23 октября на сайте ИА REX опубликована статья А. Марчукова, посвященная конференции, прошедшей 25 сентября 2013 г. в Российской академии народного хозяйства и государственной службы при Президенте РФ (http://iarex.ru/articles/42496.html).
Лишенная научного содержания и исполненная претензий на «всезнайство», статья содержит крайне эмоциональные, некорректные и самое, главное, лживые инсинуации в адрес моего доклада по теме опыта межнациональных отношений в России и Европе, содержание которого полностью извращает.
Не вступая в полемику и не собираясь оправдываться перед «ученым», по-видимому, не располагающим опытом и адекватными представлениями о правилах научной полемики, а также имеющим, на мой взгляд, чрезмерно завышенные представления о собственных способностях и заслугах перед наукой и страной, публикую полный текст моего доклада. Пусть читатель рассудит сам.
К опыту межнациональных отношений в России и за рубежом
Сегодня, в условиях повседневного роста противоречий и уровня напряженности на национальной почве, которые используются, а в ряде случаев и провоцируются деструктивными, в том числе внешними силами, важно выработать государственную стратегию, которая позволила бы как минимум затормозить, а как максимум преодолеть развитие этих тревожных тенденций.
Проблема межнациональных отношений весьма остро стоит перед европейскими странами, в то время как в нашей стране она была успешно решена в рамках СССР и вновь актуализировалась только в процессе его распада, вызвавшего резкий рост сепаратизма на национальной почве. В практике Российской Федерации эта проблема решается в рамках государственных программ, которые формируются на основе общей, во многом учитывающей советский опыт логики формирования единого многонационального российского народа, выдвинутой Президентом России В.В. Путиным. Выступая в качестве идеологического императива консолидации власти и общества, сохранения и укрепления суверенитета и территориальной целостности страны, данная формула, реализованная в подобной стратегии, могла бы послужить надежной основой формирования в этом важнейшем вопросе долговременной государственной политики.
БУДЬТЕ В КУРСЕ
- 28.03.14 Между нами, аналитиками, говоря… / Владимир Павленко, Владимир Штоль
- 04.11.13 Ответ А. Марчукову на статью «Они выбирают смерть: три часа в клубе самоубийц» / В.В. Кравчук
- 23.10.13 Они выбирают смерть: Три часа в Клубе Самоубийц / Андрей Марчуков
Сравнивая методику работы по гармонизации межнациональных отношений в Европе и Российской Федерации, мы можем более эффективно выбирать конкретные направления и шаги для решения этой проблемы. Вместе с тем, следует подчеркнуть, что европейский опыт отнюдь не универсален, ибо, в отличие от Европы, в России межнациональная проблематика имеет не один, а два аспекта. Один из них, как и в Европе, связан с трудовой миграцией — в нашей стране из республик бывшего СССР. Другой аспект, отличающий положение дел в России от большинства моноэтничных европейских стран, определяется исходной, имеющей автохтонный характер, многонациональностью страны, отраженной особенностями ее конституционного устройства.
Россия — «ассиметричная» федерация, в которой, наряду с тремя типами территориальных субъектов — краями, областями и городами федерального значения (Москвой и Санкт-Петербургом), также имеются три типа национальных субъектов — республики, автономные округа и автономная область (Еврейская АО).
Различие региональных законодательств (республики, в отличие от остальных субъектов Федерации, имеют не уставы, а конституции) выводит принцип ассиметричности на уровень государственной власти (региональные органы власти, как и федеральные, действующей Конституцией РФ отнесены к государственной власти; муниципальные — к местному самоуправлению). В 2000 г., в связи с продолжавшимся укреплением «самостийности» региональных законодательств, доставшейся новой российской власти от союзного «парада суверенитетов» конца 80-х — начала 90-х гг., распространившегося на Российскую Федерацию, было принято решение о создании федеральных округов. Объединив в своем составе территориальные и национальные субъекты Федерации, эта мера позволила консолидировать федеральное и региональное законодательство, распространив формирующуюся «вертикаль власти» на национальную политику.
