Война в Южной Осетии (август 2008) и нагрянувший практически параллельно с ним мировой финансово-экономический кризис самым серьезным образом скорректировали общую ситуацию в сопредельных с Россией государствах и сказались на позициях самой России на постсоветском пространстве. На днях американское аналитическое агентство STRATFOR, занимающееся стратегическим прогнозированием, выступило с оптимистическим докладом относительно позиций России в зоне ее «привилегированных интересов». Как свидетельствуют американские эксперты, в 2009 году Россия сумела добиться «значительных успехов в некоторых странах постсоветского пространства», воспользовавшись тем, что США сфокусировали свое внимание на Афганистане и Ираке.
Американские эксперты дают позитивную оценку внешней политике России в период правления Дмитрия Медведева. Но STRATFOR вовсе не аплодирует — он усыпляет внимание.
Согласно прогнозу STRATFOR, в 2010 году Россия еще больше укрепит свои позиции, чтобы противостоять возросшим интересам Соединенных Штатов в регионе. Говоря о ключевой точке геополитической конкуренции — Украине, где 17 января начнутся президентские выборы, американские эксперты неожиданно заверили, что все основные кандидаты «полностью контролируются Кремлем»: «Россия покончит с прозападной ориентацией Украины, получив возможность восстановить свое влияние в экономике, вооруженных силах и силовых ведомствах этой страны». Американские эксперты «убаюкивают», но, судя по информационному вакууму в российском телеэфире относительно предстоящего важного политического процесса на Украине, в Москве и без того пассивны и осторожны и, видимо, не имеют даже определенного прогноза об исходе процесса.
По своему «убаюкивающему» эффекту доклад-прогноз STRATFOR перекликается с инициативой Белого дома по «перезагрузке» отношений с Москвой. Между тем, единственным внятным промежуточным итогом «перезагрузки» сегодня можно назвать лишь ухудшение российско-иранских отношений. При этом программа расширения системы ПРО США в Восточной Европе приобрела еще больший размах, включив в себя территории Балкан и Турции. Впрочем, поддержка Россией жесткой линии Вашингтона против Тегерана изначально мыслилась в качестве ответного жеста Москвы на полный отказ США от планов развертывания системы ПРО в Восточной Европе. Хотя МИД России такую увязку категорически отметал, хронологическое совпадение двух процессов не могло быть полной случайностью, а отказ России выполнять подписанные с Ираном контракты по поставкам комплексов С-300 и задержка запуска Бушерской АЭС объяснены каким-либо образом не были. Но поддержка США против Ирана оказана, а практического отказа США от антироссийских планов — нет.
Реальная, а не поднесённая американскими экспертами в духе позитивного комикса, картина, сложившаяся на постсоветском пространстве по итогам 2009 года, выглядит не так уж оптимистично.
Прибалтика
До сих пор нет единой и внятной внешнеполитической позиции России по трём прибалтийским республикам и региону в целом. 2009 год в этом плане ничего не изменил. Единственные внятно артикулированные сигналы российского МИДа в отношении Прибалтики, — это права соотечественников и противодействие пронацистскому историческому ревизионизму. Но даже эти сигналы не были последовательны и систематичны. Говорить о решающей роли российского МИДа в деле организации соотечественников не имеет смысла. МИД РФ скорее пытается выступать в роли модератора между различными организациями соотечественников. Несмотря на постоянные декларации озабоченности правами неграждан в Латвии и Эстонии, на практическом уровне никто не пытается эти озабоченности увязать с конкретными, практическими, в первую очередь, экономическими вопросами двусторонних отношений.
Защищать нарушенные права соотечественников от тех в Латвии и Эстонии, с кем бизнес и власти России ведут активный экономический торг, — лицемерие.
В 2009 году продолжился разнобой в позициях различных государственных инстанций России, имеющих экономические интересы в Прибалтике. МИД, органы исполнительной власти федерального и регионального уровня, несмотря на формальное обязательство проводить единую внешнюю политику, часто преследуют свои ведомственные и финансовые интересы (администрация Санкт-Петербурга предложила рекламировать Литву в России — сразу после того, как Литва выступила с инициативой приравнять преступления нацизма и коммунизма). Новым течением в российской внешней политике стала «баскетбольная дипломатия» вице-премьера России Сергея Иванова, который, пользуясь посещением баскетбольных матчей, провёл в Эстонии и Литве публичные встречи с антироссийскими радикалами — министром обороны Эстонии Яаком Аавиксоо и министром иностранных дел Литвы Вигаудасом Ушацкасом. О том, что Иванов использовал эти встречи для принципиальной защиты интересов российских соотечественников, России и памяти о Великой Отечественной войне, — не сообщалось.
Литва
В течение 2009 года ряд российских официальных лиц пытался проводить политику сближения с Литвой, основываясь только на фактах прихода к власти нового президента Литвы и «особых отношений» ряда чиновников МИД России с МИДом Литвы. Апофеозом такой «авансовой» политики стал визит главы администрации президента РФ Сергея Нарышкина в Вильнюс и визит на партийный съезд маргинальной литовской партии главы международного комитета Государственной думы Константина Косачёва. Что дали эти визиты представителей российского политического бомонда? Как они способствовали проведению внешней политики России по отношению к Литве? Взаимоотношения с Литвой не улучшились ни на йоту: Литва по-прежнему выступает организатором и агитатором антироссийских кампаний, пытается ввести уголовное преследование за отрицание «советской оккупации», торпедировать проект Nord Stream и поддерживает агрессивный режим Саакашвили. Кроме того, закон о том, что Россия должна возместить «ущербе за оккупацию,» в Литве никто не ставит под сомнение даже в теории.
