Монголия и СССР: 1930-1937 годы

Особую роль в планах японцев приобретала Монголия. Овладев ей, Квантунская армия заходила в глубокий тыл Дальневосточной армии, откуда она могла угрожать Чите и единственной железнодорожной линии, связывающей Приморье с Европейской частью СССР. Начиная с 1935 года участились инциденты на маньчжурско-монгольской границе. Она не была демаркирована и у обеих сторон были свои взгляды на то, где и как её справедливо будет закрепить. По одной из версий, таким рубежом был Халхин-Гол, а по другой — река должна была находиться в глубине территории МНР. Претензии соседей провоцировало и то, что монгольские разъезды обычно действовали не у самой границы, а поодаль. Первые столкновения здесь произошли в январе 1935 года в районе монастыря Халха. Стычки затянулись до мая. С конца 1935 года резко ухудшилась обстановка и на советско-маньчжурской границе. Японские военнослужащие систематически нарушали её, японские самолеты вторгались в советское воздушное пространство; организовывались похищения советских граждан, проживавших на маньчжурской территории, за этим следовали убийства «при попытке к бегству» и т.п.

То же самое происходило и на монгольско-маньчжурской границе. 19 декабря 1935 маньчжуры и японцы вновь атаковали монгольский погранпост у монастыря Халха. Через несколько дней этот налёт удалось отбить, но с января 1936 года стычки возобновились. Использовались бронемашины, танкетки, авиация. На помощь монгольским пограничникам пришел советский бронеэскадрон, стоявший в Улан-Баторе. С 29 марта по 1 апреля 1936 года произошли бои в районе устья Халхин-Гола, у впадения одного из рукавов реки в озеро Буин-Нор. Японская пехота на грузовиках, баргутская[1] кавалерия — всего около 500 чел. при поддержке броневиков и авиации вторглись на территорию Монголии, но были разбиты совместными усилиями советско-монгольского летучего отряда и вынуждены отступить.

Поначалу правительства пытались сдерживать страсти, не давая возможности инцидентам разрастись в полномасштабный конфликт. 30 января японский посол в Советском Союзе Ота Тамэкити, после очередных претензий НКИД относительно того, что творилось на границе с Маньчжоу-го, и призывов принять меры с целью недопущения повторения инцидентов, попросту предложил вступить в переговоры об изменении границы. 13 августа 1936 года в Москву вернулся временно покинувший ее Ота. На следующий день он дал интервью представителям советской прессы. Японский дипломат отметил, что предложение СССР четырехлетней давности о заключении договора о ненападении по-прежнему остается в силе, подчеркнул, что у него есть свое мнение по этому вопросу, раскрывать которое он не имеет права. Что касается вооружений Японии — то они, по словам Ота, делались исключительно из соображений обороны, под влиянием усиления советского военного присутствия на Дальнем Востоке. Вопрос о договоре о ненападении не сдвинулся ни на йоту.

В 1935 и 1937 гг. на Маньчжурской конференции были предприняты попытки решения спорных пограничных вопросов. Особого успеха они не имели ни в первом, ни во втором случае. Стороны демонстрировали готовность к соглашению и готовились к войне. Советское правительство сразу же заявило о поддержке МНР и о своей уверенности в правоте и миролюбии монгольских властей. Во время переговоров в Японии произошли важные перемены. Премьер-министр адмирал Окада Кейсуке, спасшийся во время переворота 1936 года, был вынужден подать в отставку. Его сменил гражданский — Хирота, убежденный сторонник сближения с Германией и Италией и активных действий не только в Маньчжурии, но и в Китае. Все эти территории для нового главы правительства были всего лишь пространством для активности Японии. Не удивительно, что с 1936 г. пограничные столкновения стали приобретать все более серьезный характер. Советское руководство опасалось того, что будет нанесен удар по Монголии.

Опасность не была умозрительной. Официально объявленные военные расходы выросли с 455 млн. иен в 1931-1932 финансовом году до 1411 млн. иен в 1937-1938 финансовом году. Реальные затраты были более высокими. В августе 1936 года новое правительство Японии провозгласило трехкратное увеличение военных расходов на 1937 год. На самом деле увеличенный военный бюджет 1936 года составил около 10 млрд. иен или 47,7% всех расходов страны. В 1937 году он должен был составить 33 млрд. иен (более чем в 23 раза выше официальной цифры) или 69% расходной части бюджета. К началу 1937 года Квантунская армия насчитывала 6 дивизий, 1200 орудий, 400 танков и 500 самолетов. Почти вдвое более сильную группу — до 12 дивизий — Токио развернул для действий против Китайской республики. Японские военные считали, что в МНР существуют благоприятные условия для вторжения.

