Куда и как будет двигаться дальше Турция

Как и предполагало REX, после состоявшихся 30 марта в Турции региональных выборов обстановка в стране продолжает накаляться. Центризбирком Турции до сих пор не опубликовал окончательных официальных данных по результатам выборов. Однако обнародовано, что правящая Партия справедливости и развития (ПСР), набрала чуть выше 45 % голосов. Основная оппозиционная Народно-республиканская партия (НРП) партия - около 30 % голосов избирателей.

Эти выборы, пожалуй, впервые с 1946 года проходили в очень накаленной скандальной обстановке, что изначально предполагало дальнейшее обострение ситуации в стране, независимо от их исхода. Оппозиция сразу заявила о подтасовке результатов голосования. В этой связи председатель ЦИК Турции Сади Гювен призвал всех участников выборов к спокойствию и заверил, что «все обнаруженные ошибки будут исправлены». Но это мало отразится на конечных результатах выборов. Для оппозиции главное сейчас в том, чтобы закрепить в общественном сознании стереотип - «Эрдоган победил неправильно».

В свою очередь глава правительства Реджеп Тайип Эрдоган, объявляя итоги выборов «грандиозным успехом своей партии», обвинил оппозицию в «дестабилизации обстановки» в стране и стал грозить ей всяческими карами. Начались репрессии против журналистов из оппозиционных изданий, отключение интернет-ресурсов, Верховный совет радио и телевидения Турции лишил телеканала Kanal Turk TV лицензии на общенациональное вещание. В целом, это - плохой признак для правящей партии, которая таким образом демонстрирует неуверенность в устойчивости своего положения. Потому 45% Эрдогана можно называть по-разному: и что «стакан наполовину полон», и что он «наполовину пуст».

Такова заметная, но не главная специфика сложившейся ситуации в Турции. В августе туркам предстоит вновь принимать участие уже в президентских выборах. Дело в том, что к официальному началу состоявшихся 30 марта региональных выборов, основные противники - правящая ПСР и главная оппозиционная НРП - подошли без программных концепций. Партия Эрдогана говорила о «великой Турции», тогда как оппозиция обыгрывала только сюжеты вспыхнувшего в конце прошлого года крупнейшего коррупционного скандала, в который были вовлечены высшие государственные чиновники и лица из ближайшего окружения Эрдогана. Кампания развивалась инерционно и строилась только на политических эмоциях, с помощью которых обыгрывались в основном «токсичные» информационные «вбросы». В этом смысле Турция доказала всему миру и прежде всего самой себе, что она является восточной мусульманской страной с элементами имплантированных западных демократических структур. Эрдоган такой ход событий устроил, так как он «играл» главным образом на чувствах составляющих большинство консервативно-исламских слоев общества. Он сумел выстроить формулу «Султан и его подданные», и с этого трона оппозиции не удалось его низвергнуть. Почему?

Французский эксперт Ариан Бонзон в Slate.fr отмечает любопытную политическую трансформацию формирующегося, но пока не устоявшегося политического режима в Турции. По его мнению, в этой стране не существует классических правых и левых партий, на политической сцене главенствуют только два движения. Первое – правящая ныне партия ПСР, занявшая место правых с «неоисламистской и консервативной идеологией». Второе - оппозиционная НРП, которая «долгое время была гражданским продолжением армии, и которая, хотя и является членом Социалистического интернационала, но так и не смогла сформировать для себя социал-демократический образ». Парадокс: кемалистская оппозиция выступала против евроинтеграции Турции, тогда как глава правящей «неоисламистской» партии Эрдоган с опорой на Европейский Союза «сумел укрепить свою легитимность и добиться избрания в 2002 году». К тому же Евросоюз, как и известный богослов Фетуллах Гюлен, поддерживали политику Эрдогана по устранению с политической сцены военных, в решении курдского вопроса, подрывая фактически позиции НРП, не поддержав накануне 30 марта ее усилия по формированию единого широкого оппозиционного фронта. В итоге, после того как Эрдоган начал борьбу против движения Гюлена «Хизмет», вакантное место в политическом пространстве Турции досталось Евросоюзу, который, как выясняется, сохранил влияние только среди курдских партий, которые, кстати, по итогам региональных выборов, укрепили свои позиции в юго-восточных вилайетах Турции. Более того, они по тактическим соображениям поддержали и правящую партию. По словам турецкого политолога Фуата Козлуклу, «урегулирование курдской проблемы идет, может, не так быстро, как хотелось бы, но оно всё же идёт, и Эрдогану верят», хотя у него нет устойчивого «внутреннего тыла».

Выборы 30 марта показали, что он исчерпал свой электоральный ресурс, не добился убедительной победы, что осложняет для него возможности сосредоточить под собой всю конструкцию власти. Теперь он вынужден будет маневрировать, но не в стан оппозиции, которая деморализована, а в сторону курдов. С их точки зрения, после того, как правящая партия сказала «А», то вслед за этим она рано или поздно вынуждена будет произнести и «Б». Примечательно, что недавно в Эрдоган впервые публично произнес слово «Курдистан», приветствуя народ «региона Курдистан на севере Ирака», чем вызвал бурю гнева турецких националистов в самой Турции.

Не все довольны такой позицией и в правящей партии, хотя глава правительства объяснил это тем, что «Курдистан являлся областью Оттоманской империи». Существует взгляд, что внутри этой партии уже давно создал такой «политический реактор», который может «взорваться» при определенных условиях. Первым детонатором кризиса стала операция «Большая взятка», в результате которой выявились факты коррупции в высших эшелонах власти. Проблема не в том, что коррупционный скандал затронул нескольких министров и спровоцировал серьезные перестановки в правительстве страны, а в том, что политические оппоненты Эрдогана имели доступ к конфиденциальной информации «высокого уровня». В этой связи Эрдоган заявил о происках внешних сил (США и Израиля) и «пятой колонны», которые пытаются внести смуту (фитну) в жизнь государства. Он начал масштабную кадровую чистку в правоохранительных органах, но «большая рыба» в его сети так и не пошла. Поэтому складывается устойчивое ощущение, что внутри ПСР поэтапно осуществляется «мягкий переворот». К примеру, мало кто из экспертов убедительно объяснил причины, приведшие к тактическим проигрышам во внешней политике, закручиванию гаек внутри партии и, наконец, к протестному движению, принявшему устойчивый перманентный характер. Вот почему Эрдоган в союзе с курдами позиционирует себя в роли гаранта сохранения турецкой государственности, внушая мысль, что его устранение от власти будет означать развал Турции.

Общий вывод таков: выборы 30 марта показали, что Турция в политическом смысле расколота. Основным политическим игрокам придется договариваться, если, конечно, они не хотят вообще исчезнуть с политического поля. Вопрос исключительно в том, на каком этапе этим придется заниматься, в каких социально-экономических условиях и чем придется платить всем политическим силам за выход из сложившейся ситуации. Так что в Турции политическая борьба между открыто противостоящими и подковерно действующими игроками будет продолжаться, что делает общую обстановку в стране все более нестабильной, а стратегические перспективы - менее ясными.