Единственным удачным внешнеполитическим актом по отношению к Литве за 2009 год можно назвать решение Владимира Путина о строительстве Балтийской АЭС в Калининградской области. На фоне закрытия Игналинской АЭС в Литве — это единственный шанс России на сохранение ведущей энергетической роли в регионе.
Латвия
На фоне все большего падения Латвии в экономический штопор, в 2009 году в стране прошли значимые выборы в местное самоуправление. Партия ЗаПЧЕЛ, в которой московские чиновники нашли главного политического партнёра России, проиграла местные выборы, подчинив кампанию исключительно задаче сохранения в Европарламенте кресла для её лидера Татьяны Жданок. В политическом пространстве Латвии закрепилась информация, что федеральная Москва в лице ЗаПЧЕЛ проиграла эти выборы. Самостоятельная победа в Риге левоцентристского блока «Центр Согласия» и мэра с русской фамилией Ушаков не только парализовала политическую активность России в стране, усилила позиции беспринципных дипломатов, готовых жертвовать интересами России ради ни к чему не обязывающего «диалога» с русофобами, но и оживила в городе Москве её особую «региональную дипломатию».
Эта коммерческая «дипломатия» максимально очищена от борьбы за права соотечественников и ответственности за инвестиции в страну, преследующую ветеранов антигитлеровской коалиции и подсчитывающую «ущерб от советской оккупации», который должна возместить Россия. Состоялся визит делегации Риги в Москву, объявлено, что в 2010 году Ригу посетит мэр Москвы Юрий Лужков.
В тени этого сотрудничества остался «неполитический» вопрос о собственности на международную транспортную инфраструктуру Латвии, экономический смысл которой состоит в извлечении прибыли из российского транзита, а единственный политический результат — в поддержке этнократического режима, установившего в Латвии апартеид.
В 2010 году в Латвии пройдут парламентские выборы, по итогам которых будет сформирована новая правительственная коалиция. Контакты представителей националистической Народной партии с премьером России Путиным и правительственными чиновниками дают им надежду, что Россия останется экономическим спонсором режима политической этнократии.
Эстония
В 2009 году отношения России с Эстонией, как и прежде, «заморожены», хотя в конце года в политических и деловых кругах России активизировались лоббисты восстановления российского транзита через Эстонию. Неслучайно, что основная задача самой Эстонии в наступившем кризисе — вернуть потоки транзита, которые ушли из страны в 2007 году, после переноса памятника «Бронзовому солдату». В 2009 году о своем желании начать работу через порты Эстонии заявило российское предприятие «Акрон», начинается рост транзита нефтяных грузов и угля. При этом Эстония политически ни на миллиметр не сдвинулась со своей крайне враждебной позиции в отношении России и российских соотечественников. Извинения за слова «пьяницы и мародёры» в адрес погибших советских воинов Великой Отечественной войны, произнесённые руководством Эстонии, до сих пор не дезавуированы. Лидеры «Единой России» активно поддержали на местных выборах Центристскую партию, утверждая, что именно эта партия помогает отстаивать права русскоязычных в Эстонии. Но центристы после победы на выборах вступили в коалицию с одним из авторов переноса «Бронзового солдата». А на днях лидер партии Сависаар выступил с горькими сетования по поводу смерти своего друга — самого разыскиваемого нацистского преступника из числа эстонцев. Реакции из политической Москвы не последовало, усилия российских лоббистов по восстановлению транзита не прекратились.
Закавказье
Наиболее масштабные внешнеполитические процессы рядом с Россией развернулись в 2009 году именно в этом регионе. Конечно же, связаны были эти пертурбации с военными действиями между Россией и Грузией в августе 2008 года.
Грузия
Несмотря на некоторые попытки представителей грузинской политической элиты наладить диалог с Москвой, сегодня нет никаких сомнений, что между Россией и Грузией существуют непреодолимые разногласия относительно послевоенного устройства региона. Но кажется, что в Тбилиси понимают: новые попытки решить этот вопрос без диалога с российской стороной могут привести лишь к новой вооруженной эскалации. Вместе с тем, совершенно публичным игроком в российско-грузинском конфликте выступают США и ряд европейских государств, такие как, например, Польша, Литва, Эстония, а также ангажированные ими Молдавия и Украина. Как представляется, заинтересованы в замораживании конфликтного статус-кво как инструмента давления на Россию. Это очевидным образом исходит из неосуществимости выдвигаемых в адрес Москвы условий — отозвать признание Южной Осетии и Абхазии. Очевидно, никакого диалога вокруг такой позиции нет и быть не может.
