БРИКС берёт паузу в глобальной конкуренции

Язык определённо дан политикам, чтобы скрывать свои мысли. В этом смысле важным примером служит Казанская декларация. Это – итоговый документ завершившегося в столице российского Татарстана саммита БРИКС. Документ во многом повторяет прошлогоднюю Йоханнесбургскую декларацию, принятую в ЮАР и, на наш взгляд, подтверждает паузу, взятую объединением в глобальных делах. Поясним этот вывод. Казанская декларация фиксирует срез нынешней глобальной ситуации и представляет собой своего рода манифест её «заморозки» на нынешнем уровне. Существует очевидный, заметный невооружённым глазом, разрыв между потрясающей по темпам международной динамикой и «стабилизирующими», если не сказать стагнирующими, формулировками декларации, что отражает объективную неготовность БРИКС принять на себя бремя борьбы за мировое лидерство путём выдвижения глобальной альтернативы подвергающемуся эрозии западному миропорядку.

Хорошо это или плохо? Однозначного ответа на этот вопрос не существует. С одной стороны, БРИКС находится в стадии переформатирования в связи с притоком новых членов. Одновременно утрясать организацию и структуру и демонстрировать амбиции на глобальном уровне объективно невозможно. Любое количественное расширение любой организации – это качественное нарастание дифференциации в её рядах, связанной с различием интересов. Обычно эти противоречия преодолеваются с помощью принципа «пространства согласия». То, в чём участники сходятся, становится общей платформой, а в чём расходятся – просто не упоминается или подаётся в предельно «травоядных» формулировках, с помощью которых выхолащивается не только позиция, но и суть разногласий. Так что раз БРИКС – организация глобального Юга, рассчитанная на его выведение из-под прежнего влияния Запада, то ядру в виде «оси» старых членов - их в канун саммита на встрече со СМИ перечислил президент России Владимир Путин - Россия, Индия, Китай, следует проявить максимальное терпение и коммуникабельность.

С другой стороны, время не ждёт? Или ждёт? Наше мнение: ждёт. Но только до выборов в США и того, что начнёт происходить после них. Как известно, имеются варианты, вплоть до достаточно серьёзной внутренней дестабилизации, которая неизбежно отзовется на окружающем мире. Уже сейчас по призывам не ждать быстрого подсчёта голосов видно, что ни одна из сторон не намерена признавать результаты возможного поражения. Одни, используя административный ресурс, «до упора» будут считать, пока не «нарисуют», как надо. Другие примутся собирать фактуру нарушений. Зажатое между теми и другими общество неизбежно поляризуется, а значит радикализуется. Но уловить, в какую сторону качнётся маятник дестабилизации, сейчас не получается. Успев предъявить свой организационный потенциал до американских выборов, перехватив инициативу у Запада, БРИКС одновременно невнятностью и компромиссом формулировок эту инициативу не концентрирует, а «размазывает», лишаясь пробивного потенциала, который и сам по себе, как уже отмечалось, запаздывает. Но для лидеров БРИКС и организаторов казанского саммита инициатива первична, ибо они понимают, что альтернативой являлось бы сохранение, в том числе в ООН, «агрессивно-послушного» проамериканского большинства, которое благодаря БРИКС «рассосалось» в пользу нейтралитета.

Два блока вопросов, затронутых саммитом и отражённых в Казанской декларации, кардинально отличаются в подходах, продемонстрированных к их реализации (третий – культура и гуманитарные связи – выдержан в предельно нейтральных тонах). Первое направление - политика и безопасность – наиболее продвинутое с точки зрения поиска альтернативы угасающему западному лидерству. Основные посылы:

- появление новых центров силы, политических решений и экономического роста;
- сохранение центральной роли ООН в международной системе при одновременном реформировании Совета Безопасности;
- осуждение односторонних, принятых вне ООН, санкций, как первичных, так и вторичных как ограничивающих право на развитие.

