Комментируя выступление российского президента Владимира Путина на онлайн-саммите «Группы двадцати», большинство комментаторов обращают внимание на две вещи: смягчившееся отношение к российскому лидеру и украинскую тему, которую Путин поднял в контексте мирного урегулирования. Общее мнение, что «переговоры не за горами», тем не менее отражает реальность очень отдаленно. Все гораздо сложнее, и даже то, что сказано по Украине, имеет очень глубокий подтекст в смысле именно противостояния с Западом. Рассчитывать на скорый мир не стоит именно потому, что не решился ни один из вопросов, ни одно из противоречий, вокруг которых ведется геополитическая борьба. Ни Запад не отстоял пока свой однополярный мир, ни Россия с Китаем серьезно, на институциональном и концептуальном уровне, не продвинулись в сторону реальной многополярности. В международных отношениях сложилось некое статус-кво, равновесие сил, серьезно нарушить которое каждая из сторон опасается ввиду трудной прогнозируемости последствий. Но каждая это сделать готовится, имея в виду, что рано или поздно статус-кво будет меняться.
Рассматривать сказанное российским лидером по украинской тематике нужно через призму следующих вещей. Во-первых, Украина – не субъект, а объект. Не игрок, а территория, на которой ведут борьбу другие игроки. Россия и НАТО, точнее Россия и США. И имея в виду именно это, Путин обратил внимание на террористическое содержание противостоящей нам стороны. Если раньше под «международным терроризмом» подразумевались разнообразные «бармалеи», пусть вскормленные Западом, но действующие сепаратно, что позволяло Западу от них открещиваться, даже имитируя с ними борьбу, то сейчас четко прозвучало почти отождествление с терроризмом именно самого Запада. На конкретных примерах страданий населения Газы, диверсий на «Северных потоках», происхождения украинского кризиса и киевской вооруженно-террористической блокады Донбасса после майданного переворота.
БУДЬТЕ В КУРСЕ
Во-вторых, совсем неоднозначно упоминание российской готовности к переговорам по Украине. В последнее время много говорится о том, что США и Запад якобы заставляют киевский режим пойти на «заморозку» конфликта. Но Владимир Зеленский артачится, поэтому Вашингтон, стремясь его сместить, заменив более покладистой марионеткой, нажимает в пользу выборов в срок – в марте, на худой конец, в мае. Что-то подсказывает, что если бы США действительно работали в этом направлении, никакой Зеленский с Андреем Ермаком вместе взятые сопротивляться бы не смогли. Нет ресурса сопротивления – от слова «совсем». Это значит, что американская «заморозка» - более на публику, чем «в реале», а на уровне неафишируемых решений обсуждается совсем другое. Возможно – эскалация с расширением ТВД от Украины на Север, на Польшу, Прибалтику и саму Балтику, с втягиванием в конфликт Белоруссии. Предполагаемая «точка поджога» - калининградский эксклав. Способов – множество; самый простой – прозвучавшие уже намеки на «пробные» удары по российским войскам с помощью переданных ВСУ F-16 c территории Румынии, а также вовлечение Польши в техобслуживание бортов уже в декабре. И в случае ответного российского удара по аэродромам базирования – повод для эскалации готов. Вот и чешский президент Петр Павел, генерал, возглавлявший Военный комитет НАТО, начинавший службу еще в чехословацкой военной разведке, констатирует, что армии ЕС готовятся к конфликту высокой интенсивности. Поэтому заявление Путина на «двадцатке» по Украине можно рассматривать как последнее предупреждение США и НАТО. Не будет конкретного разговора со стороны Киева, то есть не получит он однозначной команды на переговоры – Россия задействует те весьма немалые резервы, которые уже созданы, и перспектива наступательного прорыва сквозь оборону, которую наспех выстраивают ВСУ, станет реальностью. Но когда это начнется, любые «мирные» темы могут возникнуть только по исчерпанию динамики и формированию новой ЛБС, на новых позиционных рубежах. Кстати, перспектива очередного киевского майдана, подкрепленная недавней истерикой Зеленского, уже не выглядит эфемерной ни в этом случае, ни если Запад примет решение заставить его пойти на переговоры.
Здесь имеется еще один нюанс – российские выборы. Ожидается, что 13 декабря сенаторы назначат выборы на 17 марта, а уже 14-го числа состоится прямая линия Путина, совмещенная с большой пресс-конференцией. Идеальный интерьер для объявления определенных политических решений. И надо понимать, что нынешний мандат, полученный в 2018 году, в совершенно иных условиях, сразу после обновления уже с поправкой на СВО, приобретает значительно расширенное толкование. Отсюда и распространившиеся по СМИ слухи о новых решениях по Украине после выборов. Очень похоже, что так и будет. То же самое относится и к предполагаемой решительности шагов по переходу к мобилизационной экономике. Нужен обновленный мандат, который отправляет разнообразных либеральных, интеллигенско-пацифиствующих, космополитических и прочих «протестантов» на ту сторону добра и зла.