Действенность данного курса существенно уменьшила остроту межнационального противостояния, практически сняв эту проблему на институциональном уровне: новых попыток подорвать единство и суверенитет страны, подобных тем, что были осуществлены сепаратистским руководством так называемой «Чеченской Республики Ичкерия», в XXI веке отмечено не было. Соответствующие тенденции, особенно на Северном Кавказе, себя в полной мере не исчерпали, но максимально маргинализовались, поставив сепаратизм в официальную оппозицию не только федеральному центру, но и региональным властям собственных республик.
В целом, опыт федеральных округов зарекомендовал себя достаточно хорошо. Вместе с тем, вряд ли правомерными являются имеющие хождение в политических элитах и экспертно-аналитическом сообществе представления о позитивности их интеграции в действующую Конституцию РФ путем ее коррекции. Дело в том, что придание федеральным округам конституционного статуса возродило бы к жизни существовавший в советские времена феномен «больших регионов» (республик) с собственной системой власти, копирующей федеральный уровень и, при том, экономически самодостаточных. В условиях продолжающейся политической борьбы «в верхах» наличие таких образований могло бы спровоцировать рост маргинального ныне регионального сепаратизма, превратив его в проблему, даже более опасную, нежели сепаратизм, опирающийся на национальный фактор. Однако анализ данной проблематики существенно выходит за рамки тематики настоящей статьи.
Отметив эту специфику России и, в связи с ней, успешность институционального преодоления инерционного роста уровня и интенсивности межнационального противостояния, обратимся к первой из выделенных нами тенденций — межнациональным взаимоотношениям автохтонного населения Российской Федерации с трудовой миграцией. Именно она позволяет изучить и творчески применить в России европейский опыт, ретроспективный экскурс в который мы сейчас совершим.
Европейские страны, опираясь на ценности эпохи глобализации, провозгласили политику мультикультурализма, с помощью которой Европейский союз пытался примирить коренное население Европы с волнами мигрантов из стран третьего мира, которые буквально наводнили сегодня страны Евросоюза. Возможно, в сравнении с предыдущими методами решения межнациональных проблем политика мультикультурализма является шагом вперед, но в целом попытки решения этой проблемы в рамках Евросоюза практически провалилась, что и было признано лидерами ведущих европейских государств А. Меркель (Германия), Д. Кэмероном (Великобритания) и экс-президентом Франции Н. Саркози.
Это связано с тем, что в целом европейское общество традиционно отличалось высоким уровнем ксенофобии и нетерпимости ко всему, что приходило извне. Более того, соприкасаясь с цивилизацией Востока, европейцы проводили политику жесткого отторжения всего, что не укладывалось в рамки средневековой европейской культурной парадигмы. В связи с чем, в рамках крестовых походов, европейцы относились крайне негативно не только к мусульманам, но и единоверным православным христианам, которые воспринимались едва ли не хуже, чем иноверное население Востока. Даже внутри самой Европы принадлежность к другой нации делала человека изгоем, обрекая его на гибель. Ярким примером ксенофобии является история маранов и морисков (крещеных евреев и мусульман) в Испании. Часть иудейского и исламского населения Пиренеев вынуждено было бежать, являясь чуждым элементом для европейской самоидентификационной матрицы, но и те из них, кто приняли христианство, так и не стали своими. В XVI-XVII вв. мараны и мориски, несмотря на свою принадлежность к христианской церкви, оказались практически полностью уничтоженными, так и не сумев интерполироваться в западноевропейское культурное пространство.
Позднее англичане, создавая свою колониальную империю, выработали новую парадигму межнациональных отношений, сводившуюся к полной ассимиляции туземных элит по британскому образцу и использование их как средство культурной ассимиляции автохтонного населения колоний. В случае сопротивления этому цивилизационному процессу сопротивляющиеся немедленно уничтожались. Даже предоставление привилегий представителям туземных элит не делало их равными элите метрополии. (Ярким примером может служить отношение британского истеблишмента к индийским махараджам, которым жаловались гербы, признавались их права на управление своими владениями в Индии, правда под жестким контролем англичан, но которые при этом в своем статусе так и не приблизились к британской аристократии).
