Предыдущая статья по делу Николая Игнатьева была посвящена никем пока еще не доказанному «факту» вселения в квартиру Игнатьева некой Назифы Каюмовой с ее несовершеннолетним сыном Иреком. Но, как заметил Президиум ВАС РФ, в тех случаях, когда у истца нет возможности доказать факт, которого в действительности не было (так называемый отрицательный факт), бремя доказывания обратного, то есть наличия такого «факта», суд должен возложить на ответчика. Поэтому Кировскому районному суду Казани придется все-таки обязать Ирека Каюмова привести доказательства своего вселения к Игнатьеву – человеку, с которым его никогда ничего не связывало.
Очередная статья по делу Игнатьева призвана подтвердить незыблемость решения судьи Эдуарда Каминского, повернуть которое, несмотря на явную его несправедливость, автору этих строк пока не удается. Итак, речь о реакции суда на заявление о пересмотре решения судьи Владимира Морозова по обстоятельствам, которые, на мой взгляд, являются вновь открывшимся. В октябре 2013 года он удовлетворил иск прокурора Кировского района Казани к исполкому города и в порядке улучшения жилищных условий Игнатьева, в благоустроенную трехкомнатную квартиру фактически вселил его смертельного врага г-на Каюмова с его детьми, но без законной супруги Игнатьева, осуществляющей постоянный внешний уход за своим мужем – инвалидом I группы.
Судья Морозов поступил так по двум причинам. С одной стороны, судья Каминский на пустом месте признал за г-ном Каюмовым право пользования квартирой Игнатьева. С другой стороны, судья Морозов повелся на голословное утверждение представителя исполкома Лилии Шариповой. Последняя заявила, что Игнатьеву и Каюмовым исполком выделил трехкомнатную благоустроенную квартиру. Я бы спросил у судьи Морозова, почему же он не истребовал у исполкома ни постановление о «выделении», ни технический паспорт на выделенную квартиру. Однако я знаю, что закон не позволяет задавать суду вопросы.
БУДЬТЕ В КУРСЕ
Но и мне никто не запретит публично заявить, что судья Морозов выделил эту квартиру в нарушение прав ее собственника – муниципального образования. Посмотрим, как на это нарушение отреагирует прокуратура…
При осмотре квартиры, выделенной судьей Морозовым, открылось обстоятельство, которое во время процесса не было известно ни суду, ни автору этих строк, ни даже самой г-же Шариповой. Оказалось, что квартира, выделенная судьей Морозовым фактически г-ну Каюмову, расположена на втором этаже многоквартирного дома, по понятным причинам недоступном Игнатьеву – инвалиду, не имеющему нижних конечностей.
Приняв во внимание это обстоятельство, и действуя в качестве представителя Игнатьева, автор этих строк обратился в суд с требованием пересмотреть решения судьи Морозова. Но он в этом отказал, так и не дав никакой оценки доводу о недоступности выделенной квартиры для Игнатьева.
Отказное определение судьи Морозова я обжаловал в Верховный суд Татарстана. Судебная коллегия (ее определение привожу в вольном пересказе) установила, что представитель Игнатьева, обратившийся в суд с заявлением о пересмотре решения судьи Морозова, в обоснование своего требования указал на то, что квартира, выделенная Игнатьеву – Каюмовым, расположена на втором этаже многоквартирного дома, ввиду чего Игнатьев, являющийся инвалидом-колясочником, воспользоваться этой квартирой не может.
Должен заметить, что суд не заслужил моего уважения. Да, закон обязывает нас проявлять уважение к суду. И это не обсуждается. Однако нет такой силы, которая заставила бы меня уважать судью Каминского, пустившего под замес беспомощного инвалида. Да, я отдаю себе отчет в том, что мое неуважение к судье Каминскому отрицательно сказывается на его авторитете и, следовательно, вредит присущей суду (в норме) воспитательной роли. Соглашусь с тем, что умаление авторитета судьи Каминского никак не способствует положительному восприятию решения, принятого им по делу Игнатьева. А почему я должен прославлять это решение, если спор между Игнатьевым – нанимателем муниципальной квартиры и посторонним для него г-ном Каюмовым судья Каминский разрешил в пользу последнего, притом, что г-н Каюмов не предоставил судье Каминскому ни единого доказательства своих вздорных требований?!
Понимаю, государство, пестующее и лелеющее тех, кто ему служит (за приличное вознаграждение), может покарать меня за неуважение к судье Каминскому. И не только штрафом, но и реальным тюремным заключением. Но неужели я могу смириться с тем, что судьи, оставаясь безнаказанными, творят откровенный беспредел?! И лишь потому, что ни от кого не зависят, требованиям закона подчиняются только в теории, а в своей деятельности по осуществлению правосудия никому не подотчетны.
Мне – эксперту по вопросам ЖКХ Судебная Коллегия приписала довод о том, что дом, в котором судья Морозов выделил квартиру Игнатьеву – Каюмовым, не оборудован пандусами. Однако я, в отличие от Верховного суда, понимаю, что проложить пандус на второй этаж невозможно. А Судебная Коллегия, явно не ориентирующаяся в специфике ЖКХ, разъясняет, что Игнатьев «не лишен права обратиться с самостоятельным требованием об установлении в подъезде дома пандусов». Она не понимает, что пандус должен иметь уклон один к девяти. А обеспечить этот уклон невозможно, потому что лестничный марш имеет гораздо больший уклон.
Судебная Коллегия воспроизводит мой довод о том, что недоступность квартиры, выделенной Игнатьеву, является вновь открывшимся обстоятельством, которое «не было известно при рассмотрении иска судом». Так ведь оно и в самом деле не было известно. И откуда это обстоятельство могло быть известно, если, повторюсь, технический паспорт выделенной судом квартиры исполком суду не представил. Судебная Коллегия проигнорировала представление районного прокурора, просившего отменить обжалуемое определение суда.
По мнению Судебной Коллегии, определение судьи Морозова подлежит оставлению без изменения. Потому что он, отказывая в удовлетворении моего заявления, исходил из того, что оснований для пересмотра вступившего в законную силу решения суда, по данному делу не имеется. Однако судья Морозов, повторюсь, не дал никакой оценки главному доводу моего заявления.
Судебная Коллегия посчитала, что изложенные в моем заявлении доводы не являются вновь открывшимися обстоятельствами, а потому не могут послужить основанием для пересмотра решения суда в порядке ст. 392 ГПК РФ. Она указывает на то, что на момент рассмотрения дела мне было известно, что Игнатьев является инвалидом. О, да! уж это-то мне было известно. Мне, было известно также и то, что исполком «указал конкретное жилое помещение, подлежащее предоставлению по договору социального найма истцам, поэтому они могли знать о расположении квартиры на втором этаже». Но, если судья Морозов мог знать о расположении квартиры на втором этаже, то он намеренно выделил такую квартиру, которой Игнатьев в силу своей инвалидности не мог воспользоваться? Такая версия не могла придти мне в голову…
Определение Судебной Коллегии постараюсь обжаловать в кассационном порядке. Но, как показывает практика, вышестоящие судебные инстанции крайне редко отменяют решения нижележащих судей. Повлиять на эту ситуацию мог бы общественный контроль, осуществляемый в соответствии с федеральным законом от 21 июля 2014 г. N 212-ФЗ «Об основах общественного контроля в РФ». Но есть ли смысл тратить время на общественный контроль, если органы государственной власти и местного самоуправления не обязаны принимать меры по устранению правонарушений, выявляемых субъектами такого контроля?
Комментарии читателей (0):