Тем временем, Грузия продолжает выполнять функцию коммуникационного буфера, усложняющего доступ России в другие страны региона, а также важного транзитного звена для доступа Запада в Черноморско-Каспийский регион. Более того, Грузия является важнейшим плацдармом для дестабилизации ситуации на Северном Кавказе. Ситуация в этом регионе в 2009 году стремительно катализировала: очевидно, что боевики и оружие в регион проникают, в первую очередь, через территорию Грузии. Более того, главными мишенями террористического подполья являются коммуникации, связывающие Россию с Закавказьем — железная дорога Махачкала-Баку и газопровод Моздок-Тбилиси. Главной мишенью антироссийской пропаганды Грузии выступает Северный Кавказ.
Грузинская оппозиция терпеливо ждет новой программы Вашингтона относительно Грузии. В дальнейшем США обязательно сделают новую политическую ставку. В этом контексте делегирование частью грузинской элиты в Москву такого недавнего «ястреба», как экс-премьер Зураб Ногаидели, и его приём в Москве на самом высоком государственном уровне — не только не может считаться удовлетворительным ответом Москвы на действия Вашингтона, но и вообще просто политикой. По степени протокольной и политической неадекватности приём, оказанный в Москве Ногаидели, может сравниться только со столь же протокольно и политически неадекватным общением высших лиц России с маргинальным перебежчиком в стан молдавской оппозиции Марианом Лупу.
Говорить об успехах России в Грузии, как это делает STRATFOR, как минимум, наивно. Между странами продолжается открытая конфронтация, информационная и дипломатическая война.
Армения — Турция — Азербайджан — Карабах
Война с Грузией поставила вопросы региональной безопасности в совершенно новом ключе. Фактически Россия во время войны уничтожила американский опорный пункт в регионе, коей являлась база в Сенаки. Уничтожение грузинского флота и перспектива дислокации Черноморского флота РФ в Абхазии открыли дискуссию о соотношении сил в Черноморском бассейне. Очевидно, что в создавшейся ситуации первой же страной, вступившей в эту дискуссию с Москвой, стала Турция. Интенсивный российско-турецкий диалог по Закавказью — один из главных итогов августовской войны, а также характерный фактор развития региональной ситуации в 2009 году.
Ежемесячные внешнеэкономические достижения России, особенно правительства Путина, в отношениях с Турцией не могут укрыть от внимания того, что фундаментом этих успехов служит молчаливое признание Россией кратно возросшей военно-политической роли Турции в регионе. Москва предпочитает не обсуждать новые амбиции Анкары, а вовлекать её в систему своей оборонительной стратегии в регионе. Но никто ещё не спрогнозировал как именно будет политически выглядеть растущий экономический союз России и Турции. И во всём ли это отвечает не только интересам России, но и возможностям её дипломатии управлять экономической географией, а не только регистрировать экономико-политические сделки.
Активное и публичное включение Турции в закавказский политический процесс было анонсировано премьер-министром этой страны Реджепом Тайипом Эрдоганом в Москве, как раз под стихающие канонады войны в августе 2008 года. Позднее стало ясно, что инициированная Турцией Платформа региональной стабильности и безопасности обозначает живейший интерес Анкары к перспективам урегулирования нагорно-карабахского конфликта.
Мгновенность реакции Турции на нарушение статус-кво в Закавказье, вероятно, может быть объяснена высокой степенью информированности турецкой стороны (известно её военное участие в подготовке нападения Грузии на Южную Осетию). Турция за несколько дней до начала войны 8 августа 2008 года — с полным понимаем перспектив будущих событий — перекрыла прокачку нефти и газа из Азербайджана через территорию Грузию, остановила работу нефтепровода Баку-Джейхан и газопровода Баку-Эрзрум. Под турецкую Платформу были подведены и конфиденциальные переговоры о нормализации отношений с Арменией, которые к тому времени шли под эгидой США. В ходе войны были выведены из строя железнодорожные мосты и другие коммуникации, обеспечивающие единственный маршрут снабжения Армении. Существует мнение, что мосты выводились из строя грузинскими военными дабы исключить возможность подключения к военным действиям дислоцированной в Армении военной базы РФ. Однако главное состоит в том, что Армении была наглядно представлена вся ущербность безальтернативной системы сообщения с внешним миром через территорию Грузии. Переговоры с Турцией стали для Еревана абсолютно неизбежными.
В свою очередь Россия, лишенная возможности осуществлять сообщение с Арменией по оптимальному транзитному коридору, коим является Грузия, была вынуждена вступить с Турцией в переговоры по расширенному кругу вопросов, в том числе и вокруг возможности использования турецкой территории для обеспечения авиасообщения с Арменией и поддержания своей военной группировки в городе Гюмри. Эти усилия Москвы, а также утечка о передаче Армении вооружения на сумму $800 млн. вызвали бурную реакцию уже в Азербайджане. В регионе началась вязкая дипломатическая позиционная игра, характеризующаяся плохо скрываемым давлением Турции на Москву с требованием активизировать усилия в карабахском процессе, что позволит Турции ратифицировать армяно-турецкие протоколы без риска испортить отношения с Баку. В свою очередь, Азербайджан и Россия демонстрируют степени взаимного сближения с совершенно четко обозначенной целью — блокировать нормализацию армяно-турецких отношений без очевидных сдвигов в пользу Баку в Карабахе. Осознанно или нет, но Россия играет в регионе не в интересах коллективной безопасности в Закавказье, а в качестве группы поддержки Турции и Азербайджана.
