Аналитика «по горячим следам» - не самый лучший жанр аналитики, особенно в ситуациях, когда, как на прошедших региональных выборах, в центр всеобщего внимания было поставлено голосование в Москве, а остальные субъекты Федерации оказались вне поля аналитического внимания.
Примеры? Пожалуйста.
«Все остальные итоги голосования во всех остальных субъектах - мэры, главы, хуралы, советы и т.п. - уже не так важны и интересны, так как не они определяют складывающий политический вектор», - выносит в общем-то оскорбительный для большей части жителей страны вердикт один эксперт, завершая им пространные и бессодержательные рассуждения о Сергее Собянине и Алексее Навальном. (Орфография автора в приведенной цитате сохранена). И утверждает при этом, что Владимира Путина и власть некто «зажимает в тиски».
«Победа Собянина является одним из главных тревожных звоночков действующей власти, и этот звоночек срочнейшим образом должен превратиться в набат», - вторит ему другой эксперт, весьма озабоченный тем, что полтора процента, отделившие москвичей от второго тура, в следующий раз могут сыграть чуть ли не «решающую роль».
«…Итог закономерен: имея все козыри на руках и крупье в приятелях, г-н Навальный показал высокий результат, хотя и не достаточный для второго тура», - вполне резонно, на наш взгляд, возражает еще один эксперт. И делает закономерный вывод о том, что «в непримиримой оппозиции действующей власти находится примерно 10% (или чуть больше) москвичей; всех прочих власть либо вполне устраивает, либо устраивает с оговорками, либо все вообще пофиг». (Просто непонятно, что Навальный будет делать с этими процентами: ну, поносит их на руках по московским бульварам - пару недель, пока еще относительно тепло, и у сторонников сохранился запал, а потом?).
Поэтому исходная посылка предлагаемого анализа следующая: Россия – это еще не Москва, а Москва – далеко не вся Россия, а лишь небольшая ее часть. Утверждать обратное - значит, демонстрировать на всю страну политическую близорукость, а также печально знаменитый «московский гонор», от которого, как хорошо известно, соотечественники весьма не в восторге. Разумеется, со всеми вытекающими отсюда последствиями. (Говорю об этом, между прочим, как коренной москвич, правда, объездивший всю страну и сменивший в процессе офицерской службы около десятка гарнизонов – от Дальнего Востока и Забайкалья до Подмосковья).
Революции, как известно, далеко не всегда происходят в столицах (пример Минина и Пожарского или относительно недавний, в начале 1990-х гг., приход к власти в Азербайджане Гейдара Алиева). Но даже революционные столицы не в силах навязать свою волю внутренне не готовым к этому странам; как показывает опыт 1991 г., они могут лишь подтолкнуть их к распаду. О том же говорят и уроки 1917-1918 гг. Не перенеси В.И. Ленин столицу из революционного «окна в Европу» в сопротивлявшийся революции «Третий Рим» (что со времен Петра составляло глубочайшую народную мечту), и не обозначь он тем самым государственнический тренд в политике новой власти, большевики вряд ли бы эту власть удержали.
Поэтому ни на Собянине с Навальным свет клином не сошелся, ни итог московских выборов, во-первых, на наш взгляд, не сулит власти особых проблем, во-вторых, не затмевает собой выборы в других субъектах Федерации, особенно в региональные парламенты, имеющие приоритетное значение для выяснения электоральных раскладов. И в-третьих, ни в коей мере не провоцирует «драку», о перспективах которой некоторые увлеченно рассуждали. Хотя бы потому – об этом почему-то все забыли, - что пятилетний срок по приговору о деле «Кировлеса» никуда не делся, и любое телодвижение в сторону провоцирования беспорядков лишь усугубит положение его «обладателя» в кассационных инстанциях, прохождение которых предшествует его вступлению в законную силу. Разобщены и раздроблены и силы «болотной» оппозиции – от обанкротившегося Координационного совета до массовки в целом.
Не стоит рассчитывать и на подпитку от других, более агрессивных и организованных «недовольных» групп, организовавших свою «репетицию» в декабре 2010 года на «Манежке». С массовой распродажей «звезд» махачкалинского «Анжи», зеркально отраженной «делом Баумгертнера», плавно превратившегося в «дело Сулеймана Керимова», достойного спарринг-партнера у столичных фанатских групп (кроме друг друга и «питерских») практически не осталось. На выездные матчи борцов не за золото и Лигу чемпионов, а за сохранение места в РФПЛ никто особо не рвется.
