Дипломатическая и военная подготовка итало-абиссинского конфликта

Уже в конце 1934 года начались события, которые вскоре приведут к войне в Африке. Италия с её значительным приростом населения с момента образования единого государства была страной с большим уровнем эмиграции, преимущественно крестьянской. В 1876 году из страны выехало 109 тыс. чел., в 1920 г. — 365 тыс. чел., в 1924 году — 401,5 тыс. чел. Всего Италию покинуло около 7 млн. чел., но проблема по-прежнему оставалась острой. Имевшиеся колонии страны не могли быть использованы для крестьянской эмиграции. Италия последовательно увеличивала оборонный бюджет с середины 1920-х годов. С 3 558 млн. лир в 1925-1926 гг. он достиг 4 507 млн. в 1928-1929 гг. Муссолини надеялся создать армию, достаточную для одновременной войны против Франции и Югославии. Правда, кризис заставил дуче сократить расходы, что очень болезненно было воспринято руководством армии и флота. Военный бюджет начали урезать, и к 1932-1933 он составил 2 320,87 млн. лир, а в 1933-1934 гг. — 2 009,36. Италия почти вдвое уступала в военных тратах Франции. Война с Югославией также была отложена до лучших обстоятельств. Идеология фашизма подталкивала его вождя к внешнеполитической активности. Рим приступил к подготовке к новой войне. Её целью стало единственное независимое государство Африки — Абиссиния. С 1932 г. в центре внимания итальянской стратегии оказалась война с этой страной.

В 1932 на совещании с министром колоний генералом Эмилио де Боно дуче заявил, что абиссинский вопрос должен быть решен к 1936 году. Диктатор рассчитывал, что завоевание объединит итальянские колонии — Сомали и Эритрею, а также создаст благоприятные условия для итальянской колонизации Восточной Африки — называлась цифра до 10 млн. переселенцев, преимущественно крестьян. 26 ноября 1932 года де Боно представил первый план войны — против 400-500 тыс. эфиопов предполагалось выставить около 85 тыс. итальянцев с многочисленной техникой. Им должны были помочь колониальные войска. К концу 1920-х годов итальянским властям удалось подавить волнения в Триполитании и Киренаике. Они никогда не были массовыми, но для борьбы приблизительно с 1 тысячью повстанцев требовалось гораздо большее количество солдат. Ежегодно в Итальянском Сомали и Эритрее для этого вербовалось до 10 тыс. бойцов. Кроме того, итальянцы активно использовали авиацию для разведки, снабжения своих войск и наведения их на отряды противника, а также для активной борьбы с мятежниками.

В сентябре 1934 года Муссолини принял закон «О военизации нации», который предусматривал двухлетнее допризывное военное образование, обязательные военные сборы в течение 10 лет после окончания службы в армии, пребывание в запасе до 55 лет и т.п. Непосредственное управление военным, морским и авиационным министерствами также перешло к дуче. «XX век принадлежит нам!» — заявил в конце 1934 года на выступлении перед чернорубашечниками Муссолини. В конце XIX века Рим уже предпринимал попытку завоевать эту страну. Она закончилась поражением итальянского экспедиционного корпуса под Адуа 1 марта 1896 г. Воспоминание об этой неудаче было очень болезненным для честолюбивого итальянского лидера. До известного периода противоречия между ведущими колониальными странами позволяли Абиссинии продолжать существование. В 1919 году страна попыталась вступить в Лигу Наций, но эта попытка была блокирована Великобританией. Тем не менее 28 сентября 1923 года Абиссиния все же была принята в Лигу Наций.