Что касается Армении, то она, подписав протоколы с Турцией 10 октября 2009 года в Цюрихе и после этого столкнувшись с жесткими предварительными условиями Турции (и опосредованно — давлением со стороны Баку), весьма нервно следит за российско-турецкими маневрами. Очевидно, что в Ереване опасаются слишком масштабных последствий торга между Москвой и Анкарой, способных резко ослабить основы безопасности Армении, строящейся до сих пор на стратегическом партнерстве с РФ и членстве в ОДКБ.
Таким образом, промежуточным последствием подключения Турции к «умиротворению Грузии» и урегулированию карабахской проблемы, можно считать, как минимум, психологическую эрозию армяно-российских отношений и надежности гарантий, которые ОДКБ может предоставить Армении, зажатой между Турцией, Грузией и Азербайджаном.
При этом сам карабахский конфликт далек от урегулирования. Опубликованные странами Минской группы ОБСЕ базовые принципы, фиксирующие предел уступок Армении, не принимаются Азербайджаном, неизменно угрожающим решить конфликт военным путем. Поэтому военные гарантии Москвы могут быть востребованы Арменией в любой момент, но «стратегический союз» России с членом антироссийского ГУАМ Азербайджаном уже сейчас создаёт непреодолимый барьер для их выполнения.
При этом, как было отмечено, Турция сопровождает усиление своего политического влияния в регионе развертыванием экономического диалога с Москвой. В частности, Анкара дала согласие на прохождение газопровода «Южный поток» по своим территориальным водам, а также, по всей видимости, согласится на участие РФ в постройке первой в Турции атомной станции. Несмотря на то, что итоги соответствующего тендера, в котором победил консорциум, сформированный с участием «Росатома», был аннулирован, Турция будет использовать проект для углубления отношений с Россией и получения политических дивидендов. Но если для России в регионе партнёрство с Турцией безальтернативно, то для Турции экономический союз с Россией — лишь одна из трёх сцен, на которых Анкаре принадлежит первая роль. Кроме открывания нового «окна в Европу» для России, Турция держит ключи от энергоснабжения Южной Европы, является ключевой страной-участницей проекта NABUCCO, и именно она предложила реальную сырьевую базу для этой трубы, которым может стать Иран. Турецко-иранские договоренности о разработке месторождения Южный Парс, в случае реализации, могут обеспечить приток в Европу серьезных объемов газа, что тем или иным образом отразится на конкурентоспособности того же «Южного потока».
Итак, Россия испытывает серьезные сложности в сохранении своего военно-политического влияния в Закавказье, а также прилагает массу усилий для отражения проникающих оттуда на Северный Кавказ угроз и вызовов. Ухудшение отношений России с Ираном, ставшее следствием «перезагрузки» отношений с США, а также стремительное подключение Турции к решению проблем Закавказья, сегодня не только не снизили региональную конкуренцию России с внерегиональными игроками, но сделали ее еще более сложной и ожесточенной.
Средняя Азия
2009-й информационный год в Средней Азии прошел под эгидой двух громких процессов — «вывода» американской военной базы из Киргизии и выхода Узбекистана из российских интеграционных инициатив, в том числе де-юре из ЕврАзЭС и де-факто из ОДКБ. Фоном для них стало водно-энергетическое банкротство региона, выход из которого скрывается за горизонтом жизни нынешних поколений.
Все эти процессы, вместе взятые, говорят о постепенном политическом, цивилизационном и геоэкономическом уходе России из этого некогда стратегически важного пространства, несмотря на внешне («американски») оптимистичную оболочку новой интеграционной инициативы — Таможенного союза России, Белоруссии и Казахстана, реальность которого пока к оптимизму совсем не располагает.
Казахстан
Отношения России с Казахстаном в 2009 году характеризовались вязкими попытками реализовать громоздкие интеграционные проекты. Между тем, в поиске новых друзей Астана в 2009 году окончательно уравновесила Россию Китаем. При этом, все, не встречающие ни малейшего сопротивления со стороны Москвы, обвинения в адрес «русского империализма», выдвижение России и русским (в духе Прибалтики) растущих «исторических» счетов — адресуются в Казахстане исключительно в адрес Москвы, но в ни в коем случае — не Пекина. Из этого уже сейчас следует однозначный выбор, который Казахстан делает в сторону Китая, нисколько не обременяя себя соображениями будущего Таможенного союза.
При участии Астаны открыт газопровод Туркмения-Китай. Одна эта инициатива закрепляет за Пекином статус неформального лидера региона. Этот тезис в Средней Азии считается «истерикой Москвы». Китайский суверенный фонд China Investment Corporation заявил о приобретении 11% глобальных депозитарных расписок (GDR) казахской нефтегазовой компании Kazmunaigas Exploration Production — в Казахстане покупки десятой части крупнейшей национальной нефтяной компании даже не заметили.
Впрочем, в контесте итогов внешней политики России 2009 года в регионе, — а это, прежде всего, очевидные газовые потери в Туркмении и довольно чувствительная перепалка с Киргизией, Астана — при всей её «многовекторности» — по большому счету осталась единственным союзником Москвы в регионе. Если, конечно можно говорить о каком-то союзе в условиях почти полного отсутствия озвученных приоритетов, направлений и практических ценностей политики России в отношении всей Средней Азии. Впрочем, казахстанские эксперты положительно оценивают тот факт, что в прошлом году в треугольнике Россия-Казахстан-Узбекистан не было конфликтов. И это самый большой очевидный успех российской дипломатии-2009 в регионе.