На этой оптимистичной ноте завершим прелюдию и пойдем теперь по сформулированным выводам из произошедшего на избирательных участках 8 сентября – строго по порядку.
Итак, первым итогом этого действа, наиболее наглядно проявившего себя, подчеркнем это еще раз, в выборах законодательных органов власти в 16-ти субъектах Российской Федерации, является уверенное лидерство «Единой России». Партия однозначно, с большим отрывом, победила во всех регионах, опередив ближайшего соперника не менее, чем на 23%. В шести регионах – в Башкирии, Калмыкии, Чечне, Кузбассе, Ивановской и Ульяновской областях - она набрала больше 50%; минимальный результат в Архангельской области – 40,4%, и даже он выглядит вполне достойным.
Тем самым «партия власти» не только подтвердила свою ведущую роль в партийном раскладе, но и сохраняющуюся безальтернативность своего лидерства в масштабах всей страны, и настроения московской интеллигенции и «креаторов» этого никак не меняют.
«Единой Россией» выиграны все десять постов глав регионов (ни в коей мере не исключаем из этого списка северокавказские республики, где действует прежняя система наделения их полномочиями местными парламентами; особенно важен Дагестан, где решается судьба многих раскладов федерального уровня, и «дело Керимова» - тому подтверждение). Одержана победа в шести из восьми областных столиц, хотя оппозиция, поторопившаяся «ударить в литавры», в первые часы после завершении голосования, видимо сгоряча или не подумав, шумела о выигранных четырех областных городах.
На самом деле выиграла она только два, и то следует определиться в том, кого считать оппозицией: единства в этих рядах нет, что легко доказывается многочисленными эпизодами борьбы оппозиционных кандидатов между собой. С таким уровнем понимания политических процессов во власти, откровенно говоря, делать нечего.
В каждом из этих двух эпизодов – Петрозаводске и Екатеринбурге – существуют свои особенности и свои подтексты. Галина Ширшина из «Яблока», заменившая в ходе избирательной кампании снятую с дистанции Эмилию Слабунову, «проскочила» на противостоянии региональных элит. И сразу же испугалась собственной победы, оказавшись недоступной для СМИ; даже на сессию горсовета 10 сентября пришла не она, а как раз Слабунова, которая, видимо, и будет играть решающую роль в городской власти. И легко прогнозируемое противостояние глав республики и города (при том, что в городе этот глава – «теневой») не сулит ничего хорошего региону с целым «букетом» сложных проблем, включая межнациональные конфликты и тлеющие сепаратистские настроения.
Иное дело Евгений Ройзман, который, в отличие от Ширшиной, является опытным, хорошо известным в городе (и не только) политиком со стажем не в одно десятилетие. Учитывая, что в повседневных делах Екатеринбургом управляет наемный «сити-менеджер», новый мэр не хуже, а возможно и лучше своего «единороссовского» оппонента сможет выстроить городскую систему власти, вписав ее в региональную. Раскачивать лодку он точно не станет: жителей крупнейшего промышленного региона страны, в котором особое место занимают крупные трудовые коллективы, волнуют прежде всего работа и зарплата. Да и победил на выборах Ройзман под знаменами не оппозиции, а городского патриотизма, что подчеркивает его деловой, а не политический настрой. Поэтому снять «сливки» на Урале у «белоленточников» вряд ли получится (ведь и знаменитый фактор «Уралвагонзавода» никто не отменял).
Таким образом, с учетом 100-процентной победы «Единой России» на губернаторских выборах и 75-процентной – на выборах мэров областных столиц, «партия власти» не только сохранила, но и упрочила монопольное положение в системе власти.
Поэтому – и это ГЛАВНЫЙ ИТОГ ВСЕЙ ИЗБИРАТЕЛЬНОЙ КАМПАНИИ - все вопросы, связанные с внутриполитической борьбой в «верхах» по итогам выборов остаются исключительно во внутрипартийной, непубличной сфере. Оппозиция же, в очередной раз продемонстрировавшая свою шумно-популистскую и амбициозную безответственность, осталась на периферии политического процесса и от распределения позиций во власти отсечена.