Правивший регент рас[1] Тафари Маконнен надеялся, что это станет гарантией независимости его страны. В приеме Абиссинии в Лигу помощь последней оказала Италия. В 1924 году регент отправился в европейское турне – Рим, Париж, Лондон и Берлин. Он дарил главам государств и столичным зоопаркам львов, которых привез с собой, в Лондоне ему сделали весьма важный ответный подарок – вернули корону императора Теодроса, захваченную экспедицией лорда Роберта Нейпира в 1868 г., что было важно для дальнейшей коронации. В декабре 1925 г. Великобритания и Италия подписали соглашение о разделе сфер влияния в Абиссинии. Лондон признавал интересы Рима при строительстве железной и автомобильной дорог, ведущих от побережья к Аддис-Абебе. Против этого договора выступила Абиссиния, которую поддержала Франция. Правительство африканской страны дало понять, что не готово уступать в вопросе о своей независимости. Впрочем, на определенные уступки Абиссиния все же пошла. В 1928 году был подписан итало-эфиопский договор, который декларировал мир и дружественные отношения между двумя государствами, обеспечивал выгодные условия для итальянской торговли. Обговаривалось, что спорные вопросы впредь будут решаться путем консультаций.

Дипломатия Абиссинии пыталась выйти из навязанного ей франко-итало-британского окружения, но без больших достижений. В 1929 г. негусом Абиссинии стал рас Тафари, принявший тронное имя Хайле Селассие[2] I. 2 ноября 1930 года состоялась коронация, на которой присутствовали представители Великобритании, США, Японии, Германии, Греции и Египта. Это был определенный успех, вслед за этим последовали новые достижения. Новый монарх пригласил бельгийскую военную миссию и попытался создать обученную европейцами гвардию, а также ввел в 1931 г. конституцию. В качестве образца была выбрана конституция Японии образца 1889 года. Все это делалось для создания образа Абиссинии, как современной страны, стремящейся к нормам европейского государства. Негус попытался провести реформы образования, администрации и финансов, в частности, был учрежден Банк Эфиопии, который попытался создать более удобные условия для международной торговли.

Правда, после кризиса 1929-1933 гг. наметилась тенденция резкого роста импорта из Японии. Товары из этой страны по причине своей дешевизны стали вытеснять другие. В 1932-1934 гг. японские товары составили уже 60% всего импорта Абиссинии, по текстилю эта цифра была еще выше — 80%. Данная тенденция крайне болезненно воспринималась в Италии, чья торговля с этой африканской страной последовательно сокращалась. Экономический кризис сильно ударил по внешнеполитическим планам Рима. Количество безработных достигло 900 тыс. чел., а итальянский вывоз сократился в 3 раза. В этих условиях фашисты начали готовиться к войне. Еще с 1923 года новый губернатор Сомали Чезаре Мария де Векки сумел исключительно жесткими методами перейти от протектората над самоуправляющимися территориями к прямому их подчинению, разоружил воинственные племена. В марте 1935 года губернатором был назначен Родольфо Грациани. По приезду генерал нашел колонию не готовой к военным действиям, и предпринял ряд энергичных мер, в результате к октябрю обстановка существенно улучшилась. Грациани был энергичным и очень популярным в Италии военным, к тому же, в отличие от маршала Бадольо, он был фашистом. Это был один из символов нового режима. В Эритрею был направлен генерал де Боно, который сразу же предупредил Муссолини – для создания тыла для армии в Эритрее было необходимо создать первоклассный порт в Массауа. Для этого будут нужны деньги. «Не будет недостатка в деньгах», — ответил дуче.

Пока модернизировалась база колонии, в Риме приняли решение организовать пограничную провокацию. Её должен был обеспечить военный атташе в Абиссинии полковник Витторио Руджери. 5 декабря 1934 года на границе Абиссинии и итальянского Сомали произошел инцидент у «колодца Уал-Уал» на пустынном плато Огаден. Это была спорная, но важная территория. Сомалийцы делились на 4 союза племен, каждое из которых в свою очередь разделялось на племена, роды и кланы. Все были кочевниками. Собственно, Уал-Уал был районом, в котором был не один, а около тысячи колодцев. Других источников воды в Огадене не было. Естественно, это повышало значение района. Каждый род, как правило, имел здесь колодец, клан – несколько колодцев. Иногда некоторые из них пересыхали, что сразу же ставило в порядок дня проблему перераспределения воды или её источников. Кроме того, отсюда кочевники совершали набеги как в одну, так и в другую сторону. С 1928 года Уал-Уал оккупировали итальянцы.

