На войне как на войне

Делом инвалида I группы Николая Игнатьева занимаюсь с осени 2012 года. И выступаю на его стороне против организованной правовой группы (ОПГ), в которую вошло Управление жилищной политики исполкома Казани, прокуратура и суд. А на суды по делу Игнатьева хожу как на войну. И, что самое печальное, сражаться приходится не столько с лжесыном Игнатьева Иреком Каюмовым, сколько… с властями, включая судебные.

В соответствии со ст. 123 Конституции РФ судопроизводство в нашей стране должно осуществляться на основе состязательности и равноправия сторон. Но это в теории. В действительности же суд нередко действует в интересах одной из сторон. Так, на процессах по делу Игнатьева судьи, как правило, поддерживают его оппонента – трижды сидельца РФ. Очевидно, что, однажды попав в жернова судебной мельницы, самостоятельно выбраться из нее Игнатьев не сможет. Опишу некоторые фрагменты затянувшегося сражения с названной ОПГ за справедливое разрешение дела Игнатьева.

Располагая доверенностью Игнатьева и действуя от его имени, автор этих строк обратился с иском к г-ну Каюмову, несмотря на решения судов, разоблачающих его ложь, продолжающему утверждать, что он Игнатьеву доводится сыном.

В этом иске содержалось одно только требование: признать, что г-н Каюмов не приобрел право пользования квартирой Игнатьева. И потому лишь не приобрел, что в соответствии со ст. 61 ЖК РФ право пользования муниципальным жильем обусловливается ничем иным, как договором социального найма. А исполком Казани упорно отказывается заключать такого рода договор на квартиру Игнатьева. Наверное, потому что в нем нужно указать статус г-на Каюмова, который членом семьи нанимателя этой квартиры не является.

Тем не менее, в удовлетворении заявленного мной требования судья Кировского районного суда Казани Андрей Андреев отказал. И сослался на преюдицию. Дескать, существует же решение судьи Эдуарда Каминского, который, напомню, решил вселить г-на Каюмова в квартиру Игнатьева. Такое решение судья Каминский принял, предположив, что Игнатьев в свою очередь вселил свою сожительницу – мать Каюмова вместе с ее в ту пору несовершеннолетним сыном. То, что это предположение противоречит ст. 54 ЖК РСФСР судью Каминского, по-видимому, не смутило.

Сын сожительницы Игнатьева, - любезно поясняет судья Андреев, - еще в восьмидесятых годах прошлого века приобрел право пользования спорной квартирой. Правда, по причине своего малолетства, реализовать это право он не мог. Да, в ту пору г-н Каюмов был малолеткой. Но это не помешало ему отправиться в места не столь отдаленные. Потом он выходил на свободу и снова возвращался в эти места…

Мать г-на Каюмова, по версии судьи Каминского заслужившая право проживания в квартире сожителя, умерла еще в 1994 году, но вплоть до 2011 года г-н Каюмов о своем праве пользоваться квартирой сожителя умершей матери и не заикался. Претензии на квартиру «отца» у Каюмова возникли лишь тогда, когда у него родилась дочь, которую заботливый отец, уподобившись кукушке, зарегистрировал в квартире Игнатьева. А не в собственном доме, доставшемся ему по наследству от матери.

В 2013 году, реагируя на обращения ряда лиц, включая автора этих строк, прокуратура Кировского района Казани обратилась в суд с иском, потребовав, чтобы исполком Казани переселил безногого Игнатьева из ветхого дома без «удобств» в благоустроенную квартиру. А заодно – и г-на Каюмова, у которого с ногами никаких проблем не было, вместе с двумя его детьми. В своем иске прокуратура сослалась на выписку из недостоверной домовой книги, к настоящему времени уже исправленной. А в ней Каюмовы были записаны в качестве родственников Игнатьева.