С одной стороны, нехорошо, что такая проблема, как выяснение отношений внутри власти вообще существует; с другой, - это суровая объективная реальность и допустить включение в него компании шумных и безответственных болтунов и верхоглядов – значит, только усугубить проблему, повысив шансы на успех противостоящих Владимиру Путину компрадорских сил.
Дать этим силам от ворот поворот особенно важно для консолидации общества в условиях обострения внешнеполитической обстановки (Сирия): не секрет, что особенно опасным сценарием в преддверие выборов рассматривался рост внутренней нестабильности в России, совмещенный с американским ударом по этой стране. То есть возникновение в нашей стране ситуации, которая бы, с одной стороны, требовала решительной поддержки власти обществом, а с другой, не обеспечивала бы власти такой поддержки ввиду раскола общества. Наиболее опасным (и, слава Богу, несостоявшимся) сценарием следовало считать возобновление уличных протестов, чего и добивался тот же Навальный, действуя тем самым в русле отнюдь не российских национальных интересов. Политику как игру с «нулевой суммой» никто не отменял, и вся трескотня о возможности получения суммы, отличной от нуля («взаимной выгоды»), - банальная демагогия. Ибо приоритет политики, в отличие от бизнеса, - не прибыль, а именно национальные интересы.
Кстати, имеются достаточно обоснованные предположения о том, что военная развязка сирийского кризиса планировалась на 10-е числа сентября с учетом фактора российских выборов и их возможного итога. (Подтверждение: демонстративная встреча Обамы с российскими педерастами и правозащитниками в Питере, на которую не поехали правозащитные лидеры из Москвы – Лев Пономарев из движения «За права человека», Лидия Алексеева из Московской Хельсинкской группы и др.).
Вряд ли случайным совпадением является и то, что отход от военного решения в Сирии наметился тогда, когда надежды Запада на дестабилизацию России (и особенно Москвы) с помощью выборов не оправдались. «Ловить» стало особо нечего.
Следующим важным итогом выборов стало подтверждение «особого» статуса системной оппозиции. Новых партийных сил нигде, за исключением Москвы, практически не появилось.
Прохождение в региональные парламенты внесистемных (не представленных в Государственной думе) партий зафиксировано лишь в семи субъектах Федерации из 16-ти (в двух – Калмыкии и Архангельске – прошли по две внесистемных партии, еще в пяти – Хакасии, Чечне, Иркутске, Смоленске и Ярославле – по одной).
Москва же буквально ПРОТИВОПОСТАВИЛА себя всей остальной стране, встав к ней спиной. В столице, в отличие от всей России, основным соперником действующей власти оказался как раз представитель внесистемной оппозиции – Навальный. Причем, набрал он немало - почти 30% голосов. Ни в одном другом регионе, за исключением Санкт-Петербурга и, в какой-то мере, возможно, Калининграда, подобное не представлялось бы возможным.
Отсюда четвертый вывод: внесистемная (революционная) оппозиция – сугубо столичное (одной или двух столиц) явление, которое не получает поддержку страны, настроенной консервативно, поддерживающей в основном действующую власть. Страны, которая если уж и поворачивается в сторону оппозиции, то только «традиционной» - хорошо знакомой и управляемой. За пределами Москвы электоральный потенциал внесистемной оппозиции стремится к нулю, но и даже в рамках этого «нуля» лево-патриотические оппозиционеры имеют преимущество перед праволиберальными в пропорции два к одному. У левых патриотов теперь шесть региональных фракций. Три из них у «Патриотов России» Геннадия Семигина; по одной – у возрожденных партий «Родина» (тот же Архангельск), пенсионеров России (Смоленская область) и «Коммунистов России» (Хакасия). У либералов только три фракции. Две у «Гражданской платформы» Михаила Прохорова и только одна (!) – опять–таки в московском регионе, в Ярославле, - у партии Навального РПР-ПАРНАС (Республиканская партия России - Партия народной свободы).
Поэтому просто анекдотически выглядят «аналитические» выкладки «болотных» и прочих «креативных» политологов и публицистов (Морозова, Быкова и др.), что «по итогам выборов российская оппозиция в лице Навального получила сильного и единого лидера». (Если кто и получил, то московская оппозиция, по привычке мерящая страну по себе). Нет ничего более далекого от действительности, чем подобная точка зрения – и, как говорится, «флаг этим “аналитикам” в руки»: пусть дальше пребывают в плену собственных иллюзий, амбиций и неспособности трезво взглянуть на положение вещей. Стране от этого будет только спокойней.