Лейтмотив простой. Декларация «уговаривает» Запад не препятствовать глобальным переменам, чтобы «не обострять». Здесь тонкий момент. Перемены инициировал сам Запад, рассчитывая под видом справедливости их повестки протащить свой неоколониальный интерес: унификацию ценностной матрицы и контроль над ресурсами. Расчёт строился на значительном отрыве Запада от остального мира в тот момент, когда эта повестка формировалась, а это, в два этапа: 1992-1995 годы, всё, связанное с саммитом в Рио-де-Жанейро, и 2000-2005 годы, всё, связанное с Саммитом тысячелетия. «Устойчивое развитие» и «миростроительство» - два трека глобализации. Оспаривать лидерство в них у Запада было некому, и это компенсировало ему популизм формулировок. Однако первые «звоночки» прозвучали ещё в 2009 году, когда Западу пришлось срочно сворачивать мировой кризис и соглашаться на Зелёный климатический фонд (ЗКФ) ООН под адаптацию развивающихся стран. Правда, обязательства Запада не выполнены и по сей день, но примечателен сам факт, что от диктата пришлось отступать к популизму. А к 2015 году, к принятию Парижского соглашения, стало ясно, что Запад с глобальной повесткой промахнулся. У развивающегося же мира, сегодняшнего глобального Юга, появились возможности, а с ними и организация – БРИКС – настаивать на пунктуальной реализации повестки, которая принималась в популистских целях, на реализацию не рассчитана и, более того, в пунктуальном виде вообще невыполнима.

Прикрываясь этой невыполнимостью, уличая Запад в её лицемерном продвижении в собственных интересах, БРИКС сегодня, опираясь на изменившийся баланс мирового ВВП и других базовых показателей, требует от Запада асимметричных преференций, которые, как считается, дадут эффект в будущем. Реформирование Совбеза именно про это. Удастся ли получить это, истребованное? Очень большой и сложный вопрос. Потому, что во втором тематическом блоке – экономике и финансах – итоговый документ казанского саммита по сути отматывает назад и дезавуирует собственные претензии на равноправие в мировой повестке практически безоговорочной поддержкой существующих глобальных институтов, создававшихся и заточенных под западное лидерство. И потому в принципе неспособных к реформированию. Вопиющие примеры:

- приверженность центральной роли МВФ, основанной на системе квот;
- признание безальтернативного характера Повестки и «Целей устойчивого развития»;
- согласие с ключевой ролью «Группы двадцати» как главной платформы мирового финансово-экономического сотрудничества;
- приверженность климатической повестке с её установочными документами и институтами – Рамочной конвенцией об изменении климата (РКИК), конференциями её сторон (КС) и т.д.

В системе квот МВФ вместе с четырьмя западными валютами в корзину SDR включён один лишь юань, это ни о чём. Неужели кто-то думает, что предводители «Вашингтонского консенсуса» добровольно расширят этот список рублём, рупией, риалом или рандом? Повестка и «Цели» превращают глобальный Юг в донора передаваемых Западу ресурсов и, в обмен, в рецепиента технологий. Технологии, правда, далеко не передовые, в основном траченные молью, называемые поэтому «наиболее доступными». Всё лучшее Запад приберегает для себя, сохраняя в неизменности феномен неэквивалентного обмена с остальным миром. «Двадцатка» через Совет по финансовой стабильности управляется базельским Банком международных расчетов (БМР); рекомендации для неё передаются прямиком из «Группы тридцати» ведущих банкиров (вот сайт, чтобы не углубляться в подробности: http://www.group30.org/). Интерес глобального Юга к РКИК и её КС обусловлен только бесплодным ожиданием 100-миллиардного ежегодного наполнения упомянутого ЗКФ «на адаптацию к климатическим изменениям». В реальности ничего этого за пятнадцать лет не было и нет. И впредь не будет. Но развивающиеся страны в процессе этого ожидания упрямо терпят дискриминацию в приложениях к РКИК, которые предоставляют Западу эксклюзивные преимущества.