Одновременно с иском прокуратуры, судья Владимир Морозов рассмотрел встречный иск исполкома, который якобы принял решение несуществующей семье Игнатьева-Каюмова предоставить благоустроенную квартиру, расположенную на втором этаже. И по этой причине не доступную безногому инвалиду. Впрочем, во время процесса это обстоятельство его участникам известно не было. А ведь судья Морозов мог бы истребовать у исполкома и постановление о выделении квартиры и ее техпаспорт…

Игнатьев попытался добиться признания действий исполкома незаконными. Но судья Кировского районного суда Андрей Андреев отказался удовлетворить это требование. И сослался на решение судьи Морозова, узаконившего несуществующее постановление исполкома Казани. Впрочем, не далее как на 7 апреля 2014 года судья Андреев назначил судебное заседание по рассмотрению заявления Игнатьева, потребовавшего пересмотреть упомянутое решения судьи Морозова по вновь открывшимся обстоятельствам. Такого рода обстоятельством стала недоступность для Игнатьева квартиры, которую судья Морозов, введенный в заблуждение исполком Казани и прокуратурой, выделил несуществующей семье Игнатьева-Каюмова. Но без законной супруги Игнатьева Гюльнары Зиннатуллиной, без которой безногий и практически слепой инвалид, страдающий сахарным диабетом в тяжелой форме, прожить не сможет.

Отказывая Игнатьеву, судья Андреев сослался на закон «О судебной системе РФ» и ГПК РФ, в соответствии с которыми вступившие в силу судебные постановления обязательны для всех без исключения и подлежат неукоснительному исполнению. И неважно, добавлю, исполнимы эти постановления или нет. А еще он сослался на ч. 4 ст. 258 ГПК РФ, согласно которой суд отказывает в удовлетворении заявления, если установит, что оспариваемое решение или действие не нарушает права, либо свободы гражданина. И заметил, что поскольку решение судьи Морозова в отношении Игнатьева пока не исполнено, оно никаких прав Игнатьева не нарушает. Не забыв указать на обязательность его исполнения этого решения, что с неизбежностью повлечет нарушение прав Игнатьева.

Не удалось Игнатьеву добиться и пересмотра «исторического» решения судьи Каминского по вновь открывшимся обстоятельствам. Такого рода обстоятельством он посчитал решение судьи Гульчачак Хамитовой, установившей, что г-н Каюмов членом семьи Игнатьева не является. Отказывая в Игнатьеву в удовлетворении указанного требования, судья Андреев указал на то, что «факт принятия судом решения о непризнании г-на Каюмова членом семьи Игнатьева, сам по себе не может рассматриваться как юридически значимый». А ведь для судьи Каминского этот факт оказался вполне достаточным, чтобы принять решение о выселении Зиннатуллиной и вселении г-на Каюмова с его новорожденной дочери. Но для судьи Андреева он, видите ли, оказался недостаточно значимым.

Оспаривать это решение судьи Андреева Игнатьев не стал. И обратился в суд с другим требованием – утверждение г-на Каюмова о родстве с Игнатьевым признать подложным (фальсифицированным). Действуя в качестве и. о. председателя Кировского районного суда, г-н Андреев в рассмотрении заявления Игнатьеву отказал. А мне – его представителю пояснил, что согласно ст. 186 ГПК РФ в случае поступления заявления о том, что имеющееся в деле доказательство является подложным, суд для проверки этого заявления может назначить экспертизу. Ну, или предложить сторонам представить иные доказательства. Суд то, наверное, может, а вот должностное лицо – едва ли.

Не согласившись с действиями (бездействием) г-на Андреева как должностного лица, автор этих строк пожаловался председателю Кировского районного суда Казани Любови Солдатовой. Оперативно отреагировав на мое обращение, г-жа Солдатова сообщила, что требование о принятии процессуального решения передается для повторного рассмотрения в процессуальном порядке.