С одной стороны, во всей этой ситуации большой плюс: федеральная власть получает от народа уникальный мандат на то, чтобы, наконец, «разобраться» с внесистемной оппозицией, подпитку которой дает либеральная интеллигенция, стоящая, выражаясь словами Владимира Путина, «в оппозиции не власти, а России». Кроме того, народом, по сути, высказано отношение к так называемому «креативному классу». По сути, к московскому «офисному планктону», который, не желая трудиться производительным трудом, торгует, просиживая штаны и юбки в офисах, но начиная с «болотной» протестной кампании, изо всех сил пытается представить себя «солью Земли Русской». И вот, наконец, он получил от страны весьма нелицеприятный ответ – с указанием его места в соответствующем углу возле соответствующего аксессуара.
С другой стороны, власть остается внутренне расколотой. Обостряется противостояние команд Путина и Медведева, все более переходящее в борьбу между двумя путями (и концепциями) развития России. Первые считают, что «Россия – равноправный партнер и (или) оппонент Запада, исходящий из собственных национальных интересов»; вторые - что она представляет собой «младшего партнера Запада» (или, по выражению Владислава Суркова, «плохо освещенную окраину Европы»).
И, в рамках этого раскола, внесистемная «болотная» оппозиция, стоящая за Навальным, опирается на либерально-компрадорское крыло самой власти, сконцентрированное в экономическом блоке правительства Дмитрия Медведева.
Это, во-первых, затрудняет давно назревшую «чистку Авгиевых конюшен» власти от либералов, включая отставку правительства. Ибо в этом случае его деятели, «засветившиеся» в «деле Баумгертнера» - лично Медведев, Шувалов, Дворкович, а также стоящие за ними «семейные» кадры, прежде всего Волошин, открыто объединятся с внесистемной оппозицией и примутся раскачивать общественно-политическую ситуацию. Финансовую опору такого альянса способны составить олигархи, которые теряют свои позиции, ориентированы на Запад и, кроме того, «обижены» и напуганы судьбами Ахмеда Билалова и Сулеймана Керимова. Среди них доминируют те, кто связан с имеющими прочные позиции в медведевской команде дагестанскими кланами, в первую очередь, братьями Магомедовыми (холдинг «Сумма капитал»).
Таким образом, на передний план выходит психологическая устойчивость путинского «ядра» власти, его способность к решительным действиям, в том числе репрессивного характера. Значительную роль здесь способна сыграть вновь приобретенная легитимность Собянина как избранного градоначальника.
Во-вторых, внутренний раскол власти оставляет западным «партнерам» (а, по сути, хозяевам) московских, в том числе правительственных, либералов определенное пространство для маневра. И каждый малейший намек на осложнение ситуации в Москве немедленно будет порождать международные кризисы, которые будут провоцироваться Западом в расчете на использование сложившейся ситуации, в том числе и на углубление раскола в российских «верхах».
Очередной, завершающий вывод относится к системной оппозиции и особенно к КПРФ, которая, после определенного перерыва, вновь вернула себе в этой среде безоговорочное лидерство.
Из 16-ти регионов, где избирались парламенты, КПРФ не прошла в них лишь в двух – в Кузбассе и Чечне. Из остальных 14-ти, в 12-ти она занимала второе место (в среднем, с полуторным отрывом от следовавшей за ней в большинстве случаев ЛДПР), а в двух остальных случаях (Якутия и Хакасия) – третье место, проиграв соответственно «Справедливой России» и ЛДПР.
В отличие от КПРФ, ЛДПР не попала в шесть региональных парламентов (Башкирия, Калмыкия, Якутия, Чечня, Кузбасс, Ростов). А «Справедливая Россия» - в десять (Башкирия, Калмыкия, Хакасия, Архангельск, Иваново, Иркутск, Кузбасс, Смоленск, Ульяновск, Ярославль). И если снижение электоральных результатов ЛДПР носит плавный характер: партия медленно уходит с политической авансцены, то провал «Справедливой России», которая совсем недавно претендовала на то, чтобы обойти КПРФ (которой она в этот раз проиграла в разы), носит обвальный характер. И, по-видимому, подписывает этой партии «приговор», который не отменяется даже локальным успехом на губернаторских выборах в Забайкалье, где «справоросс» Константин Ильковский победил благодаря поддержке «Единой России». (У ЛДПР, кстати, тоже остается один губернатор и тоже проведенный при помощи «партии власти» - Алексей Островский в Смоленске).
