У российской дипломатии нет адекватной информации о происходящем в Таджикистане и Узбекистане.
Последние недели отмечены относительной стабилизацией обстановки в Таджикистане после военной операции официального Душанбе в Горном Бадахшане. Но большинство экспертов как в самом Таджикистане, так и за его пределами, сходится во мнении, что это затишье пред бурей. Тому есть несколько объяснений: через год в Таджикистане пройдут выборы президента, поэтому нынешний глава республики Эмомали Рахмон стремится заранее ослабить оппозицию (как религиозную в лице Партии исламского возрождения Таджикистана, так и светскую).
Бывший директор хлебокомбината Эмомали тогда Рахмонов смог окончательно утвердиться в качестве президента Таджикистана 15 лет назад, летом 1997 года, после подписания мирного соглашения в Москве между официальными властями и представителями Объединенной таджикской оппозицией (ОТО).
То есть в решающей степени Рахмонов был обязан сохранением у власти именно Москве. Наблюдатели отметили, что сейчас официальный Душнабе начал вновь разыгрывать карту борьбы «светского президента Рахмона» с представителями «исламских фундаменталистов». На политическую авансцену снова вышел Народный фронт, который в годы гражданской войны в Таджикистане противостоял ОТО. «Мы давно сложили оружие и занимаемся созидательным трудом, но сложившаяся сегодня на Памире взрывоопасная обстановка и те провокации, которые проводят заинтересованные деструктивные силы, к сожалению, заставляют задумываться об опасности повторения событий тех страшных лет. В этом случае, мы готовы в любой момент встать на защиту конституционного строя Таджикистана, его целостности и неделимости. И вновь, с оружием в руках защищать его суверенитет», — говорится в распространённом заявлении от имени Народного фронта.
В свою очередь представители Партии исламского возрождения Таджикистана (ПИВТ) заявляют, что в Горно-Бадахшанской автономной области страны после Хорогских событий отмечается взрывной рост популярности их политической силы. По словам представителей ПИВТ, «в основном, это женщины и молодые люди. Думаю, что большую роль в этом вопросе сыграл тот факт, что во время этого конфликта ПИВТ выступала только с одним призывом — остановить спецоперацию и обеспечить безопасность граждан. Мы выступали за сохранение стабильности в регионе».
Религиозные деятели заявляют, что позицию ПИВТ поддерживает духовный лидер исмаилитов принца Ага Хана IV — фигура, культовая для этой ветви ислама и имеющая очень серьёзный международный авторитет.
На сегодняшний день в ПИВТ насчитывается около 3 тыс. членов, исповедующих исмаилизм. Основатели партии являются последователями Ханафитского мазхаба (сунниты, как и большинство мусульман Таджикистана). К последователям Ханафитского мазхаба относится и формальный глава ПИВТ Мухиддин Кабири.
Накануне событий в Горном Бадахшане официальный Душанбе сделал всё, чтобы испортить отношения с Москвой. Представители таджикских властей заявили о желании резко повысить арендную плату за пребывание в старне 201 базы ВС России. Военная база РФ в Таджикистане была создана в 2004 году на основе 201-й мотострелковой дивизии, которая как основа «миротворческих сил СНГ» в годы гражданской войны в Таджикистане фактически позволила Эмомали Рахмонову удержать пост президента страны. Согласно договору о военной помощи, Россия не платит за аренду базы, однако оказывает республике помощь вооружением и военной техникой.
Осенью 2011 года президент РФ Дмитрий Медведев, побывавший с визитом в Душанбе, заявил, что срок пребывания базы будет продлен на 49 лет. Ожидалось, что новое соглашение о пребывании 201 базы в Таджикистане будет подписано о уже в первом квартале 2012 года. Однако Душанбе решил резко изменить тон в переговорах с Москвой. В прессу попала информация, что таджикская сторона затребовала за размещение базы арендную плату в несколько сотен миллионов долларов. Кроме того, таджикские власти считают, что продлевать срок пребывания базы следует не на 49 лет, а лишь на пять-семь. В конце июня главком сухопутных войск РФ Владимир Чиркин заявил, что на переговорах по базе Таджикистан «выдвигает непомерные требования» и что «создаётся ситуация, которая может быть неразрешима вообще». Его слова подтвердил начальник Генштаба ВС РФ Николай Макаров. «Таджикистан вдруг заупрямился, переговорный процесс идёт очень трудно», — констатировал он.
События в Горном Бадахшане показали всю, мягко говоря, недальновидность политики Рахмона в отношении российского военного присутствия в Таджикистане. В разгар боевых действий появилась информация, что на помощь своим единоверцам на Памире спешат таджики-исмаилиты из Афганистана. Президент Афганистана Хамид Карзай дал указание перебросить части афганской армии для недопущения прорыва боевиков из Афганистана на Памир, но долго ли деморализованная армия сможет выдержать этот натиск? Бывший российский премьер (до этого — глава СВР и МИД России) Евгений Примаков пессимистичен в своих оценках в отношении вовлеченности внешних сил в возможный конфликт в Таджикистане: «Если талибы опять придут к власти, то это может сильно ударить и по постсоветскому пространству. Талибы выйдут к границам с Таджикистаном и Узбекистаном, где сильны радикальные исламские элементы». То есть Душанбе как член ОДКБ формально может обратиться за военной поддержкой к этой организации.
Но стоит ли Москве, которая и обеспечивает функционирование ОДКБ, внимательно относиться к просьбе Душанбе в свете политики Рахмона? Вряд ли его действия в последние годы можно назвать действиями союзника. Надежды Рахмона на стабилизацию ситуации и удержание власти в Таджикистане через размещение в стране баз НАТО/США после вывода коалиционных войск из Афганистана можно оценить как крайне наивные (в полной мере это относится и к Исламу Каримову): как показывают события на Ближнем Востоке, Вашингтон в случае политической необходимости легко находит общий язык с представителями исламистов (как умеренных, так и не очень) и не считает себя связанным обязательствами по от ношению к своим бывшим союзникам. Кроме того, появление на территории Таджикистана баз США вызовет крайне негативную реакцию Ирана, от котрого чуть ли в решающей степени зависит внутренняя стабильность в этой центральноазиатской стране. Говоря образно, Рахмон хочет быть «импортером безопасности» в рамках ОДКБ, не беря при этом на себя никаких обязательств.
Позиция понятная, но вряд ли продуктивная. Какие же выводы надо сделать Москве в своей политике в отношение Душанбе?
Первое — Рахмон (Рахмонов) никогда не был и не будет гарантом интересов России в Таджикистане. Делая ставку на него, российская политика лишает себя столь нужного маневра.
Москве стоит (по примеру Вашингтона) резко интенсифицировать контакты с представителями исламской оппозиции, прежде всего с умеренным крылом ПИВТ. Так один из лидеров ПИВТ Ходжи Акбар Тураджонзоде больше года назад заявил о фактически антироссийском характере политики Рахмона и особо подчеркнул необходимость жесткой ориентации Таджикистана на Москву. Возможно, эти заявления и носят конъюнктурный характер, нот российская политика в отношение Таджикистана не может дальше находиться в плену бывших догм.
политолог Иннокентий Адясов
Комментарии читателей (0):