Но г-н Андреев продолжил общение со мной в эпистолярном жанре. В очередном послание он напомнил мне о ст. 67 ГПК РФ, в силу которой суд оценивает доказательства по своему внутреннему убеждению. И что никакие доказательства не имеют для суда заранее установленной силы. Далее он упомянул о решении судьи Каминского, привел ссылку на нормы отечественного и международного права, а также на собственное постановление, которым он, действуя в качестве судьи, отказал Игнатьеву в пересмотре решения судьи Каминского по вновь открывшимся обстоятельствам. Свое послание г-н Андреев завершил изложением мнения, которое, меня ни к чему не обязывает, поскольку я, слава Богу, к числу его подчиненных не отношусь: поданное заявление возвратить без рассмотрения. И мотивировал это отсутствием оснований для принятия процессуального решения.

Соглашаться с отказом в принятии процессуального решения не собираюсь и, расценивая действия (бездействие) г-на Андреева – заместителя председателя суда как воспрепятствование Игнатьеву в доступе к правосудию, решил обжаловать их в порядке ст. 254 ГПК РФ. В связи с этим я подготовил жалобу, в которой говорится, что 17 января 2014 года, действуя по доверенности Игнатьева, автор этих строк обратился в суд с требованием признать утверждение г-на Каюмова о том, что он приходится сыном Игнатьеву, подложным (фальсифицированным). Однако в принятии соответствующего заявления заинтересованное лицо отказало. Эти действия (бездействие) расцениваю как незаконные.

Согласно ст. 254 ГПК РФ гражданин вправе оспорить в суде решение, действие (бездействие) должностного лица, если считает, что этим были нарушены его права и свободы.

Согласно ст. 255 ГПК РФ к решениям, действиям (бездействию) должностных лиц, оспариваемым в порядке гражданского судопроизводства, относятся действия (бездействие), в результате которых нарушены права и свободы гражданина; созданы препятствия к осуществлению гражданином его прав и свобод.

Согласно ст. 249 ГПК РФ обязанности по доказыванию законности действий (бездействия) должностных лиц возлагаются на лиц, совершивших оспариваемые действия (бездействие).

Учитывая изложенное, отказ заинтересованного лица в принятии заявления о признании фальсификацией упомянутого утверждения И. Ш. Каюмова прошу признать незаконным.

Несколько слов об общественном контроле, который я фактически осуществляю, описывая перипетии дела Игнатьева. О законопроекте «Об основах общественного контроля в РФ (в части установления правовых основ организации и осуществления общественного контроля над деятельностью органов государственной власти, органов местного самоуправления, иных органов и организаций) я уже писал. В настоящее время этот законопроект находится на рассмотрении законодательного органа государства по имени «Российская Федерация».

Парадоксальность ситуации заключается в том, государство снизошло до установления правил и порядка, в соответствии с которыми российское общество сможет осуществлять контроль в отношении этого государства и его структур. Государство определит и номенклатуру субъектов общественного контроля, наделив граждан правом такого контроля в качестве общественных инспекторов и экспертов, а также членов общественных объединений и иных негосударственных некоммерческих организаций.

Но как не раз уже говорилось, общество превыше государства. А это значит, что члены как-нибудь сами решат, какие институты государственной власти и как им контролировать. Тем не менее, закон об общественном контроле необходим. И в первую очередь желательно определить правила такого контроля в отношении правосудия, представляющего оплот нашего, не совсем правового, государства.

Приведу один только аргумент в пользу введения института судебных общественных контролеров. Я и до разъяснений г-на Андреева знал, что судебные решения, вступившие в силу, равнозначны закону. Но, как я думаю, следует предусмотреть правило, в соответствии с которым даже вступившие в силу решения суда могут подлежать пересмотру по инициативе судебного общественного контролера. Если его внутреннее убеждение подсказывает, что соответствующие решения представляются несправедливыми. Нужно только подумать, кого и в каком порядке можно наделять статусом «судебный общественный контролер». И внести соответствующую поправку в упомянутый законопроект. Впрочем, детали такой поправки можно обсудить отдельно. Особенно если такое обсуждение закажет один из депутатов ГД РФ.