Теперь подробнее о самой КПРФ.
В той же мере, в какой эта партия провалилась в Москве (втрое проиграв Навальному), в той же она преуспела в регионах, где о Навальном никто не слышал. И где с «партией жуликов и воров» ассоциируется отнюдь не «Единая Россия» (которая там победила), а опять-таки либеральная тусовка во власти, частично – но лишь частично – входящая и в «ЕР».
Поэтому, с одной стороны, итоги выборов для КПРФ означают партийный успех в регионах; с другой же, поражение в Москве списывается на офисно-планктонную «специфику» московского электората, доверившегося Навальному, и рассматривается как исключение из правил. Именно это и пытался доказать экс-кандидат в мэры Москвы от КПРФ Иван Мельников, когда говорил, что из системных партий КПРФ – первая. (Действительно, и Собянин, и Навальный баллотировались не от партий, а самовыдвижением).
Но у поражения КПРФ в Москве имеется еще один срез – это провал не партии в целом, которая на деле расколота не менее, чем власть, а определенной внутрипартийной позиции. Со времен «болотных» протестов и альянса с «оранжевым» Левым фронтом Сергея Удальцова, внутри КПРФ и ее руководства ведут борьбу:
- «линия Зюганова», которая под воздействием итогов избирательного цикла 2011-2012 гг. постепенно становится если не в фарватер путинской политики, то по факту уходит от жесткого противостояния с президентом;
- и «оранжевая» линия, предводителем которой и является проигравший в Москве Мельников, итоги выступления которого на выборах, в полной мере «раскрыли» партийцам глаза на его подлинный «потенциал» и, надо думать, нанесли его позициям достаточно серьезный ущерб. При этом следует отдавать себе отчет в том, что именно за Мельниковым в последние годы выстроилась целая цепочка так называемых «новых» секретарей ЦК, из которых прежде всего следует выделить Рашкина и Обухова.
По сути, этот внутрипартийный расклад воспроизводит тот, что сложился на X съезде КПРФ (декабрь 2000 г.), когда предельно остро стоял вопрос, занимать и проводить ли партии «жестко оппозиционную» линию в целом или дифференцировать свою оппозиционность, отделив друг от друга:
- либеральный, ельцинистский курс правительства тогдашнего премьера Михаила Касьянова (ныне одного из внесистемных оппозиционных «лидеров»);
- и государственнические тенденции в политике президента Владимира Путина.
Тогда победил курс на тотальную оппозиционность, и партия более чем на десятилетие сама себя вычеркнула из активной политической жизни, по сути заблокировав собственный политический потенциал.
В текущем году, на прошедшем в феврале XV съезде КПРФ, тот выбор, как показало сохранение за Зюгановым поста председателя партии, начал активно пересматриваться, хотя еще недавно казалось, что «оранжевое» перерождение КПРФ – вопрос решенный, а за наследство нынешнего лидера велась жесткая внутрипартийная борьба. Кроме того, шансы на дрейф КПРФ именно в том направлении, которое проиграло и было отклонено в 2000 г., могут увеличиться под воздействием возрождения такого явления 1990-х гг., как «коммунистическая многопартийность». (Ряд альтернативных компартий уже приняли участие в региональных выборах, не только в Хакасии, но и во всех остальных 15-ти субъектах Федерации). И в этом случае разгромное поражение Мельникова (не столько от Собянина, которому он объективно не конкурент, сколько от Навального, что есть факт постыдный) может сослужить партии добрую службу.
Для того, чтобы обозначить перспективы этой тенденции, достаточно сложить электоральные результаты КПРФ с результатами «ЕР». И получить следующие цифры:
- около 88% в Башкирии;
- 77,5% в Ростовской области;
- 71,3% в Ульяновской области;
- около 71% в Ивановской области;
- 62,8% в Бурятии;
- 61,2% в Иркутской области;
- более 60% в Якутии и Хакасии;
- почти 58% во Владимирской области;
- 57,3% в Забайкалье;
- 56,5% в Смоленской области;
- 52,6% в Ярославской области.