27 июня 1929 г. в Улан-Баторе было заключено секретное советско-монгольское соглашение об основных принципах взаимоотношений между СССР и МНР. Стороны обязались придерживаться общей таможенной политики, СССР обязался оказывать Монголии помощь в развитии образования, культуры, транспорта, здравоохранения, подготовки кадров и т.п. Ввоз и вывоз товаров был безлицензионным. Советский Союз обязался закупать монгольские товары по ценам на 5% выше мирового рынка. Незадолго до этого, в мае 1929 года, Пленум ЦК МНРП взял курс на ускоренный переход к социализму — конфискацию скота и имущества феодалов и массовое объединение общинников-аратов в кооперативы. Решение было принято под влиянием коллективизации в СССР. Позже эта политика получит название «левацкий эксперимент». Еще в 1926 году в Монголии был принят закон об отделении церкви от государства, ликвидировались привилегии буддийского духовенства и монашества. Началось закрытие монастырей, практиковалось повышенное налоговое обложение духовенства и представителей знати, насильственный перевод лиц духовного состояния в светское и т.п. Часть лам и аристократии бежала за границу. Теперь давление на религию ужесточалось.

Реализация политики ускоренной коллективизации привела к хаосу и значительным потерям в сельском хозяйстве страны. Поголовье скота, которое составило в 1930 г. 23,5 млн. голов, в течение 1931-1932 гг. сократилось на 32%. Ситуация в Монголии была чрезвычайно запутанной и противоречивой. В 1930 г. был раскрыт заговор, в котором приняли участие высшие ламы, — последовали жестокие репрессии, а в 1932 году совокупность карательных мер, коллективизации, неудачной экономической политики привели к Хубсугульскому восстанию. Восстание не было стихийным, имело организационный и идеологический центр. Оно получило поддержку масс и было подавлено с большим трудом и потерями. Для подавления были использованы силы армии, безопасности, задействована советская помощь. Руководители восстания предстали перед судом и были казнены.

Не удивительно, что японцы делали ставку на поддержку буддийского монашества (в республике было около 700 монастырей и 120 тыс. монахов), кроме того, в монгольской армии далеко не всем нравилась политическая ориентация Хорлогийна Чойбалсана на СССР. Среди недовольных был и военный министр Гэлэгдорджийн Дэмид. Положение в Монголии вызывало постоянное внимание Москвы. В 1932 г. была создана постоянная Монгольская комиссия Политбюро ЦК ВКП (б) во главе с Ворошиловым. Она рекомендовала ужесточить курс в отношении буддистского духовенства, что и было сделано. Монастыри были практически полностью уничтожены, масса лам подверглась репрессиям. В 1932 году была проведена чистка МНРП — количество членов партии сократилось с 40 до 11 тыс. чел. Одновременно политика правительства была смягчена, в 1933 году свыше 50% хозяйств страны получило освобождение от налогов. Сталин с 1932 г. неоднократно встречался с главой правительства МНР П. Гэндэном (в декабре 1932 г., декабре 1933 г., ноябре 1934 г. и в декабре 1935 г.), и результатом этих встреч стало глубокое разочарование монгольским политиком в Кремле. Среди прочего в Москве были недовольны отказом Гэндэна проводить жесткую политику против буддийского духовенства. В итоге было принято решение поддержать его противника Чойбалсана.

Противоречия между ними нарастали с 1935 года. 11 марта 1936 года начал работу Второй Пленум ЦК Монгольской Народно-революционной партии. На нем обсуждались многочисленные вопросы, но главным из них был как раз тот, который официально не стоял в повестке дня — снятие Гэндэна с поста премьера. 12 марта он успел подписать весьма важный документ. Речь идет о заключенном в Улан-Баторе «Протоколе о взаимопомощи». Фактически это был военно-политический союз, заключенный на 10 лет. Статья 2 обязывала договаривающиеся стороны в случае нападения «оказать всяческую, в том числе и военную помощь». Это не помешало Чойбалсану вскоре после подписания договора обвинить Гэндэна в шпионаже в пользу Японии. К началу весны 1936 года на вооружении монгольской армии находилась 71 бронемашина и танкетка, было принято решение увеличить их количество к 1 мая 1936 до 101. 20 марта Пленум МНРП завершил свою работу. 22 марта Гэнден был снят со своего поста. Совнарком Монгольской Народной республики возглавил Анандын Амар, его заместителем и главой МВД стал Чойбалсан. Фактически именно он стал реальным лидером страны, постепенно отстраняя главу правительства на второй план. Одновременно с назначениями Чойбалсан и Дэмид получили звания маршалов.

