Москва успевает на иранский экспресс

После того, как появились сообщения, что Москва и Тегеран приостановили разработку соглашения о стратегическом сотрудничестве некоторые эксперты стали заявлять, что между двумя странами «пробежала чёрная кошка», а «широкий диалог между двумя странами возможен, но не ранее президентских выборов в Иране». Также утверждалось, что «стороны застыли в ситуации больших ожиданий, которые пока не сбылись».

Но ход событий опроверг такие прогнозы. 10 июня и.о. министра иностранных дел Ирана Али Багери Кани прибыл в Нижний Новгород на заседание Совета министров иностранных дел БРИКС, в формате которого он провел переговоры с главой МИД России Сергеем Лавровым. 13 июня состоялся телефонный разговор между президентом России Владимиром Путиным и исполняющим обязанности президента Ирана Мохаммадом Мохбаром. На следующий день, 14 июня, в Москву с деловым визитом прибыл министр нефти Ирана Джавад Оуджи. Он провел переговоры с заместителем премьер-министра и министром энергетики России Александром Новаком. 15 июня в Тегеран с визитом прибыла делегация под руководством помощника президента РФ Игоря Левитина. Затем там оказался и специальный представитель министра иностранных дел России по нормализации азербайджано-армянских отношений Игорь Ховаев. На встрече с и.о. министра иностранных дел Ирана Али Багери Кани обсуждались происходящие сложные процессы в Кавказском регионе.

Повышенная активность в российско-иранских отношениях приходится на момент проходящей в Иране президентской выборной компании на фоне трансформации региональных геостратегических реалий. В то же время нельзя исключать появления в новом правительственном кабинете Ирана представителей таких политических сил, которые смотрят в сторону Запада, а не России, считают, что российско-иранские отношения должны иметь исключительно экономические измерения. Что же касается политического и геополитического трека, то тут необходимо сделать «тактическую паузу», несмотря на вступление Ирана в ШОС и БРИКС. К тому же Иран и Россия имеют только один геополитический проект — региональный формат «3 + 3», который поддерживает политический диалог с участием России, Азербайджана, Ирана, а также Турции, Армении и Грузии, который не работает полноценно. При этом заявляя о совпадение позиций по важным региональным и международным вопросам, Москва и Тегеран действуют автономно, ограничиваясь консультациями между собой без выхода на стратегическую координацию.

Дело в том, что Россия прорывается в Иран через экономику, становится для него крупнейшим инвестором, обозначила для себя в качестве приоритетного направления транспортно-логистический коридор Север – Юг, обеспечивающий транспортную связь с Индией через Иран. В то же время крупнейшим внешнеторговым партнером Ирана является Китай, который ещё летом 2020 года подписал с Ираном соглашение о сотрудничестве, которое предполагает тесное экономическое и военно-техническое сотрудничество. Также заметную роль во внешней торговле Ирана занимают ОАЭ, Индия и Турция. После нормализации отношений Ирана с Саудовской Аравией между этими странами по нарастающей станет развиваться и экономическое сотрудничество. Так что баланс сил в регионе быстро меняется, и для иранской дипломатии открываются новые возможности для широкого маневрирования. Более того, на фоне ослабления влияния Запада на Ближнем Востоке у Ирана появлялся ощущение регионального «центра силы», связанного с возможностями выбора внешних игроков в качестве стратегических партнеров. Интерес Ирана очень прост: использовать ресурсы заинтересованных в сотрудничестве по разным причинам внешних игроков для решения своих острых экономических и социальных проблем.

Конечно, в Москве это понимают. Поэтому она ищет приемлемые для себя формы взаимодействия с Тегераном, в пакете рассматривая как двусторонние отношения, так и с подключением третьих стран с учётом формирующихся геополитических, политических и экономических реалий. Ясно, что потенциал Ирана как экономического партнера России значительно превышает текущий уровень отношений и картина развития отношений сложна. Москва также понимает, что любой новый президент Ирана будет демонстрировать стремлении на расширение экономических связей с Москвой исходя из чисто прагматичных соображений. Москва тоже заинтересована в том, чтобы существующий тренд стал приобретать устойчивый характер, так как он рано или поздно станет формировать цепочку внутрииранских политических событий, что напрямую скажется и на внешней политике страны. Но маловероятно, что Иран станет прозападной державой и сможет многое простить так называемому коллективному Западу. Он, скорее, будет использовать западный ресурс в своих национальных интересах. Что касается России, то она все же успевает вскочить на быстро набирающий скорость иранский экспресс.