Туркмения
Российско-украинская газовая война начала 2009 года, показавшая, что Украина просто не в состоянии оплачивать столько газа, сколько контрактует, заставила Москву пересмотреть свои планы в Средней Азии, построенные не в последнюю очередь ради Украины и в жёсткой конкурентной энергетической борьбе с Украиной. Энергетический блеф Украины удался: Россия пошла на крайние жертвы ради приобретения туркменского газа, от которого Украина, однако, отказалась.
Поставки туркменского газа через Россию на Украину были неожиданно прерваны в результате крупного взрыва на магистральном газопроводе Средняя Азия-Центр около границы с Узбекистаном. МИД Туркменистана в этой связи заявил, что взрыв был вызван «беспечным и безответственным» снижением объема газа, получаемого по трубопроводу российским государственным газовым концерном «Газпром», хотя, на самом деле, проблемы были связаны как раз с безответственностью украинского правительства. Как написало по поводу инцидента влиятельное американское издание Foreign Policy, «взрыв в Туркменистане был уникальным, поскольку он поколебал миф о том, что Россия — надежный партнер в энергетической сфере».
Издание надеялось на пересмотр туркменским президентом Гурбангулы Бердымухаммедовым транзитных приоритетов Ашхабада, а именно на прокладку газопровода по дну Каспийского моря в сторону Азербайджана, что является венцом энергетических устремлений США и ЕС. Эйфорию американского издания понять было можно, но ещё осенью 2008 года (кстати, в интервью ИА REGNUM) представитель Туркмении без каких-либо оговорок определил транзитные приоритеты страны, в которых на первом месте стоял Китай, на втором — Персидский залив, лишь на третьем — России, а всё остальное — в тумане благих пожеланий.
В середине декабря 2009 был запущен Трансазиатский газопровод из Туркменистана в Китай, протяженностью 7 тысяч километров и мощностью транспортировки до 40 млрд. кубометров природного газа в год. В торжественной церемонии его пуска приняли участие лидеры Туркмении, Узбекистана, Казахстана и Китая, газовая магистраль проходит по территории всех этих стран. Новый газопровод может изменить ситуацию вокруг среднеазиатских газовых ресурсов. До недавнего времени 90% внешних поставок туркменского газа (около 44 млрд. кубометров в год) приходилось на российский «Газпром», который обеспечивал основные валютные поступления в казну Туркмении. Теперь же Ашхабад получил крупного альтернативного клиента, уменьшив свою зависимость от России.
Уже 6 января 2010 года Туркменистан запустил еще одну газовую магистраль Довлетабат — Серахс — Хангеран, на этот раз в направлении Ирана. Новая коммуникация позволит, с учетом уже существующих мощностей, довести объемы поставок природного газа из Туркмении в Иран до 20 млрд. кубометров ежегодно. Многие эксперты, в том числе и западные, констатировали поражение США в конкурентной борьбе за региональный газовый рынок. Однако это поражение ни в коей мере не означало победы России.
Узбекистан — Таджикистан
Наряду с интенсификацией политики Туркмении, главным возмутителем спокойствия в регионе все-таки оставался Узбекистан. Его традиционные претензии на региональное лидерство в настоящих условиях обрекают его на ещё не осознанную им до конца и экономически невозможную для него роль донора для сопредельных Киргизии и Таджикистана, которому они, однако, готовы отвести лишь роль «взаимозависимого» соседа, а не патрона. Центральным вопросом такой взаимозависимости в регионе была и будет водно-энергетическая проблема: беднейшие водные монополисты Таджикистан и Киргизия ради своих неэффективных, умирающих энергохозяйств, готовы оставить Узбекистан без воды, формально готовясь к её рыночной продаже. Очевидно, что и продавать воду они не смогут. Узбекистану без воды грозит опустынивание, Таджикистану и Киргизии — без экстраординарных инвестиций — смерть энергохозяйства. И Россия, и Иран вполне осознали невозможность рациональных инвестиций в непрозрачную, клановую и неэффективную таджикскую энергетику (Россия ещё питает иллюзии, что такие инвестиции возможны в Киргизии). Тогда Душанбе и Ташкент решили сполна использовать «интеграционные» и «третейские» иллюзии России — в диаметрально противоположных целях. Таджикистан рассчитывал, что Москва оплатит ему односторонюю достройку Рогунской ГЭС, которая лишит воды соседний Узбекистан. Узбекистан был уверен, что Россия не держит зла за его выход из ЕврАзЭС в конце 2008 года. У России был шанс, не откликаясь на призывы оплатить спасение уже умершего Аральского моря или новый проект поворота российских северных рек на уже иностранный юг, не становиться ни на одну из сторон в водном споре.
