиком Т.А. Заславской и поддержана пресловутым «архитектором перестройки» А.Н. Яковлевым.

Следует четко отдавать себе отчет в том, что этот проект, развивающийся в русле и духе идей «устойчивого развития», - не что иное, как «обновленный» гитлеровский Генеральный план «Ост» в версии XXI века, ибо ничто не ново в истории. В ходе встречи с посланником британского премьер-министра лордом Галифаксом, состоявшейся 19 ноября 1937 года в Оберзальцберге и запустившей механизм «мюнхенского сговора», Гитлер заявил: «Имеются две возможности оформления отношений между народами. Игра свободных сил, которая во многих случаях означала бы активное вмешательство в жизнь народов и могла бы вызвать серьезные потрясения нашей культуры, созданной с таким трудом. Вторая возможность, - продолжил собеседник Галифакса, - состоит в том, чтобы, вместо игры свободных сил, допустить господство “высшего разума”; при этом нужно, однако, отдать себе отчет в том, что этот высший разум должен привести примерно к таким же результатам, какие были бы произведены действием свободных сил. Он (фюрер) последние годы часто задавал себе вопрос, достаточно ли разумно современное человечество, чтобы заменить игру свободных сил методом высшего разума» (Документы и материалы кануна Второй мировой войны. Из Архива МИД Германии. - М., 1948. Т. I [ноябрь 1937-1938 гг.]. С. 20).

Концепция «устойчивого развития», поэтапно распространяемая из экологической сферы на экономику, социальную жизнь и политику, - не что иное, как современная интерпретация гитлеровского «высшего разума». Внешне привлекательная и адаптированная к повестке XXI века, она, тем не менее, продолжает преследовать ту же самую цель, что и семь десятилетий назад, - достижение мирового господства. Поэтому имеются все основания именовать ее концепцией не столько «устойчивого», сколько «управляемого» развития.

* * *

Авторское внимание к «устойчивому развитию» - этому базовому концепту Постмодерна - объясняется контристорическим характером данного уклада, призванного «завершить историю», навечно закрепив глобальное господство «интеллектуальной элиты и мировых банкиров». Из накопленного опыта внедрения этой концепции необходимо извлечь соответствующие уроки. Следует четко отдавать себе отчет в том, что попытка ее реализации в России ни в коей мере не ослабит остроты экологических проблем, но при этом окончательно загонит нашу страну в формируемое глобализацией периферийное гетто «зависимого капитализма».

При этом ряд положений «устойчивого развития», несомненно, может найти применение в государственном и интеграционном (в масштабах бывшего СССР) форматах, но лишь при деидеологизации и, шире, деполитизации экологии и непременном, четко зафиксированном, отказе от трех вещей:

- явно завышенных претензий на мировоззренческое обоснование всего сущего и продиктованной этим подрывной «революционной» активности, особенно характерной для «зеленой», наиболее радикальной части экологического сообщества;

- внешнего управления со стороны соответствующих глобалистских институтов (включая ООН);

- скомпрометированного названия самой концепции, заключающей в себе, при всей благозвучности, идеологический смысл и посыл, абсолютно неприемлемый для суверенной России и перспектив постсоветской интеграции.

Экология – комплексный взгляд на окружающий мир, но только под одним из углов зрения, и потому она является важным, но лишь отдельным элементом национальной безопасности, который встраивается в общий контекст государственной стратегии на компромиссной основе. (Понятно, например, что производство, хранение, эксплуатация, а тем более применение ядерных и других вооружений не улучшают окружающей среды, но их наличие, тем не менее, является императивом высшего порядка, никакое посягательство на который недопустимо).

Автор убежден, что отечественной экологической стратегии и экологической политике потребуется иная фундаментальная концепция, базирующаяся на осознании самодостаточности России и традиционных проектных ценностях.

* * *

Послесловие к статье

А теперь несколько соображений о том, что такое конспирология – для прояснения ситуации тем, кто этого еще не понял. Для экономии собственного времени приведу выдержки из готовящейся к публикации своей новой книги о глобальной олигархии, посвященные «конспирологической мысли» и ее «вкладу» в глобальное развитие.