Пограничные проблемы остались. В 1934 году жалобы вызвали действия: наблюдать за районом была направлена англо-абиссинская комиссия. 23 ноября она застала здесь итальянские войска, итальянские самолеты демонстративно облетали британский и абиссинский лагери на бреющем полете. Британцы после этого удалились, а абиссинцы начали окапываться в 30-50 метрах от итальянских позиций. Те в ответ начали учения с пулеметами и орудиями, наводя их на лагерь абиссинцев и англичан. Те протестовали. Капитан Роберто Киммарути, командир итальянского гарнизона, 5 декабря атаковал позиции абиссинцев, которые потеряли 107 убитыми и 45 ранеными и отошли. Трудно сказать, кто первым открыл огонь, но итальянцы, судя по всему, были лучше готовы к столкновению, так как сразу же использовали танкетки и самолеты.

11 декабря 1934 года Италия представила Абиссинии ультиматум, требуя извинений, территориальных уступок и выплаты материальной компенсации — 200 тыс. серебряных талеров Марии-Терезии[3]. Спор между двумя странами по просьбе Аддис-Абебы был передан на арбитраж Лиги Наций. Муссолини смотрел на инцидент как на проверку прочности позиций правителя Абиссинии — ему было интересно проверить, до какого уровня был готов отступить негус. Спор был решен дипломатическим способом, слабейший пошел на уступки. Дальнейшее развитие событий не обещало мира. Будущее Абиссинии во многом зависело от взаимоотношений между колониальными странами. Еще Барту запланировал визит в Рим в конце 1934 года с целью преодоления франко-итальянских противоречий. Формально Лаваль следовал по пути своего предшественника, но по своему. Министр был поклонником Муссолини и не хотел ссориться с соседом по ничтожным по важности для Франции вопросам.

Лаваль инструктировал посла Франции в Италии графа Шарля де Шамбрена относительно возможности договориться в Африке взамен на согласие Рима на сотрудничество с Парижем в противодействии нарушения Версальского договора Германией. Для Муссолини франко-итальянское сближение было частью внешнеполитической подготовки агрессии против Абиссинии. Следует отметить, что на пути этого сближения имелись исторические препятствия, в том числе и в Африке. Весной 1881 года Франция навязала тунисскому бею договор о протекторате. Тунис был одной из целей итальянской колониальной политики, в стране проживало около 20 тыс. итальянцев и только 800 французов. За колониальным приобретением Парижа последовало резкое ухудшение франко-итальянских отношений, дело дошло итальянского погрома в Марселе и антифранцузских демонстраций по всей Италии. Эти события оставили след в общественном сознании на Апеннинах.

В апреле 1915 года, перед вступлением Италии в войну был подписан Лондонский протокол, где среди прочего союзники обещали Риму передать несколько сот квадратных километров на границе с итальянской Ливией. Это была компенсация за те колониальные владения в Африке, которые Англия и Франция отнимут у Германии. В ноябре 1934 года вновь начались переговоры об этом вопросе. В начале января 1935 г. Лаваль прибыл в Рим, где этот процесс вступил в решающую фазу. 5 января господин министр позавтракал с королем, после чего приступил к личным переговорам с Муссолини. После этой встречи Лаваля спросили, требовал ли что-либо от него дуче. Тот ответил: «Нет… Бедная Абиссиния.» 7 января 1935 года Лаваль уступил Италии часть африканских владений Третьей республики. Он не скрывал своей радости и расчетов. Лаваль открыто говорил, что Италия перенаселена и лишена сырьевых ресурсов. Для Европы было бы большим несчастьем, если бы Рим начал решать свои проблемы за счет экспансии на Балканы, Дунай или Ближний Восток. Африканское государство в расчет не бралось.