Но в феврале 2009 года был фактически сорван визит президента Таджикистана в Москву для участия в саммитах ОДКБ и ЕврАзЭС. Эмомали Рахмон отказался от визита в РФ после того, как президент РФ Дмитрий Медведев в ходе переговоров с президентом Узбекистана Исламом Каримовым заявил, что в энергетических проектах в Средней Азии Россия примет участие только при согласии всех сторон. На подобный демарш руководство Таджикистана решилось впервые за 16 лет. Отказ от поездки в Москву не помешал Рахмону примерно через неделю посетить Брюссель.
Поддержку Москвы Узбекистану в сложной региональной конкуренции можно было бы понять, если бы ответные шаги Ташкента соответствовали партнерской логике. Между тем, благодарность Ташкента была недолгой. Напротив того, главными итогами 2009 года для российской политики в Узбекистане стало торпедирование им создания Коллективных сил оперативного реагирования ОДКБ и в очень высоком темпе прогрессирующий союз с НАТО и США.
Таджикистан по итогам 2009 года, отдав должное военному транзиту НАТО в Афганистан, сделал, похоже, окончательный выбор в пользу Ирана, следуя официально принятой доктрине «двух персидских государств».
Примечательно, что проблемы мощнейшего наркотрафика из Афганистана через Таджикистан и Узбекистан в Россию, сотен тысяч и миллионов гастарбайтеров из Таджикистана и Узбекистана, работающих в России, — в центр внешней политики Москвы в этом регионе так и не стали.
Киргизия
2009 год увенчался и сомнительным «укреплением» позиций России в Киргизии. Ситуацию с выводом американской военно-воздушной базы из этой страны можно назвать, пожалуй, наиболее абсурдным итогом внешнеполитических усилий Москвы. Все началось с «намерений» киргизского руководства выдворить базу США «Ганси» (бывшая «Манас»), за которые Москве пришлось заплатить Киргизии 2 млрд. долларов кредитов и о возврате которых можно забыть уже сегодня. 3 февраля, сразу после встречи с Дмитрием Медведевым, президент Киргизии Курманбек Бакиев пообещал вывести базу «Манас» в течение 180 дней. Кредитные соглашения были подписаны.
А 23 июня Вашингтон и Бишкек подписали договоры, согласно которым на месте авиабазы «Манас» возникал «Центр транзитных перевозок», выполняющий практически те же функции. Россия стоически смолчала. Но стоило российским чиновникам снизить усердие по поставке финансов в Киргизию, так и не представившей России сколько-нибудь убедительных гарантий их целевого использования, как уже не стали отмалчиваться киргизские власти. Экспертов, политологов, журналистов в Киргизии, работающих на российские СМИ, ориентированных на Россию, российских граждан начали изгонять из страны, запугивать, избивать и даже убивать. Россия списала, видимо, свои кредиты в плановый убыток, а российская дипломатия в Бишкеке ограничилась призывами к дружбе и фактически умыла руки.
Запад
Украина
В 2009 году российско-украинский диалог был сведен к фактически навязанной украинским президентом Виктором Ющенко полемике вокруг болезненных исторических вопросов и фобий. С другой стороны, обществам предлагалось наблюдать за процедурой утверждения новых газовых контрактов, которая традиционно использовалась украинской «переговорщицей» Юлией Тимошенко для внутренней саморекламы. Украинской политической элите удалось вывести Россию из своих внутриполитических приоритетов. Исходя из горького опыта прошедших лет, украинские политики, претендующие на высший государственный пост в этом году, сделали все, чтобы «не выносить сор из избы», осознавая абсолютную контрпродуктивность выстраивания внутренней политической борьбы на базе кардинально полярных внешнеполитических настроений украинского общества. Темы, которые традиционно сопровождали российское влияние на украинском электоральном поле, в том числе проблемы языка и церкви, Черноморского флота и отношений с Россией в целом были сведены к минимуму, приобретя при этом четкое антироссийское звучание. Звезда российско-украинской коммерциализированной «дружбы», любимый гость съездов российской «партии власти» — Виктор Янукович — к концу 2009 года демонстративно и публично отказался почти от всех значимых предвыборных обещаний: от государственного статуса русского языка, от конструктивного газового сотрудничества, от регионального самоуправления.
Можно с полной уверенностью сказать, что среди участников президентской кампании отсутствуют пророссийские политики. На фоне выведенного из орбиты внимания российского политического истеблишмента Януковича, на передовой отношений с Москвой оказалась Юлия Тимошенко, что позволило многим комментаторам поспешно увязать ее деятельность с интересами РФ. Однако сама Тимошенко приложила все усилия от высвобождения от ярлыка «пророссийского политика». Именно её стараниями в Брюсселе в 2009 году была подписана печально известная декларация о модернизации ГТС Украины, когда стороны фактически решили судьбу российского газа без участия самой России. Эта ситуация вполне типична для Тимошенко, которая на сегодняшний день олицетворяет кучмовскую многовекторность в самом худшем её варианте. Но ещё более типична эта ситуация с Кучмой, Януковичем и Тимошенко для российской внешней политики, не имеющей никакой инфраструктуры обратной связи с Украиной, абсолютно зависящей от верхушечных сделок, за крах которых, однако, отвечает не очередной провалившийся бюрократический «куратор» Украины в Москве, а Россия и её национальные интересы.