Больше всего, конечно, напрягает «зелёный лохотрон». У БРИКС не хватает политической воли решительно провести чёткий водораздел между экологией – защитой окружающей среды и «экологизмом» - агрессивной наступательной идеологией глобализма, методом которой служит интернационализация экологической безопасности с её выводом из общего ряда видов национальной безопасности. Экология не является и не может быть «глобальным» вопросом. Это совокупность даже не государственных, а как правило региональных и местных проблем («дымят», «сливают», «загрязняют», «вырубают» и т.п.). «Экологизм» же претендует на узурпацию повестки национальной безопасности как таковой и подчинение государственной политики так называемым «международным правилам». Демонстрируемое в БРИКС возмущение американской концепцией «мира на правилах» в «зелёной» повестке почему-то растворяется, хотя она императивно продвигает те же самые «правила» в интересах тех же самых западных элит. Поразительная в своей избирательности близорукость!

Самое главное: вся эта «терпимость», отраженная в формулировках Казанской декларации, противоречит изложенной в ней же, причём, в преамбуле, установке на «продвижение институционального развития БРИКС». Однако по части своих, а не чужих, западных институтов документ, если не ошибаемся, выдавливает из себя упоминание только об одном – Новом банке развития (НБР). Казалось бы, одно из двух. Или трансформация мирового порядка, о которой говорят применительно к целям БРИКС, – просто фигура речи, за которой ничего не стоит. Или - с таким «соглашательским» подходом мировой порядок не трансформируют. Но создается впечатление, что авторы кочующих из года в год, из декларации в декларацию, формулировок просто забалтывают острые темы и пропускают ходы, стремясь не инициировать события, а под них подстраиваться. И не дай Бог, не совершить фальстарт. Что ж, этот приём тоже имеет право на жизнь. Но поскольку критерием истины является практика, вот скоро и увидим, какая будет реакция на приближающиеся вероятные события в США.

В заключение об украинском вопросе, который в декларации тоже нашёл отражение. Россию полностью устраивает его размытая формулировка, которая никого и ни к чему не обязывает и если что и отражает, то скрытые разногласия. Не с Россией, а остальных участников между собой. Объективно это куда лучше, чем любая консолидированная позиция, ибо оставляет Москве широкое пространство для любого манёвра.

Мы напоминаем о национальных позициях в отношении ситуации на Украине и вокруг неё, обозначенных на соответствующих форумах, включая Совет Безопасности ООН и Генеральную Ассамблею ООН. Мы подчёркиваем, что все государства должны действовать в соответствии с целями и принципами Устава ООН во всей их полноте и взаимосвязанности. Мы с удовлетворением отмечаем соответствующие предложения о посредничестве и добрых услугах, призванные обеспечить мирное урегулирование конфликта посредством диалога и дипломатии.

Во-первых, «полнота и взаимная связь целей и принципов Устава ООН» увязывает между собой принципы самоопределения и территориальной целостности, не позволяя ни трактовать последний в пользу Киева, ни рассматривать его прерогативой тему суверенитета. Во-вторых, вопросу о «посредничестве» придано неформальное, необязательное звучание; в данном контексте китайско-бразильская мирная инициатива возвращается к первоначальному смыслу противовеса инициативам Запада. В сумме получается ноль, опять-таки обеспечивающий конфликту – статус-кво, а нам в нём - свободу рук. В-третьих, диалог и дипломатия, судя по нынешним тенденциям на поле боя, скорее будут востребованы не для двустороннего мирного урегулирования, а в целях однозначной фиксации результатов и исхода конфликта в международно-правовом поле.

Что в сухом остатке? То, что БРИКС даже не берёт, а подтверждает взятую ранее паузу в продвижении своих планов, сосредотачиваясь тем временем на внутреннем строительстве. Это работает. Но надо понимать, что лишь в стагнационном варианте необратимости эрозии западного лидерства. Если же Запад вдруг перейдёт к решительным действиям, данной позиции окажется мало и придётся повышать ставки. Готово ли к этому объединение в его нынешнем виде – самый большой из вопросов, на который саммит в Казани так и не дал ответа.

Владимир Павленко