Распад СССР как следствие троцкистского реванша в КПСС

В анонсе организаторов Чтений внимание привлекли два фрагмента. Первый:

Изменение стратегических целей усовершенствования социального устройства и обеспечивающих их реализацию планов опережающего развития привели к демонтажу созданной в СССР системы и затуханию темпов социально-экономического роста.

И второй:

Разрушение СССР, самороспуск СЭВ стали потрясением для значительной части человечества и крупнейшей геополитической катастрофой. Мир лишился альтернативы капитализму, интеграционной модели развития на основе равноправия цивилизаций и культур.

Давайте обсудим. Правильно говорится, что в основе краха советского проекта находится не объективный, а субъективный фактор. Стратегические цели – это проект. Менять проекты – в компетенции людей, реализующих определенные интересы, не только классовые, но и цивилизационные. А также, к сожалению, корпоративные, которые в случае с Союзом были основным мотивом, так как классовые и цивилизационные в основном совпадали.

Были ли у советской системы недостатки? Разумеется, как и у всякого первопроходца, идущего непроторенным путем. Носили ли они системный характер? Нет, не носили. Были ли недостатки антагонистическими, то есть фатальными для системы, программирующими ее на разрушение? Нет, не были. Как показывает китайский опыт, при адекватном управлении система с ними справляется. С чего начал Си Цзиньпин? Со знаменитого афоризма: «Или КПК победит коррупцию, или коррупция победит КПК».

Только не надо сказок о «китайском капитализме». Китай движется ленинским курсом НЭПа, который в СССР вынужденно свернули из-за внешней угрозы. Все командные высоты – у государственной власти, все бизнесмены через партбилеты под контролем у КПК. Приведу одну цифру. За годы правления нынешнего лидера к ответственности были привлечены 4,3 млн членов партии, в основном руководящих кадров разных уровней. Численность КПК в пять раз больше КПСС. Если бы у нас 860 тыс. коррупционеров привлекли, СССР до сих пор бы стоял, а КПСС – находилась бы у власти. И не надо спекулировать на теме репрессий; речь о соблюдении принципов законности и личной примерности коммунистов. У китайских коррупционеров военными колоннами из «имений» вывозили наличность. А у нас что происходило, начиная примерно с середины 70-х годов? Первоначальное накопление, сплошь криминальное, лежавшее в основе буржуазного перерождения партийной элиты, которая и совершила государственный переворот в целях легализации наворованного и передачи его по наследству.

Отсюда заинтересованность в контактах с западными элитами. И эти контакты сразу же оказались под контролем западных спецслужб. Добавим, что и советские не особенно препятствовали; почитайте книжки Кугушева «Третий проект» и генерала Широнина «КГБ – ЦРУ. Секретные пружины перестройки». Речь идет о предательстве определенной части советской элиты, вступившей в сговор с Западом, продвигавшей на высшие государственные посты перерожденцев и предателей – от Калугина до Горбачева. За что на самом деле враги ненавидят И.В. Сталина, выдающаяся роль которого в государственном и военном строительстве не вызывает сомнений? Его ненавидят за то, что он ограничивал амбиции элит, заставляя их служить народу, массам. И установил, последовательно проводя в жизнь, меры жесткой ответственности за отказ. Но у нас даже в коммунистических рядах антисталинизмом до сих пор переплевывают буржуазных фальсификаторов. Причем, по моим наблюдениям, если в России соотношение примерно 50 на 50 с уклоном в здоровую сторону благодаря влиянию системного фактора – КПРФ, РКРП, а также «Сути времени», то в окружающем мире, я имею в виду буржуазные страны, как минимум 90% коммунистов – это троцкисты. Именно на этом фундаменте сложились нынешние левацкие тенденции и тусовки, связанные с «голубыми», «розовыми», «зелеными», «черными» и прочими политическими маргиналами, которые дискредитируют не только коммунизм, но и саму идею социальной справедливости, предоставляя аргументы ее критикам. Один Герберт Маркузе с «революцией удовольствий» и «контролем над личностью с помощью удовлетворения инстинктов» чего стоит! Не говоря уж о том, что троцкизм – один из трех источников и составных частей неоконсерватизма, современной, глобалистской версии фашизма.