В-третьих, в выступлении Путина на «двадцатке» отчетливо прозвучал ответ на западные обвинения в якобы российской «виновности» в раскручивании глобальной инфляции и продовольственного кризиса. Ничего подобного!
Колоссальный стресс, который испытывает мировая экономика, является прямым следствием непродуманной макроэкономической политики некоторых государств. Эти действия оправдываются, оправдывались в том числе борьбой с пандемией. И вливания триллионов долларов и евро в экономику, в банковскую систему, безусловно, спровоцировали всплеск глобальной инфляции, стремительный рост цен на продукты питания и энергоносители.
Ни убавить, ни прибавить. Главное – между строк – ясный намек на рукотворность ковида и на конъюнктурный, связанный с поиском конкурентных преимуществ, мотив вброса этого проекта в мировую повестку. Что касается триллионных вливаний, то они, как помним, связаны с последствиями кризиса 2008-2009 годов и развертыванием для его погашения известных программ QE, сначала ФРС, затем и других резервных центробанков. Это также намек на рукотворность и на мотивы развязывания того кризиса, который сначала подожгли, а затем, когда поняли, что негласных целей не добиться, принялись заливать свеженапечатанными деньгами.
Наконец, в-четвертых, климатическая повестка, которую российский лидер подчеркнуто назвал «ангажированной». И заявил, что на «углеродную нейтральность» Россия выйдет не ранее 2060 года. Вот это требует ряда пояснений. Если без зауми, то углеродная нейтральность – это как минимум нулевой, а лучше положительный баланс между промышленными и сельскохозяйственными выбросами и их поглощением природными средами. Но у нас этот баланс уже и сейчас положительный; еще в апреле 2021 года сам же Путин объявил, что выбросы у нас - 1,6 млрд тонн эквивалента CO2, а поглощение – 2,5 млрд. Строго говоря, по 16-му принципу Декларации Рио, где указано, что платит – загрязнитель, а не донор, задача достижения углеродной нейтральности у нас уже решена. Почему же 2060 год? Ответов несколько. Первое, это - Китай, который еще несколько лет назад объявил именно 2060 год своим сроком; в отличие от нас, в Поднебесной выбросы двукратно превышают поглощение. Раз мы провозглашаем именно этот срок, то имеет место тесная координация Москвы с Пекином. Вплоть до… - специалисты не любят «светить» этот аргумент, но в данном случае он желателен. Вплоть до официального или негласного «зонтичного» соглашения, когда российская и китайская отчетность будут объединены.
Второе. Если отчетности объединить сейчас – сделаем такой эксперимент, то результаты неоднозначные. При минимизации нашего «плюса» в нынешнем «официальном» соотношении 2,5 на 1,6 совокупный баланс двух стран отрицательный. Но весь фокус в том, что реальный «плюс» у нас намного более существенный. Среди специалистов, предметно занимающихся данной тематикой, называются совсем другие цифры, характеризующие поглотительный ресурс, в разы и даже на порядки превышающие 2,5. И при реальных значениях показателей России суммарный баланс наших двух стран все равно останется положительным. Иначе говоря, возможность объявить достижение целей 2060 года уже сейчас, закрыв тем самым «климатический вопрос», имеется, и много усилий для этого не потребуется. Видимо, это важный элемент торга с Западом и нажима на него аргументом, что при его несговорчивости всю «мульку» так называемого «зеленого лохотрона» можно мгновенно перевернуть наоборот, и Запад не только окажется в жалкой позиции, но и потеряет актуальность выстроенная им неоколониальная система, основанная на ресурсной экспансии в развивающиеся страны. В ответ на эту угрозу Запад будет вынужден как минимум помалкивать насчет того, что мы «неактивно сокращаем» выбросы, а мы получим возможность использовать этот модный, но бессодержательный международный тренд для укрепления своего суверенитета и решения внутренних задач, никак не подчиненных внешним популистским целям. И контролю со стороны внешних центров.
Третье. Путин совсем не случайно поставил вперед всех новомодных «ВИЭ» - возобновляемых источников энергии, о которых даже не упомянул, трио атомной и гидрогенерации, а также увеличения поглощающей способности лесов. Это, особенно АЭС на первом месте, – как раз постановка суверенных национальных задач вперед международных обязательств. Президент уже называл цифры: с АЭС у нас 86% энергетики – чистая, без АЭС чистой у нас только 41%, причем против мирного атома на Западе продолжается кампания под предлогом аварии на «Фукусиме». Разница между 41 и 86 очевидна, поэтому трибуна «двадцатки» избрана для продвижения российской модели энергоэффективности взамен западных стандартов – электромобилей, ветряков, солнечных панелей и пр.
Суммируем. Короткое выступление, и в нем сразу несколько программных заявлений по вопросам суверенитета, которые, в отличие от весны, когда Запад мечтал об успехе «наступа» ВСУ, сейчас уже многие готовы слушать и, главное, слышать. Правящие круги Запад это нервирует – вот Олаф Шольц и возмущается. То ли еще дальше будет!
Павленко Владимир
Комментарии читателей (0):