Текущая президентская кампания на Украине наглядно продемонстрировала настрой основных действующих лиц украинской политики в отношении дислокации Черноморского флота РФ в Крыму и развития полуострова в целом. Из топ-политиков лишь Виктор Янукович и действующий глава Верховной рады Владимир Литвин готовы обсуждать продолжение пребывания ЧФ РФ в Крыму после 2017 года — они намерены хорошо поторговаться за это. Остальные кандидаты, включая Тимошенко, в категоричной форме заявляют, что Крым должен быть базой исключительно для украинского флота.
Высказанное в конце 2009 года президентом России Дмитрием Медведевым заключение, что у России на предстоящих президентских выборах на Украине нет своего кандидата, при всей понятной риторичности этой формулировки, служит крайне разрушительным для российской политики в отношении Украины итогом: после «оранжевой революции» 2004 года на Украине Россия не сделала устойчивых и практичных выводов и не создала никаких гарантий для защиты своих интересов на Украине.
Белоруссия
Основной тенденцией белорусской внешней политики в 2009 году стало полномасштабное укрепление отношений Минска с западными структурами, прежде всего, с ЕС. Обозначенный несколько лет назад курс Белоруссии на «многовекторность» обрёл реальное содержание. Именно этот фактор стал определяющим для внешнеполитической повестки дня белорусского руководства.
Центральными пунктами этой повестки стали: 1) МВФ в качестве основного кредитно-финансового донора Белоруссии; 2) наращивание связей Минска с Евросоюзом и другими постсоветскими государствами, особенно с Украиной, Литвой и Азербайджаном; 3) экономическое противостояние с Россией; 4) серьёзное ослабление политического взаимодействия с Москвой. С некоторыми оговорками можно утверждать, что политическое измерение в работе Союзного государства ныне отсутствует полностью.
При этом для российско-белорусских отношений год начался весьма многообещающе. 3-4 февраля 2009 года в ходе прошедших в Москве заседаний Высшего госсовета Союзного государства, а также саммитов ЕврАзЭС и ОДКБ, был принят ряд политических решений, в частности, о создании единой системы ПВО Союзного государства и Коллективных сил оперативного реагирования ОДКБ. Государственный секретарь Союзного государства Павел Бородин также заявил, что в обозримом будущем Россия и Белоруссия перейдут во внешнеэкономических расчётах на российский рубль, а Минск признает Абхазию и Южную Осетию. Скоро стало ясно, что в Москве политическую ответственность за хлестаковщину никто не понесёт.
Ловко уловив неожиданно возникший пункт для политического торга, о том, что вопрос о признании Абхазии и Южной Осетии будет рассмотрен в самом скором времени, различные представители белорусского руководства заявляли на протяжении всего года. Однако он даже не был включён в повестку дня белорусского парламента. Единственное, что было сделано белорусскими властями на данном направлении — формирование депутатской группы, которая была направлена в регион для «изучения возможности» признания двух кавказских республик. При этом из 12 депутатов 6 отправились в Грузию, где были приняты рядом высших грузинских госчиновников, в частности, спикером парламента Давидом Бакрадзе и главой МИД Григолом Вашадзе.
Не лучшим образом обстояли дела и в области интеграции в рамках ОДКБ. Через некоторое время после заключения соглашение о создании КСОР Александр Лукашенко выразил сомнение в том, что белорусские солдаты должны воевать за интересы другой страны где-нибудь в Центральной Азии. Но по-настоящему вопрос об участии Белоруссии в КСОР был актуализирован в июне, когда между Россией и Белоруссией разразилась «молочная война». Лукашенко отказался ехать на саммит ОДКБ в Москву, где Белоруссия должна была принять председательство в организации. Белорусский президент также отложил присоединение своей страны к соглашению по КСОР. В результате Минск объявил о своём участии в КСОР лишь в октябре. Председательство в ОДКБ Белоруссия не приняла на себя до сих пор.
Наиболее ярким событием в российско-белорусских отношениях в 2009 году стало экономическое противостояние Москвы и Минска. 28 мая глава Минфина РФ Алексей Кудрин на заседании Высшего госсовета Союзного государства заявил, что Москва примет решение о выделении очередного полумиллионного транша своего кредита для Белоруссии лишь после того, как она убедится в том, что Минск проводит «адекватную экономическую политику». Кудрин также высказал сомнения в платежеспособности Белоруссии. Это вызвало крайне резкую реакцию со стороны Лукашенко, который заявил, что Белоруссия должна перестать «кланяться перед Россией» и идти «искать счастья в другой части света». 6 июня глава «Роспотребнадзора» Геннадий Онищенко запретил ввоз в Россию 500 видов белорусской молочной продукции. Через некоторые время последовал запрет уже на все наименования, а в конце июля добавилось ещё и эмбарго на ввоз мяса. В ответ Лукашенко отказался ехать в Москву на саммит ОДКБ и заявил о введении нового таможенного режима на российской границе. После того, как, по информации ряда источников, российская сторона потребовала у Минска предоставить ей контроль над белорусскими молочными заводами, Белоруссия перекрыла транзит российской нефти в Европу по нефтепроводу Унеча-Вентспилс. Российско-белорусские противоречия были частично урегулированы лишь в августе, однако многие важные экономические вопросы (в частности, дальнейшая динамика цен на сырьё) остались непрояснёнными.