Как осуществлялось предательство? В политике поворотный пункт – позорный XX съезд КПСС, который помимо смятения умов, привел к расколу мирового коммунистического движения и разрыву с Китаем, который оказался катастрофическим прежде всего для нас. Вспомним, как КПСС бездарно проиграла Великую полемику 1963 года!

В экономике разворот к капитализму – это косыгинская реформа, внедрившая буржуазно-рыночный принцип хозрасчета вместо сталинской политики снижения себестоимости. И цен. Брежневский застой, создавший благоприятные условия для сговора с элитами Запада, который возглавил зять А.Н. Косыгина – Дж. Гвишиани. Впоследствии он подробно рассказал, как тесть прикрывал его деятельность. И как он обеспечивал включение страны в процесс конвергенции, системной основой для которой выступил Римский клуб. Кстати, КГБ в те годы был не «СССР», а «при Совете министров СССР». Из этого вытекает, чьи именно команды выполнял Ю.В. Андропов.

Генеральные ошибки были совершены в 70-е годы, когда был создан режим наибольшего благоприятствования глобалистскому проекту, который рассчитывался на перспективу, связанную с разрушением СССР. Стратегической ошибкой стало строительство трубопроводов на Запад, под которое был заключен Большой договор с ФРГ. На «нефтяную иглу» сели предумышленно и, кстати, на деньги Deutsche Bank, который именно тогда открыл представительство в Москве. На Западе сейчас не скрывают, что частью этого стратегического замысла, разработку которого осуществлял Киссинджер, стала война Судного дня на Ближнем Востоке, использованная для резкого подъема нефтяных цен и подсадки на эту природную ренту советского бюджета. Когда потребовалось, цены обрушили, спровоцировав запуск «перестройки». Технология известная: точно таким же способом, подъем – обвал, готовили Великую депрессию, по итогам которой привели к власти Гитлера, создав очаг войны в Европе.

Происходило все это в позднем СССР в рамках стратегии «европейского проекта». Конечная его цель, если отбросить частности, состояла в сбросе национальных окраин с помощью разрушения единой страны и вхождения в отмежевавшуюся от США Европу славянским ядром трех республик – России, Украины и Белоруссии; поэтому именно они и осуществили преступную Беловежскую авантюру. Кстати, основатель Римского клуба Ауреллио Печчеи, креатура Алена Даллеса, связан с Fiat, президент которого Джованни Аньели плотно работал с Ватиканом, а сами братья Даллесы приходятся двоюродной родней пятерке братьев Рокфеллеров. Заступничество Косыгина, в частности, открыло двери крупных академических институтов Макджорджу Банди, советнику трех президентов США, которого в турне по СССР сопровождал Гвишиани. Так что не стоит удивляться, что первый доклад Римскому клубу «Пределы роста», как и последующие доклады, в 70-е годы сплошь программные, в нашей стране публиковались мощными тиражами, а критика изложенных в них идей конвергенции осуществлялась в духе «конструктивного сотрудничества». Пусть кто-нибудь убедит, что это делалось не по злому умыслу, а по инфантильному недомыслию.

Стратегической ошибкой был хельсинкский Заключительный акт СБСЕ, на который мы клюнули в угаре разрядки, ради гарантий незыблемости границ, собственными руками создав внешние условия для развала СССР. Нас ничему не научил исторический опыт Локарнского пакта или «малой Антанты» с преданной в итоге Чехословакией. А ведь из них следовало, что любой многосторонний договор в Европе априори имеет восточный экспансионистский вектор. Что говорил Горбачев?