Во второй половине XX в., после начала политики деколонизации, поток мигрантов из бывших колоний в страны-метрополии привели к росту пассивного национализма. Возрождение неонацизма в Германии, создание националистических партий, таких как партия «Национальный фронт» Ж.-М. Ле Пена стало результатом этого процесса. Для преодоления этих проблем и провозглашалась политика мультикультурализма. Но в целом эта программа оказалась безрезультатной. Мигранты, переезжая в Европу, не только не интерполировались в культурное пространство Евросоюза, но сохраняя традиционный уклад жизни стремились и стремятся перекроить европейское культурное пространство на свой лад. Либеральные проекты по формированию мультикультурной Европы оказались невыполнимыми. Беспорядки в Париже, Лондоне, и, наконец, трагедия в Норвегии показали несостоятельность политики мультикультурализма. В связи с этим на саммите Россия — ЕС в Нижнем Новгороде в 2011 г. поднимались вопросы о российских методах гармонизации межнациональных отношений.
Именно здесь и обнаруживает себя второй, отличный от Европы, аспект российской межнациональной проблематики. Исторически наша страна формировалась как многонациональная, в связи с чем для российского культурного пространства ключевое значение приобретал вопрос не национальный, а религиозный вопрос. В связи с этим любой иностранец принимавший православие становился своим. В политическом плане интеграция туземных элит в российское дворянство позволяла установить режим наибольшего благоприятствования в управлении присоединяемыми к России территориями. Именно таким методом решалась «татарская проблема», когда золотоордынские мурзы поступали на службу Москвы, и достигали значительных высот (примером может служить судьба князей Черкасских, Юсуповых, Мещерских). В XVIII в. так же проходила интеграция прибалтийского дворянства, а в XIX в. интеграция грузинской знати.
В цивилизационном плане, таким образом, имело место создание Pax Rossica — единого культурного пространства, скрепленного целым рядом универсальных цивилизационных институтов. Таковым является институт языка. Русский язык на территории Pax Rossica стал языком межнационального общения, объединяя народы населявшие Россию. Характерный, показательный пример: в начале 1990-х гг. обретшие независимость государства Прибалтики при строительстве междоусобных отношений столкнулись с языковым барьером, который был преодолен с помощью единственно возможного, хотя и идеологически чуждого решения, противоречащего национальным амбициям. Переговоры лидеров Литвы, Латвии и Эстонии вынужденно велись на русском языке, которым все они владели на приемлемом для эффективного общения уровне.
Сегодня популяризация русского языка на государственном уровне не только способствует гармонизации межнациональных отношений, но и является инструментом распространения российского культурного влияния. По мере преодоления радикальных космополитических тенденций, на эту же модель межнациональных отношений переходил и СССР, что было наглядно продемонстрировано правлением И.В. Сталина. Формируя бикультурную модель, при которой народы России являлись носителями, как своей, так и имперской культурной традиции, Российское государство добивалось их консолидации. Сегодня эта методика так же подходит для Российской Федерации, как это было в дореволюционные и советские времена.
Но сегодня решение проблем гармонизации межнациональных отношений только на федеральном уровне не отвечает требованиям момента.
В настоящее время ощущается насущная необходимость «спустить» эту работу вниз, распространив ее на региональный и даже на муниципальный уровни власти. Актуальность этого определяется многочисленными фактами роста межнациональной напряженности в районах компактного проживания национальных диаспор. За прошедшие годы наиболее широкую огласку и общественный резонанс приобрели следующие эпизоды:
— межнациональный конфликт в г. Кондопога, Республика Карелия (август — сентябрь 2006 г.);
— беспорядки, устроенные фанатами московских футбольных клубов на Манежной площади в Москве (декабрь 2010 г.);
— протестные митинги и перекрытие федеральной автодороги Самара — Саратов в г. Пугачеве, Саратовская область (июль 2013 г.).