Обращает внимание широта географии приведенных здесь субъектов Федерации, охватывающей все ключевые регионы, за исключением разве что Урала (кроме Екатеринбурга, федерально значимых выборов там не проводилось).
Однако даже там, где внесистемные оппозиционные настроения оказались настолько сильными, что в региональные парламенты прошли по две внесистемных партии, суммарный результат «ЕР» и КПРФ все равно существенно перевалил за половину:
- 63% в Калмыкии;
- и 53,4% в Архангельской области.
Данный анализ будет неполным без упоминания о том, что в 2000-2002 гг. между «партией власти» (тогда «Единством») и КПРФ уже существовал альянс в виде «пакетного соглашения», позволившего партиям разделить между собой руководящие должности в комитетах Государственной думы третьего созыва. И оставить за бортом оппонентов - от либералов из Союза правых сил и «Яблока» до номенклатурного, регионально-сепаратистского блока «Отечество – Вся Россия».
Ясно, что в случае союза двух партий, к нему автоматически присоединяются потенциалы «Патриотов России» и «Родины», изначально входивших в Объединенный народный фронт (ныне «ОНФ – За Россию!»), а также упомянутых альтернативных коммунистических организаций – «Коммунистов России», «Компартии социальной справедливости», «Рожденных в СССР». Не остались бы стороне и многие из общественных движений православно-патриотического спектра. Все это вместе позволило бы создать прочный патриотический («красно-белый») альянс, способный стать стержнем общенационального консенсуса, определяющего дальнейший путь развития страны, и тем самым похоронить компрадорские амбиции либералов, видящих Россию «частью Европы» и Запада, в целом.
Безоговорочные преимущества такого подхода по сравнению с нынешней непримиримой оппозиционностью КПРФ, на деле лишь подпитывающей антикоммунистическую риторику либерального крыла во власти и служащую ей оправданием, на наш взгляд, вполне очевидны.
* * *
В заключение еще раз конспективно повторим сделанные выводы:
1) Закрепление монопольного лидерства «Единой России», поколебленного было выборами в Государственную думу 2011 г. (что объяснялось в том числе и кадровыми ошибками партийного руководства при формировании тех списков);
2) Отсечение системной и внесистемной оппозиции от формирования власти, не позволяющее Западу активизировать «внутренний фронт» борьбы с российской государственностью, дополнив им внешний, сирийский;
3-4) Доминирование в оппозиционном спектре системной думской оппозиции, а внутри внесистемной оппозиции – лево-патриотического направления над либеральным (Москва в рамках этой тенденции – единственное исключение, противопоставляющее ее всей остальной стране);
5) Выдвижение КПРФ на ведущие позиции в спектре системной оппозиции при очевидном упадке двух других системно-оппозиционных партий – ЛДПР и «Справедливой России». А также серьезное поражение внутри самой КПРФ «оранжевых» сил, связанных с экс-кандидатом в мэры Москвы Мельниковым и стоящей за ним частью Секретариата ЦК КПРФ.
6) И, самое главное, безальтернативность «красно-белого» альянса КПРФ с властью, являющегося давно искомой формулой общенационального патриотического консенсуса с жестким и необратимым выводом за его рамки сил, подрывающих своей деятельностью государственный суверенитет России и интеграционные тенденции на постсоветском пространстве. Кого именно? Либералов, «уменьшительных» националистов – так называемых «национал-демократов», коммуно-ортодоксов, считающих, что история России началась в 1917 г., а также псевдопатриотов и прочих «ряженых», проповедующих, что в 1917 г. она закончилась.
В качестве дополнительного вывода можно было бы отметить и достаточно низкую явку избирателей, но этот факт не имеет однозначной интерпретации: его можно расценивать
- и как общую усталость избирателей от политики и недоверие ко всем политическим силам (так это пытается преподнести оппозиция);
- и как их уверенность в правильности избранного курса и нежелании в него вмешиваться (как явно произошло на московских выборах, на которых уверенные в победе сторонники Собянина просто не пришли, а оппозиция яростно соскребла «по сусекам» всех, кого было можно и кого нельзя);
- и, в конце концов, как недостаточную продуманность инициированного прежним президентом переноса голосования с октября и марта на первую половину сентября, которая в определенной мере по-прежнему является частью летнего сезона дач и отпусков.
Павленко Владимир Борисович – доктор политических наук, действительный член Академии геополитических проблема, специально для ИА REX.
Комментарии читателей (0):