До 1917 года разделения мира на Восток и Запад не существовало. Если бы революция Керенского, профинансированная Ротшильдами, увенчалась успехом, страны Западной Европы и Россия вошли бы в XX век плечом к плечу. После уничтожения национальных государств в Западном и Восточном блоках следующим логическим шагом стало бы объединение Европы и России в единое огромное государство. И именно этот процесс стоит за многими событиями последних двадцати лет.

В отечественных источниках вы этого не найдете. Это – Вена, секретная встреча с Отто фон Габсбургом, которая прошла в 1984 году после знаменитых «смотрин» у Маргарет Тэтчер. Между прочим, именно семейство Габсбургов стояло у истоков украинского национализма; вспомним хотя бы «Василя Вышиваного», он же Вильгельм Франц Габсбург-Лотарингский. Именно тогда Горбачев взял на себя обязательства, по которым впоследствии советские военные были выведены из европейских гарнизонов в чистое поле, открыв зеленый путь многократному расширению НАТО. А наследники генсека, несмотря на полный провал СБСЕ, легализовали его новый статус ОБСЕ; сколько крови у нас выпила эта организация, мы знаем.

Самая главная стратегическая ошибка: участие в формировании общей с Западом «конвергентной» повестки и в создании институтов для ее продвижения. Прежде всего речь идет о Международном институте прикладных системных исследований (МИПСА) в Вене, который появился в 1972 году с участием стран Варшавского договора и НАТО. В 1976 году у нас создали его филиал – ВНИИСИ, который возглавил Гвишиани. Ныне это Институт системного анализа РАН. С 1992 года институт стал продвигать глобальную проблематику, запущенную документами Конференции по окружающей среде и развитию в Рио-де-Жанейро: «Повесткой на XXI век», Декларацией Рио, Рамочной конвенцией ООН об изменении климата, несостоявшейся, слава Богу, Хартией Земли и пр. Это важнейший трек глобализма, именуемый «устойчивым развитием». В 2000 году пресловутым Саммитом тысячелетия был запущен и второй трек, окончательно сформировавшийся к 2005 году – так называемое «миростроительство», представляющее собой инструмент разжигания внутренних конфликтов с последующим внешним вмешательством в целях, так сказать, «урегулирования». «Цели устойчивого развития», прежние, до 2015 года бывшие «Целями развития тысячелетия» - это то, что связывает два трека общей логикой и повесткой, задачу которых с солдафонской прямотой представил адмирал Артур Цебровски, помощник главы Пентагона Дональда Рамсфелда:

Страны, которые не поддаются глобализации и не готовы принять американский мировой порядок, должны подвергнуться цветным революциям и с их помощью быть подчинены Западу. Страны, соглашающиеся с глобализацией, во-первых, должны стать частью западной цивилизационной культуры, то есть принять западные ценности, а во-вторых, от них требуется предоставить западным корпорациям природные ресурсы.

Отметим: при СССР создавались совместные комиссии ООН и Социнтерна (Брандта, Пальме, Брунтланд), готовились некоторые программные доклады. Но руководящих установочных документов, а также попирающих суверенитеты институтов, не принималось и не создавалось. Не стало СССР – они принялись расти сразу же, как грибы после дождя. Это к вопросу о внешней заинтересованности в распаде нашей страны.

Напомним список «птенцов» гнезда ВНИИСИ: Авен, Березовский, Гайдар, Данилов-Данильян, Донской, Дубов, Жуков, Зурабов, Канторович, Лопухин, Пионтковский. Наконец, С.С. Шаталин, который пришел во ВНИИСИ из ЦЭМИ, а через десять лет на базе этих двух институтов создал Институт экономики и прогнозирования, ныне – народно-хозяйственного прогнозирования. В 1986 году состоялось знаковое событие. Московскую команду завлаба во ВНИИСИ Гайдара объединили с группой Чубайса под Ленинградом, в пансионате с говорящим названием «Змеиная горка». Известно, что Шаталин курировал программу «500 дней» Явлинского. Однако как член госкомиссии по экономической реформе он вел и гайдаровскую команду. Выбор между ними осуществлялся как раз в зависимости от судьбы СССР. Явлинского держали под сохранение Союза, Гайдара – под его развал, который Шаталин поддержал, ибо для борьбы с системой «все средства хороши». Кто не верит – посмотрите воспоминания экс-премьера Украины Николая Азарова, с которым Шаталин откровенничал. Так перспективы Явлинского свернулись до уровня «яблочной» оппозиции. А еще Шаталин с 1983 года состоял в созданной при Андропове закрытой комиссии ЦК по экономической реформе. Лично направлял ее работу за спиной «свадебных генералов» - премьера Н.А. Тихонова и вице-премьера Н.И. Рыжкова.

