Турция заявкой на вступление в БРИКС подаёт соблазнительный пример Польше

Заявка Турции на вступление в БРИКС не могла не вызвать интерес в Польше. Варшава и Анкара связаны друг с другом. Формально – на военном уровне в НАТО и на политическом в «Бухарестской девятке». Есть и серьезный исторический задел. В феврале 2014 года глава МИД Польши Радослав Сикорский, который сейчас снова возглавляет министерство, в интервью турецкой газете Hurriyet Daily News напоминал, сколь много связывает Польшу и Турцию. Дипломатические отношения между двумя странами насчитывают более 600 лет и были установлены почти за 40 лет до взятия османами Константинополя. Такие длительные связи является исключительным событием в европейской и международной истории дипломатии, подчёркивал Сикорский.

К модели, выстроенной президентом Турции Реджепом Тайипом Эрдоганом, проявляла большой интерес партия «Право и Справедливость» (PiS), правящая в Польше в 2015 – 2023 годах. Главу PiS Ярослава Качиньского его оппоненты даже обвиняли в том, что он хочет построить «польский Султанат». Но дело было не в желании перенести на польскую почву внутренние турецкие политические порядки, это невозможно. «Право и Справедливость» тогда завораживала внешняя игра Анкары, которая позволяла себе широкие маневры в НАТО, чего не удавалось Варшаве, напористо разговаривала с Брюсселем и Вашингтоном, выстраивала стратегический диалог с Москвой и создавала новые площадки взаимодействия с центрами силы в остальном мире. Как замечало одно из польских изданий, «видение Польши, которая разыгрывает империи, является соблазнительным для правящего правого лагеря».

Турция. Иллюстрация: REX

Второе. Эрдогану есть что предложить Пекину. Турция может помочь Китаю смягчить давление на КНР, которое оказывает Запад под предлогом преследования в Синьцзян-Уйгурском автономном районе мусульманского уйгурского меньшинства. Кроме того, между Анкарой и Пекином ускорились переговоры о строительстве китайцами третьей турецкой АЭС. Страны сотрудничают в сфере редких полезных ископаемых и энергетической безопасности, в «этих отношениях есть много возможностей для улучшения».

Третье – диалог с Ираном и Россией. В Турции чрезвычайно динамично развивается оборонный сектор, это одна из важнейших отраслей её экономики. Если к этому добавить, что турецкие порты «используются для «перегрузки» товаров и сырья, отправляемых в Россию в нарушение санкций, нетрудно представить, к чему могут привести более тесные отношения с Объединёнными Арабскими Эмиратами или Ираном». Турецкие военные технологии «номинально могли быть экспортированы в любую из стран БРИКС на льготных условиях, а затем отправлены в Россию, то есть на украинский фронт». Таким образом, «страна-член НАТО фактически саботирует усилия Североатлантического альянса». При этом Анкара может объяснить Западу, что это делается в его интересах, замечает аналитик Фрэнк Оката. Турки скажут, что Вашингтону и Брюсселю «нужен» кто-то, кто будет иметь влияние в кругах, к которым западные лидеры не имеют доступа, и «БРИКС является одним из них».

Безусловно, Варшава не может позволить себе многого из того, что может Анкара. У Польши иная география, слабый демографический потенциал, монопольное доминирование Евросоюза в целом и Германии в частности во внешней торговле, наконец, Брюссель держит страну на Висле на «коротком поводке». Поэтому турецкий пример станет образцом для Варшавы в том случае, если к власти в Польше вернётся правый лагерь, а европейский проект преобразования ЕС из конфедерации в централизованное государство с ограничением нынешних вольностей потерпит крах. Но такой расчёт вполне в польских традициях. Во время Первой мировой войны Юзеф Пилсудский рассматривал грядущие геополитические потрясения как шанс на восстановление независимости Польши. Его ставка тогда сыграла. Посмотрим, как будет сейчас.