Заключённое соглашение о создании единой таможенной территории России, Белоруссии и Казахстана (Таможенного союза) также не исключило возможности возникновения новых экономических конфликтов — Россия и Белоруссия вошли в 2010 год без соглашения об условиях поставках нефти, и переговоры по данному вопросу успехом пока не увенчались. С определённостью можно утверждать лишь одно — попытки прямого экономического давления на Минск пока что приносят Москве результат, прямо противоположный задуманному.
Всё это время Минск масштабно наращивал отношения с Западом.
В этом контексте декабрьские заявления посла РФ в Белоруссии Александра Сурикова о том, что Москва не будет поддерживать в Белоруссии никакие политические силы, находящиеся в оппозиции к Лукашенко, в том числе, и пророссийские, можно признать самой адекватной в течение 2009 года формулой, официально отражающей неадекватную, непрофессиональную и капитулянтскую внешнюю политику России на постсоветском пространстве. В отношениях Кремля и нынешней минской власти остаётся всё меньше дружбы и партнёрства, о котором так много говорилось в былые годы, и всё больше «прагматизма», оборачивающегося прямым экономическим торгом, шантажом, ростом враждебности и недоверия сторон друг к другу.
Молдавия и Приднестровье
Можно было бы зафиксировать провал политики России в Молдавии в 2009 году. Однако, ввиду отсутствия российской политики (то есть совокупности последовательных, систематических, целенаправленных и публично сформулированных усилий) в регионе как таковой, отметим лишь, что Москва окончательно превратилась в пассивного наблюдателя того, как еще одна бывшая советская республика покидает сферу ее влияния. 2009 год просто обнажил и подвел итог тем ошибкам, которые российская дипломатия совершала в регионе в течение последних нескольких лет. А в широком смысле — стал очередной иллюстрацией порочности российской политики на постсоветском пространстве в целом. Суть ее можно свести к двум основополагающим вещам: 1) ставка на лидеров или силы, декларирующие свою «пророссийскость» или демонстрирующие в той или иной степени свою лояльность к Кремлю, вне зависимости от их качества и при отсутствии реальной работы в регионах; 2) экономическая поддержка «союзников» в ущерб реальным интересам России, и адресованная, по сути, «лояльным» элитам, их коррумпированным семейным и теневым кланам.
Оказав, вопреки логике и здравому смыслу, горячую поддержку на парламентских выборах Партии коммунистов (ПКРМ) и ее лидеру Владимиру Воронину, которого президент РФ Дмитрий Медведев поздравил с «победой» еще до окончательного подсчета голосов и официального объявления результатов выборов (как это было проделано ещё в конце 2004 года на Украине с Януковичем), к середине 2009 года Кремль получил в Молдавии то же, что и на Украине в начале 2005-го. От ПКРМ, не выполнившей за 8 лет нахождения у власти ни одного, ориентированного на пророссийский электорат, обещания, лавировавшей между Россией и Западом, устало, прежде всего, население Молдавии. Оно выбрало, в конечном итоге, откровенный путь на Запад, провозглашенный новой властью, и отказалось от радиоэфиров и телевизионных картинок Воронина, в которых компанию ему составили не только Алексей Венедиктов, но и, к сожалению, Путин, Медведев и патриарх Кирилл.
Уход с властной сцены «пророссийской» ширмы в лице ПКРМ имел свои плюсы, так как давал возможность в открытую прояснить позиции сторон по всему спектру принципиальных вопросов двусторонних отношений и попытаться сохранить в регионе то, что сохранить еще возможно — Приднестровье. Однако Москва и её дипломатия по-прежнему пассивны и инертны, несмотря на откровенные провокации со стороны нового молдавского руководства в виде требований пересмотра переговорного и миротворческого форматов и вывода российских войск из ПМР, идущих вразрез со всеми ранее достигнутыми договоренностями.
Москва до сих пор хранит верность неоднократно дезавуированному Ворониным «договору о дружбе и сотрудничестве» между РФ и Молдавией, подписанному Путиным в 2001 году, и, исходя из него, заверяет Кишинев в приверженности де-факто несуществующим «суверенитету и территориальной целостности Республики Молдова».
Эта позиция приводит к негативным для России результатам в Приднестровье, исполнительная власть которого все активнее ищет поддержки на Украине, в последнее время заметно активизировавшейся в регионе. В случае эскалации конфликта между президентом и парламентом ПМР, существует большая вероятность, что ситуацией воспользуется в своих интересах Кишинев и поддерживающие его в этом вопросе Вашингтон и Брюссель, а Москва останется пассивным наблюдателем.
Сегодняшняя позиция России в регионе очень напоминает позицию большевиков по отношению к странам Четверного союза в декабре 1917 года, выраженную формулой Льва Троцкого «ни войны, ни мира». Через два месяца после произнесения эти слова обернулись для России потерей трети промышленно-развитых территорий и позорным Брестским миром. Потеря Приднестровья сократит сферу влияния России на юго-западе до ее государственной границы, которая в ряде мест современной российско-украинской границы уже вернулась к границам Московии начала XVII века.
Авторский коллектив: Виген Акопян, Игорь Павловский, Сергей Колеров, Михаил Пак, Владимир Зотов, Алексей Беляев, Модест Колеров.
Колеров Модест
Комментарии читателей (0):