Мерой прямой ответственности партийной элиты стало сохранение «европейского проекта» - курса на интеграцию с Европой – даже тогда, когда США недвусмысленно дали понять, что этого не допустят, разместив в 1982 году в ФРГ свои «Першинги» и «Томагавки». Очень многое – вспомним сказанное Горбачевым в Вене – в развале СССР определялось именно «европейским проектом», инерция от которого растянулась вплоть до старта в 2014 году украинского кризиса. Так что «перестройка» и Беловежские соглашения – лишь верхушка айсберга. Имело место не спонтанное, а планомерное, системное предательство, активная фаза которого была запущена с вхождением СССР в проект Римского клуба.

Теперь об альтернативе капитализму, которой лишился мир. Мировая система социализма с крахом СССР существования не прекратила. Просто центр мирового социализма переехал в Пекин. Обратим внимание: сегодняшние союзники России в противостоянии с глобализмом это - Китай, КНДР, Куба, Вьетнам, Венесуэла, Никарагуа. В этом смысле я бы обратил пристальное внимание на точку зрения Владимира Путина, высказанную как минимум дважды: про китайскую модель, которая эффективностью превосходит остальные. А что такое китайская модель? Социализм с китайской, то есть с национальной спецификой. Специфика есть и у нашей страны, и у любой другой, поэтому социализм на самом деле создается сочетанием двух факторов – классового и цивилизационного, который как раз и делает поправку на специфику. В.И. Ленин это понял, причем, еще до прихода к власти. С 1916 года говорил о «нациях-паразитах» на теле человечества. Сталин это воспринял, завершив дискуссию вокруг так называемой «мировой революции» и взяв на вооружение концепцию социалистического строительства в отдельно взятой стране. Это разве не специфика? И разве она присуща только китайцам?

В чем ошиблась КПСС? В том, что антисталинским переворотом в нашей партии дирижировали троцкисты, кто помнит прошлое Хрущева. А троцкизм – это прежде всего догматизм «единственно верного пути», формула которого перекочевала в документы КПСС. Отсюда и разворот от Сталина к Косыгину и Римскому клубу. И если уж говорить о «мировой революции», то давайте вспомним. Ленин считал ее авангардом русский пролетариат, а Троцкий – европейский, Ленин видел движущей силой пролетариат в каждой стране, а Троцкий мечтал об «армии Коминтерна» - Красной армии. То есть о превращении России в охапку хвороста в костер мирового пожара. Чем обернулся провал «германского Октября»? Не «пивным путчем» ли, открывшим дорогу фашизму? Будем спорить с тем, что это по факту – взаимосвязанные события?

«Европеизм», а точнее глобализм Троцкого, его убежденность в отсталости и «второсортности» России – прямое продолжение идущей от Петра интеллигентской мечты об «окне в Европу», в котором Россия не нуждалась и не нуждается. Вот сейчас мы заняты как раз тем, чтобы очередное такое окно, пробитое «европейским проектом», в очередной раз заколотить. Вслед за принятием евразийской системы безопасности, о которой Путин в июне говорил в МИД, разрывая с евро-атлантической системой, нам необходимо также ментально разорвать с западничеством. И с лежащим в его основе евроцентризмом, выразителем которого в марксизме является оппортунизм западной социал-демократии и троцкизм как его российская интерпретация. Без такого разрыва с поворотом к национальной, ленинско-сталинской версии, к завету вождя на XIX съезде ВКП(б)-КПСС, чтобы коммунисты подобрали брошенное буржуазией знамя демократии и национального освобождения, у коммунистического движения никаких перспектив не появится.