Внутреннее содержание этих похожих эпизодов хорошо отражает следующая выдержка из обращения губернатора Саратовской области В. Радаева к жителям г. Пугачева (8 июля 2013 г.). «Мы знаем, к каким необратимым последствиям могут привести самосуд, нагнетание ситуации, спекуляции на национальной теме..., — подчеркивает глава региона. — Неконтролируемая стихия может повлечь за собой цепную реакцию, в результате чего не исключены новые невинные жертвы. Мы не имеем права такого допустить! Мы должны помнить, что живем в цивилизованном обществе, где кровная месть, национальная ненависть — не способ решения проблем. Будьте разумны, дальновидны и позвольте правоохранительным органам дать адекватную оценку случившемуся и вынести справедливый приговор».
Высокий накал противостояния и массовых эмоций в каждом из этих и других эпизодов, возникших в результате конфликтов на межнациональной почве, побуждает выделить ряд основных направлений, связанных с их предотвращением и преодолением негативных результатов и последствий в случаях, когда они все-таки происходят. К ним, на наш взгляд, относятся:
— профилактическая работа и укрепление межэтнического сотрудничества; одной из мер, успешно применяемых, к примеру, в Москве, является кооптация находящихся на ПМЖ представителей национальных диаспор, имеющих гражданство РФ, в исполнительные и законодательные органы местного самоуправления с целью предотвращения и урегулирования конфликтных ситуаций на уровне местной власти;
— пропаганда мира и согласия, в центр которой целесообразно поставить идею общей ответственности представителей всех народностей, проживающих в данном местности, за поддержание социально-политической стабильности, общественной безопасности и порядка. Одним из способов выполнения данной задачи следует считать вовлечение в процесс регулирования межнациональных отношений известных людей и лидеров общественного мнения из числа представителей различных народностей;
— развитие диалога между национальными культурами народов, эффективным средством которого является тесное взаимодействие духовенства различных религиозных конфессий в борьбе с национальным и религиозным экстремизмом (удачным примером является опыт Республики Татарстан, где после покушений на руководство местного муфтията в этом направлении были предприняты очень серьезные меры).
Среди иных мер, на наш взгляд, следует назвать поддержание общественных инициатив и целевых проектов по профилактике проявлений экстремизма и гармонизации межнациональных отношений, выдвигаемых общественными объединениями и некоммерческими организациями. Для их большей эффективности требуется их консолидация и сосредоточение на такой важнейшей задаче как формирование позитивного имиджа муниципалитета, его превращения в район комфортного проживания для представителей любой национальности и религиозной конфессии.
Общим выводом, который авторы данного материала считают необходимым донести до слушателей, читателей, широкой общественности и лидеров национальных диаспор, является повышенная деликатность рассматриваемой темы и обусловленная этим необходимость применения комплексных мер экономического, социального, политического и идеологического характера. Причем, дифференциация этих мер по двум уровням государственной власти — федеральному и региональному — не должна препятствовать их целенаправленной интеграции в рамках единой государственной политики.
Межнациональные отношения — приоритетная сфера ответственности всех должностных лиц на всех уровнях власти, ибо она оказывает важное, если не решающее воздействие на состояние национальной и общественной безопасности — безопасности государства, общества, личности.
Комментарий политолога:
Не берусь судить об оценке г-ном Марчуковым других выступлений, поскольку лично ознакомился только с докладом В.В. Штоля. Как его постоянный соавтор, имеющий представление об его философской, политической и жизненной позиции, не понимаю, чем вызвана столь остро негативная реакция на его выступление. Могу предположить, что проблема заключается в психологической неуравновешенности критика, задавшего себе «программу» «разноса» и неспособного внести в нее коррективы по ходу мероприятия.
Теперь по существу.
Во-первых, приведем фрагмент комментария г-на Марчукова, в котором он преднамеренно искажает и извращает содержание и смысл сказанного В.В. Штолем.