1) «В саму конспирологию, под которой и понимается теория заговоров, изначально заложено фундаментальное противоречие. “Теория” и “заговоры” – вещи вообще-то несовместимые, оксюморон, как модно сейчас называть сочетание слов, имеющих противоположное значение. Ведь в отличие от заговора – действительного или мнимого, теория – отнюдь не отвлеченная абстракция и не отдельный эпизод, а системное, синтетическое учение, включающее в себя отдельные факты, гипотезы, законы, существующие в этой системе на правах ее элементов (Философский энциклопедический словарь / Под ред. Е.Ф. Губского, Г.В. Кораблевой, В.А. Лутченко. – М., 2006. С. 452). И, как любая система, теория встроена в контекст – окружающую среду, которой для нее являются системные знания высшего и низшего порядков – парадигмы и концепции.

Ни одна из классических светских идейно-политических парадигм, будь то либерализм, марксизм, реализм, национализм, традиционализм и т.д., не оперирует заговорами и не считает глобализацию их продуктом; все они озабочены как раз обратным: доказав историческую объективность этого процесса, “приватизировать” его, развернув в собственных интересах.

Не увлекаются страстью к поиску “заговорщиков” и богословские парадигмы, в которых заговор присутствует в качестве не конкретного действа, а извечной борьбы темного, сатанинского, начала против светлого, Божественного.

…Вторая сторона этого вопроса – появление в процессе глобализации на каждом ее направлении управляющего института или институтов – органов, организаций, структур, сетей и т. д. Это называется институционализацией, которая может проходить стихийно, а может представлять собой комплекс осознанных мер, целенаправленно и планомерно осуществляемых на основе консенсуса наиболее крупных и влиятельных глобальных игроков – акторов.

В поисках такого консенсуса и таких акторов важно не увлечься и не начать “конструировать” реальность. Ведь “мысль – единственное место, где нет Бога”. Не припоминая, кому именно принадлежит этот исполненный глубокого смысла афоризм, признаю безусловную правоту и мудрость его автора. Чем больше конкретики и чем шире территория фактов – тем уже спекулятивное пространство неясностей, недосказанности, которые оставляют простор полету буйной конспирологической фантазии.

Кроме того, в уважающем себя государстве не может быть “параллельных” институтов-учреждений, осуществляющих альтернативные властные полномочия и альтернативный суверенитет. Такое обычно происходит в исключительных, эксклюзивных условиях революций, войн, крупных политических кризисов, именуется “двоевластием” и чревато распадом государств и государственности. Поэтому институционализация глобализации происходит …в рамках институтов-функций, которые управляют объектом при помощи не директив, а неких стандартов. Они сначала предлагаются, затем навязываются и, наконец, отстаиваются как якобы “общепризнанные”, хотя на самом деле таковыми не являются».

2) «Тайные общества, организации и структуры, большая часть которых неукоснительно соблюдает эти инструкции в том, что касается бизнеса, а для руководства в других делах использует иные, не менее жесткие и обязательные правила, – отнюдь не “законодатели” политических “мод”. Они не более чем производное межкланового олигархического альянса, который с их помощью расставляет нужные ему кадры в иерархиях государственного управления и международных организациях. Как и писал об этом генерал А.Х. Бенкендорф царю Александру I.

Все остальное – от лукавого. И прежде всего наивные, точнее, лишь кажущиеся таковыми, поиски “главного звена”, тайного “мирового центра”, который кому-то очень хочется выдать за ведущий “субъект всемирного заговора”.

Раскроем наиболее ходовые и известные конспирологические представления о таком “субъекте”.

Распространенным, если не доминирующим, называется его связь с “мировым сионизмом”.

Насколько это правомерно? Сионизм появился лишь в конце XIX века; тогда же были сделаны первые шаги к его “примирению” с христианством, столкнувшиеся с сопротивлением с обеих сторон. Но лишь ко второй половине XX столетия в западном общественном мнении, прежде всего в американском, сложились представления о “втором пришествии Спасителя” в Израиле, который поэтому нуждается в предварительном обустройстве. В том числе с помощью территориальной экспансии в масштабах большей части Ближнего и Среднего Востока. В Европе эти “иудео-христианские” мотивы, закрепленные в общественном сознании Вторым Ватиканским собором (1962–1965 гг.), однако, не пошли дальше …Пастырской конституции о Церкви в современном мире.