Классическим доказательством торжества в КПСС после Сталина троцкизма служит следующее признание:

После XX съезда в сверхузком кругу своих ближайших друзей и единомышленников мы часто обсуждали проблемы демократизации страны и общества. Избрали простой как кувалда метод пропаганды «идей» позднего Ленина. Надо было ясно, четко и внятно вычленить феномен большевизма, отделив его от марксизма прошлого века. А потому без устали говорили о «гениальности» позднего Ленина, о необходимости возврата к ленинскому «плану строительства социализма» через кооперацию, через государственный капитализм и т.д. …Разработали (разумеется, устно) следующий план: авторитетом Ленина ударить по Сталину, по сталинизму. А затем, в случае успеха, Плехановым и социал-демократией бить по Ленину, либерализмом и «нравственным социализмом» – по революционаризму вообще…

Это – А.Н. Яковлев. Цитата достаточно известная. Только кое-кем умышленно замалчиваемая, чтобы не допустить свержения «перестройщиков» с пьедесталов.

Регламент побуждает меня завершать. Главное противоречие современности – между глобализмом и институтом национальной государственности. Классовая система противоречий в этой ситуации отходит на второй план и вернет себе актуальность только в случае поражения глобализма, ибо его победа означает не только либерально-фашистский «конец истории», но и эсхатологический Конец Времен, тотальное торжество сатанизма, живьем явленного нам на олимпийских церемониях в Париже. В соответствии с китайской инновацией в марксизме - теорией «новой демократии», национальная буржуазия становится если не союзником, то важнейшим попутчиком в борьбе с глобализмом. И он искренне заинтересован в сохранении суверенитета. Частью общенациональной консолидации трудящихся классов против прозападного компрадорского лобби. Нет сомнений, что СВО – катализатор этих тенденций во всех отношениях. Сам ее факт избавил не только нашу страну, но и человечество от тотального локдауна с запретом на развитие и существование. Вопрос победы России в СВО – это вопрос выживания России. И альтернатива победе - наше уничтожение, практически без шансов на возрождение.

Для левого движения наступает момент истины, время выбора, в котором сохранять приверженность глобалистской догматике «мировой революции» и «европейскому» марксизму XIX века, игнорируя вызовы современности, — это вслед за троцкистами записываться в сателлиты к неоконсерваторам. С их апологетикой «глобальной демократической революции». Сегодня для нас не менее чем сто лет назад актуален лозунг «социалистического строительства в отдельно взятой стране». Чтобы вновь объединиться – потребуется очень мощно размежеваться. Что-то подсказывает, что после победы над глобализмом многие современные «проклятые» проблемы приобретут совершенно неожиданное измерение и пути разрешения.

P.S. Комментарий по ходу обсуждения повестки (21 сентября):

Вот, скажите. Опираясь на классику марксизма XIX века, можно было совершить социалистическую революцию в России? Нет! Западные марксисты переродились, а в «отдельно взятой стране» - теория такого не допускала. А почему так? Потому, что классовый фактор в одиночку, без цивилизационного, не работает. Ни тогда, ни сейчас. Его достаточно только в теории. В реальной политике – нет, там все по-другому происходит. Ленинизм, по определению Сталина, — это марксизм эпохи империализма и пролетарских революций. Чтобы осуществить революцию на практике, потребовалось:

Первое: разорвать с догматикой оппортунизма, то есть с европейской социал-демократией и ее последователями в России;

Второе: скорректировать учение К. Маркса применительно к революционным задачам партии, а именно:

- теория империализма и «слабого звена» в неравномерном развитии;

- теория социалистической революции в отдельно взятой стране (которую Сталин развил в теорию и практику строительства социализма в отдельно взятой стране);

- теория государства диктатуры пролетариата.