«В. Штоль (удивительное дело!), — пишет Марчуков, — констатировал провал политики мультикультурализма в Западной Европе. Да и куда деваться, если этот факт был признан даже на официальном уровне главами ведущих европейских государств. Но причины провала он объяснил не количеством заселившихся в Европу мигрантов из „черной“ и Северной Африки, Турции, Индии и Пакистана, не их нежеланием, неспособностью (или невозможностью?) ассимилироваться и интегрироваться в принимающее сообщество, а родовыми чертами, присущими самому западному миру. А именно его „нетолерантностью“, врожденным национализмом и неумением жить многонациональным сообществом».
Обратимся к тексту доклада Штоля. Вопреки вышеприведенному утверждению об отсутствии оценки масштабов миграции в Европу, В.В. Штоль в докладе дважды указал на их беспрецедентность.
1) «Европейские страны, опираясь на ценности эпохи глобализации, провозгласили политику мультикультурализма, с помощью которой Европейский союз пытался примирить коренное население Европы с волнами мигрантов из стран третьего мира, которые буквально наводнили сегодня страны Евросоюза»;
2) «Во второй половине XX в., после начала политики деколонизации, поток мигрантов из бывших колоний в страны-метрополии привели к росту пассивного национализма. ...Мигранты, переезжая в Европу, не только не интерполировались в культурное пространство Евросоюза, но сохраняя традиционный уклад жизни стремились и стремятся перекроить европейское культурное пространство на свой лад. Либеральные проекты по формированию мультикультурной Европы оказались невыполнимыми. Беспорядки в Париже, Лондоне, и, наконец, трагедия в Норвегии показали несостоятельность политики мультикультурализма».
Во-вторых, г-ном Марчуковым из контекста доклада В.В. Штоля вырван и использован в конъюнктурных целях и с преднамеренным извращением тезис о «„нетолерантности“ и врожденном национализме и неумении жить межнациональным сообществом», адресованный европейскому обществу:
1) Как видно из приведенного текста доклада, термин «толерантность» (или «нетолерантность») в нем вообще не упоминается ни разу;
2) Признание на официальном уровне провала политики мультикультурализма В.В. Штоль заявил в качестве главного тезиса анализа европейского опыта; в статье же г-на Марчукова об этом даже не упомянуто, и дело представлено так, будто это — его собственная «аналитическая» мысль.
В дополнение к сказанному, выражу удивление тем, что приведенные в докладе В.В. Штоля факты зверств и бесчинств европейцев на почве межнациональных отношений, не вызвали у г-на Марчукова столь же бурной реакции, что и сделанные В.В. Штолем выводы. Исходя из этого, могу предположить — и это мое личное мнение, что его взгляды и политическая позиция близки к расистским и находятся в русле колониальной концепции «бремени белого человека».
Англосаксонские державы и, прежде всего, Великобритания всегда являлись и являются историческими противниками России. Однако национальная «чистота» в «русском вопросе», тем не менее, заботит г-на Марчукова намного больше, чем вопросы национальной и военной безопасности России, а также перспективы ее интеграции с соседями по СНГ, с позиций которых и сделан доклад. Идеологически данная позиция может быть охарактеризована как неприкрытый национализм «уменьшительного», то есть разрушительного типа, что, возможно, объясняется профессиональным увлечением г-на Марчукова украинскими национальными движениями.
Окончательный вывод по этому вопросу смогу сделать только по итогам изучения его кандидатской диссертации на эту тему. Но известно, что идея разрушения Российской Федерации с целью отсечения национальных республик, а также Сибири и объединения ее европейских «славянских» земель с Украиной и Белоруссией и воссоздания таким способом некого подобия сугубо европейской «Киевской Руси № 2» имеет высокую популярность в среде украинской интеллигенции. С призывами на подобную тему (например, публикация «Жизнь после России», 2009 г.) неоднократно выступал известный провокатор С. Белковский.
Сторонникам этой позиции в самой России на Украине оказывается всяческая поддержка. Об этом свидетельствует проведение 2 октября 2009 г. в Киеве т.н. «Русского съезда», который курировался лидером движения «Братство» Д. Корчинским (участвовал в вербовке наемников для участия в боевых действиях в Южной Осетии на стороне Грузии).