В конце 1936 г. Амар совершил поездку в Москву, в ходе которой поставил вопрос об увеличении советской помощи Монголии с 8 до 14 млн. тугриков (деньгами и натурой) ежегодно. Это было необходимо для укрепления обороны республики. Просьба была удовлетворена. Что касается советско-монгольского договора, то первая реакция на него на международной арене пришла с несколько неожиданной стороны. 7 апреля 1936 г. последовал протест китайского правительства, все еще называвшего Монгольскую Народную Республику своей территорией — Внешней Монголией (что было признано Москвой договором 1924 г., глава 5). «Поскольку Внешняя Монголия, — гласил текст ноты, — является интегральной частью Китайской Республики, никакое иностранное государство не может заключать с ней какие-нибудь договоры или соглашения». Ответ Литвинова последовал уже на следующий день. Нарком уклонился от обсуждения вопроса о принадлежности Монголии, но обратил внимание на то, что СССР уже заключал соглашения с Мукденским правительством в 1924 году и протестов тогда не последовало, а в данном случае речь идет исключительно о защите от агрессии третьего государства.

Со своей стороны, японцы в 1937 году создали правительство Внутренней Монголии во главе с принцем Тэхом. Она стала центром для эмигрантов из МНР. С сентября 1937 года в МНР были развернуты репрессии, которые привели к массовой чистке армии и уничтожению монастырей и монахов. К апрелю 1938 года было арестовано 7 814 лам, 322 бывших феодала, 180 командиров армии, 300 чиновников, а также 408 китайцев, 1555 бурятов — всего 10 728 чел., из них 6 311 было расстреляно. В конце августа 1937 года в Улан-Батор прибыла комиссия во главе с заместителем наркома внутренних дел СССР комиссаром госбезопасности 3 ранга М.П. Фриновским. Его сотрудничество с Чойбалсаном привело к формированию троек по советскому образцу. Это и привело к волне репрессий в республике, направленных как против реальных, так и против вымышленных врагов нового строя. 25 августа Совет министров и Малый Хурал Монголии приняли решение, «учитывая тяжелую угрозу прямого нападения на нашу страну», обратиться с просьбой о вводе «в кратчайшие сроки» советских войск. 26 августа Совнарком принял решение удовлетворить эту просьбу. На следующий день последовал официальный ответ о согласии.

Сталин лично составил директиву о том, какие причины побудили советское правительство принять это решение. Прежде всего, недопущение захвата японцами Монголии гарантировало СССР от опасности выхода японских войск в тыл советского Дальнего Востока и разрыва железнодорожной линии в районе Верхнеудинска. Советские бойцы должны были понимать: защищая Монголию они защищали свою страну. Тем временем Чойбалсан проводил чистку по образцу политических процессов в Москве и при поддержке из Советского Союза. Во время отдыха в Сочи осенью 1937 года был арестован Гэндэн. 26 ноября он был приговорен к смертной казни по обвинению в измене и шпионаже и в тот же день расстрелян. Дэмид был отравлен в поезде по пути в Москву, ряд высших государственных деятелей страны также был репрессирован.

Продолжалось преследование духовенства. Амар пытался сопротивляться этому, но крайне неудачно. Чойбалсан придерживался мнения о необходимости усиления давления на лам. В августе 1938 г. из 771 монастыря 615 было разорено, открытыми остались только 26 храмов. Из 85 тыс. лам осталось только 17 338, остальные были или арестованы, или перешли в светское состояние. К 1940 году сословие лам практически перестало существовать. Народная армия была фактически обезглавлена — среди казненных были 16 министров, 42 генерала и старших офицера, 44 высших служащих. 7 марта 1939 года Пленум ЦК МНРП снял Амара с занимаемых должностей, он был арестован. С этого времени безусловным и единственным лидером страны стал Чойбалсан. Он же возглавил её правительство и партию. Амар был осужден и в октябре 1941 г. расстрелян.