Ленинизм – второй этап развития марксизма, конкретизация первого, перенос на практическую почву. Почему Ленин прямо об этом не сказал? Сказал! Для тех, кто понимает. Повторю: 1916 год – заявил о «нациях-паразитах», не о классах, заметим. 1923 год – поднял вопрос о своеобразии русской революции и об еще большем своеобразии революций на Востоке. А еще предложил считать адептов учебника К. Каутского, который «для своего времени был полезной штукой» - «дураками» (это цитата).

Сейчас наступил третий этап, связанный с вызовом глобализма (новое главное противоречие носит не классовый, а, если угодно, цивилизационный и экзистенциальный характер). Для решения связанных с ним задач, по аналогии с ленинским периодом, требуется еще одно теоретическое дополнение марксизма. Подходов к нему вижу два:

- мир-системная теория И. Валлерстайна

- и теория «новой демократии» Мао Цзэдуна.

Первая служит обоснованием концепции зависимого, периферийного капитализма. Вторая указывает направление действий в этих условиях. Главное, о чем писал Мао:

- в странах «зависимого капитализма» буржуазно-демократическая революция, во-первых, невозможна, ибо этого не допустит метрополия, а во-вторых, не нужна, ибо эти страны и так уже вовлечены в систему глобального капитализма;

- социалистические революции в таких странах осуществляются в национально-освободительной форме, широкой коалицией национально ориентированных сил (народных фронтов) во главе с Компартией, нередко вооруженным путем (отсюда известный лозунг «Винтовка рождает власть», после прихода к власти уточненный как «Партия командует винтовкой»).

Что это как не прямое продолжение гениального ленинского предвидения о своеобразии восточных революций? Методологически – какое это своеобразие? Цивилизационное! Поэтому, по аналогии со сталинским определением ленинизма, мы можем сказать, что совокупность идей, связанных с теорией «зависимого капитализма», — условно говоря, маоизм (без негативной коннотации, заложенной периодом советско-китайского противостояния) – это марксизм-ленинизм эпохи глобализма и национально-освободительных революций.

Признание вот этого, третьего этапа в развитии марксизма, на мой взгляд, — необходимое теоретическое условие возвращения социализма и коммунизма в большую политику. Изучать советский опыт нужно, но при этом следует не забывать, что он в итоге провалился. Поэтому прямой реставрации быть не может, она контрпродуктивна. Содержательной целью такого изучения должны быть коррективы, в которых учение нуждается, чтобы вернуть себе роль «отмычки» к политическому процессу.

Не возмущаться нужно констатацией этих очевидностей и тем, что они не укладываются в скрижали. А осознать масштаб проблемы. И включить интеллектуальные ресурсы коммунистического движения, чтобы отыскать формы адаптации скрижалей к инновациям, их соединения. Это в конце концов и есть модель прогресса, если угодно диалектическая: тезис – антитезис – синтез. И она неизбежно принесет результат, особенно в нынешних условиях, когда ветер объективно дует в паруса коммунистов в связи с нынешним банкротством либералов и будущим - националистов.

P.P.S. Дополнительный комментарий (22 сентября):

СССР стал сверхдержавой не в 30-е годы, а по итогам Второй мировой войны. А вот война, да, была выиграна благодаря индустриализации и коллективизации. Категорически не согласен, что это преступление. Это – общепринятая мировая практика. Покажите мне индустриальную революцию, которая осуществлялась бы иным способом, чем принудительной сельской миграцией в города? Английское выгораживание или безземельное освобождение крестьян в реформах Александра II – в помощь. Других способов «экономического чуда» не придумано, если целенаправленно не создавать витрину, как в Сингапуре. А катастрофизм успешно нагнетается потому, что наша ситуация искусственно выдергивается из мировых тенденций и им противопоставляется. Кто-то делает так из недостатка понимания этих вещей, а кто-то – предумышленно. На определенном профессиональном языке это называется «активное мероприятие».