В-третьих, обвинение В. Штоля в том, что он «без объяснений и доказательств» «дает России инструкции» исходя из ее «многонациональности» как «цивилизации», является некорректным и противоречит общеизвестным фактам, свидетельствующим о действительной многонациональности страны, которые в большом количестве приведены в докладе. Однако никакой попытки ни опровергнуть эти факты, ни хотя бы их проанализировать г-ном Марчуковым предпринято не было, чем выдается его стремление голословно очернить и дискредитировать докладчика.
В-четвертых, преднамеренным искажением фактов является обвинение В.В. Штоля в продвижении опыта европейского «толерантного сожительства» и «мультикультурализма» в России:
1) Как уже отмечалось, термин «толерантность» в докладе В. Штоля не упоминался вообще;
2) Термин «мультикультурализм» также не упоминался применительно к России; его использование ограничивалось сугубо европейским опытом;
3) В. Штоль не предлагал «подхватить и применить здесь, в России», опыт «миграционной политики» Евросоюза, о чем пишет г-н Марчуков. Речь шла о «творческом применении» этого опыта только по отношению к соседям из СНГ, с которыми Россия на протяжении 150 лет находилась в одном государстве, и из которого эти соседи были выдавлены разрушительной «перестроечной» политикой Горбачева и ельцинско-гайдаровскими «реформами».
Из этого вытекает антисоветская мотивация нападок г-на Марчукова, которой Штоль всегда давал и дает крайне негативную оценку;
4) Ни о каком «грандиозном эксперименте», «полем» которого якобы должна стать Россия, что инкриминируется г-ном Марчуковым докладчику, В.В. Штолем не говорилось.
5) Обвинение в пропаганде «либералистского» (дословно) опыта полностью извращает отношение В.В. Штоля, не придерживающегося либеральных взглядов, к Новой и Новейшей истории России, которую, как это следует из доклада, он видит в контексте исторической преемственности всех эпох, включая советскую.
В дополнение считаю своим долгом подчеркнуть, что г-ном Марчуковым полностью проигнорирована тема империи и имперской политики, органически присущая России на протяжении очень длительного исторического времени. На мой взгляд, как исследователя, посвятившего изучению обсуждаемого круга вопросов не одно десятилетие, имперская тема является ключевой для понимания и самоопределения России в историческом, цивилизационном и геополитическом контекстах.
В частности, имперская парадигма легко примиряет «многонациональность» России с государство- и системообразующей ролью русского народа (но не русской нации, которой не существует). Империя за счет окраин получает предполье, обеспечивающее глубину стратегической обороны (грубо говоря, окраинные народы «держат» ее границы), а сами эти народы — выход в историю, которого вне рамок империи они лишены. То, что г-н Марчуков еще не дорос до этого понимания, — его личная проблема. Но ведь он, пользуясь научным статусом, пытается эту неосведомленность, кстати, очень смахивающую на либерализм воззрений, внушать окружающим.
Последним вопросом, который остается для меня не проясненным, является отношение г-на Марчукова к т.н. «реформе» РАН. Мнение мое и В.В. Штоля по этому вопросу высказано публично (https://iarex.ru/articles/42169.html). Мнение же г-на Марчукова общественности неизвестно; между тем, возможно, что именно оно дало бы ключ к пониманию внешне необъяснимых мотивов его демарша.
В.Б. Павленко, доктор политических наук, действительный член Академии геополитических проблем, полковник запаса
Комментарий юриста:
Статья г-на Марчукова, вольно или невольно для автора, содержит информацию, умаляющую деловую репутацию проф. В.В. Штоля. Если г-н Марчуков публично признает, по меньшей мере, некорректность своей оценки выступления проф. Штоля, что очевидно при сравнении двух текстов, тем самым он, возможно, сможет избежать судебного разбирательства в гражданском процессе.
Помимо этого, хочется пожелать г-ну Марчукову в дальнейшем не допускать в своих статьях экстремистских мотивов, поскольку это может закончиться для него уже уголовным разбирательством.
М.А. Шеповалов, адвокат Коллегии адвокатов г. Москвы «БОШЕФ и партнеры»
Комментарии читателей (0):