Вторая группа конспирологических представлений о “субъекте мирового заговора” и “мировой власти” сводится к возведению на этот пьедестал какой-нибудь произвольно выбранной неправительственной (НПО) или некоммерческой (НКО) организации. Гитлеровская контрразведка гестапо, например, усматривала роль тайного “мирового субъекта” в иудейском масонском ордене “Бнай Брит” (“Сыны Завета”); ныне он действует под видом “Антидиффамационной лиги”, которую контролирует британская ветвь Ротшильдов, а возглавляет, по некоторым данным, Генри Киссинджер, не скрывающий своих связей с другим кланом – Рокфеллерами (http://rbcdaily.ru/world/562949985257804).

Джон Рид считал “мировым субъектом” Сионскую общину – правящую верхушку франко-британского католического ордена “Приорат Сиона”. По одним данным, этот орден, мифологизированный скандальным романом Дэна Брауна “Код да Винчи”, уходит корнями в глубокое Средневековье. И представляет собой один из осколков ордена тамплиеров, речь о котором уже шла и еще пойдет. По другим, эту историю в 50-х годах XX века выдумал известный политический авантюрист Пьер Плантар де Сен-Клер, впоследствии успешно “приватизировавший” ее вместе с плодами этой аферы.

В ряде трудов, относящихся к концу XX века, роль “мирового субъекта” отводится некоему “Комитету-300”, название которого, по-видимому, происходит от “Совета трехсот” – совета директоров Британской Ост-Индской кампании (БОИК). Это первая в мире ТНК, которая получила в распоряжение такие атрибуты экстерриториальности, как собственные вооруженные силы и печатный станок и с их помощью опробовала и распространила такой широко известный ныне метод финансирования глобальных манипуляций, как наркоторговля. Видный финансовый магнат Джордж Сорос, ряд других авторов ищут “мировой субъект” в структурах глобальных финансов и т.д.

Некорректность концепции “мирового субъекта”, представляющей не что иное, как абсолютизацию оторванного от объективной реальности субъективного фактора, опровергнута целым рядом исследований. Среди них крупный британский ученый М. Николсон, а также наши соотечественники А.А. Зиновьев, Л.Г. Ивашов, А. Нагорный, М. Хазин. Они обратили особое внимание на объединение государственных и негосударственных, неформальных, интересов и структур. Этими авторами был сделан достаточно глубокий вывод о двойственности (а у Хазина и Нагорного – о тройственности) внутренней природы США как “национального государства”, представленного правым, консервативно-изоляционистским крылом Республиканской партии, и “глобального сверхобщества”, цитаделью которого является Демократическая партия. При этом и с теми, и с другими поочередно взаимодействует левое глобалистское крыло республиканцев, представленное неоконсерваторами (знаменитыми “неоконами”), движением чаепития и некоторыми другими объединениями.

Активное культивирование конспирологического подхода как в отечественной, так и в зарубежной литературе указывает, что его можно также рассматривать в качестве инструмента целенаправленной дискредитации результатов любых исследований по данной теме. Вместе с тем определенный интерес представляет приводимая в ряде подобных работ документальная база и богатый набор фактического материала. Особенно в тех случаях, когда подлинность фактов, изложенных конспирологами, подтверждается другими источниками и литературой. Ведь фактология – любимое увлечение сторонников этого жанра, частенько подменяющих анализ нагромождением фактов, которые они просто не знают, как интерпретировать. И придумывают им любые, порой самые фантасмагорические объяснения».

Ну и т.д.

Итак, понятно:

- методологически конспирология – абсолютизация субъективного фактора в ущерб объективному;

- политически - наоборот: возведение в абсолют объективного хода событий в ущерб субъективному влиянию, что противоречит выкладкам синергетики об объективной неуправляемости объекта в точке бифуркации, где приоритет отдается как раз субъективным воздействиям.

Чтобы не впадать в эти крайности, очень рекомендую учение В.И. Ленина об объективном и субъективном факторе, основные положения которого изложены в работах «Что делать?» (глава о «Стихийности масс и сознательности социал-демократии»), «Крах II Интернационала» и «Последнее слово искровской тактики…».

Уверен, что большинство любителей поспекулировать на якобы «конспирологичности» некоторых моих выводов имеют мало представлений о сущности конспирологии и очень многое потеряли, не застав то время, когда «История КПСС» и «Марксистко-ленинская философия» пребывали в качестве ключевых вузовских дисциплин и выносились на госэкзамены. Спорить с их содержанием можно, но системность мышления, которой так недостает современным претендентам в «мыслители», они вырабатывали.

Павленко Владимир Борисович – доктор политических наук, действительный член Академии геополитических проблем, специально для ИА REX.