Теперь о Модерне и Постмодерне. Модерн – это светский индустриальный уклад, и в этом смысле индустриализация – путь Модерна. Постмодерн – это постиндустриализм информационного общества. Как сказал как-то, заочно полемизируя с Лениным, Джон Рокфеллер-II (тот самый, что подарил ООН землю под здание Секретариата на Манхэттене):

Если идеи становятся материальной силой, когда овладевают массами, то наша задача – создать массы, неспособные к восприятию никаких идей.

Вот это - путь к К. Швабу, то есть к глобалистскому цифровому, «зеленому» концлагерю. С насаждением сатанистских антиценностей. С «масс-антикультурой». С деклассированной массой «прекариата» и разнообразных меньшинств. С гетто «пятнадцатиминутных городов», где нет выхода из своей зоны без «аусвайса», нет личной собственности, только «шеринг», нет работы и зарплаты, которая заменена «базовым доходом» в натуральной форме еды из сверчков.

Политический Модерн сегодня – это Большой Восток. Политический Постмодерн – Большой Запад. Как можно Модерн мешать в кучу, через запятую с Постмодерном, когда это вполне конкретные технологические, социальные и культурные уклады, противостоящие друг друга? Хотя догадываюсь, что виной здесь – второе издание теории модернизации (Белл, Ростоу, Бжезинский). Они изложили основы постмодернизма, загримировав его под Модерн и извратив классическую теорию модернизации Вебера – Дюркгейма. А правильнее было рассматривать их труды идейным фундаментом Постмодерна (вместе с «технотронной эрой»), – теорией постмодернизации.

И еще. Позавчера очень много обсуждались взаимоотношения между партией и Советами. Хотелось бы внести методологическую ясность.

У власти - два контура. Первый – публичный, признающий субъектами международно-политического процесса государства, межгосударственные объединения и международные организации. Второй контур, который научный официоз не замечает, — это закрытые транснациональные субъекты. Концептуальная власть.

Публичные власти управляют законами, указами, распоряжениями, постановлениями и т.д. А концептуальная - созданием мизансцен, в которые помещены и действуют публичные власти. Примеры: ковид – мизансцена, навязанная нам Швабом. СВО – встречная, ответная мизансцена, уже наша, опрокинувшая западную. Я уже как-то приводил афоризм: «Доктор Путин за сутки вылечил планету от ковида». Это намного ближе к действительности, чем может показаться.

Так вот, Советы – это публичный контур Советской власти. А партия – это концептуальный уровень власти, второй контур, задающий рамки деятельности Советов. Специфика советского и в целом коммунистического проекта в том, что концептуальная власть (выражение Сталина об «ордене меченосцев») вышла в публичную сферу, где стала восприниматься дублирующей. Вспомним 6-ю статью Конституции СССР. Именно это породило дискуссию вокруг роли Советов. Отсюда главная проблема Советской власти. Не выйти из тени партия не могла. Но выйдя, нарушила баланс властей – настоящих, а не тех, которые нам навязывает буржуазная теория Монтескье.

Есть и другая сторона. В отличие от Запада, где средой обитания концептуальной власти является крупный бизнес, в России она исторически находилась в спецслужбах. И появление партии в качестве публичной формы концептуальной власти породило естественную конкуренцию. Тем более, что спецслужбы немало поспособствовали резкому подъему влияния большевиков летом 1917 года. Увидели в них единственную силу, способную предотвратить разрушение страны, оказавшейся после Февраля в тисках внешнего управления. Кто хочет поспорить, предлагаю предварительно почитать мемуары большевика Михаила Кедрова, который отвечал за связи с военной разведкой и непосредственно взаимодействовал с начальником 2-го управления Генерального штаба генералом Н.М. Потаповым. Это большая, отдельная тема (REX об этом писал).