Франко-итальянское сотрудничество проявилось на международной арене и неформально. Генеральный секретарь Лиги Наций Жозеф Авеноль был типичным и верным представителем французской дипломатии, и представитель Италии в Лиге Наций барон Помпео Алоизи не без оснований надеялся на то, что Авеноль поддержит франко-итальянское сближение. 3 января 1935 года Абиссиния обратилась в Лигу для организации международного посредничества и расследования инцидента у Уал-Уал. Авеноль и его заместитель Массимо Пилотти сделали все возможное, чтобы утопить этот запрос в формальностях. Впрочем, в 1935 году возможность получения помощи пришла для Аддис-Абебы с абсолютно внезапной для неё стороны. Ухудшение германо-итальянских отношений по вопросу об Австрии в 1934 году привело к тому, что эфиопская делегация была принята в Берлине. Она получила кредит в 350 тыс. рейхсмарок и разрешение на покупку 10 тыс. винтовок и 10 млн. патронов, было продано и несколько орудий.

В 1933-1936 гг. Муссолини увеличил численность итальянской армии до 1,3 млн. чел., в это же время многократно выросли поставки в Италию из Англии и Франции стратегического сырья, моторов, автомобилей и т.п. Теперь же в итальянской прессе развернулась кампания по инфернализации Абиссинии — её называли «пистолетом, направленным в сердце Италии». Уже 5 февраля 1935 года был отдан первый приказ о мобилизации итальянской армии. В марте 1935 года было названо и приблизительное количество войск, необходимое для успешной кампании против Абиссинии: около 300 тыс. чел., 1/3 их должны были составить колониальные части — аскари, 300-500 самолетов. В феврале 1935 г. энергичный протест против подготовки агрессии заявил японский посол в Италии. Токио был заинтересован в сохранении своего ввоза в Абиссинию, но накануне собственного вторжения в Китай японцы решили не заходить слишком далеко. Уже в июле 1935 они отозвали свой протест.

Для укрепления своих внешнеполитических позиций Рим, в надежде на поддержку со стороны бывших союзников, пошел на сближение с Францией и Великобританией. После восстановления в Германии всеобщей воинской повинности 16 марта 1935 года победители в Первой Мировой решили продемонстрировать свое единство ради удержания стабильности версальских реалий. В результате 11 апреля 1935 года была собрана конференция в Стрезе — небольшом курортном городке в Пьемонте. В день начала работы конференции официоз «Popolo d’Italia» вышел с передовой статьей, в которой говорилось о необходимости для Италии продолжить вооружения для сохранения мира в Европе. Мир в Африке на этом этапе никого не интересовал. К 14 апреля 1935 г. был принят ряд деклараций, что позволило говорить о создании «фронта Стрезы», антигерманского блока, направленного на сохранение существующего порядка вещей в Европе и в том числе — суверенитета Австрии. Последующие события показали, что этот «фронт» был непрочным. Среди угроз прочности этой политической конструкции было, в частности, и франко-советское сближение. В Лондоне и Риме воспринимали его враждебно. Впрочем, противоречия были внутри «фронта Стрезы» были многочисленными, и он стал разваливаться почти сразу же после своего создания. Через два месяца все было покончено – Лаваль дал ясно понять, что не собирается окружать Германию, а скорее договариваться с ней.

В своей речи в Палате депутатов 25 мая 1935 года Муссолини обвинил Великобританию и Японию в поставках оружия в Абиссинию, угрожающую с 1929 года Италии. Инцидент у «колодца Уал-Уал» был лишним свидетельством, в какую сторону развиваются дела. «Пусть все поймут, — заявил дуче, — что, когда речь идет о безопасности наших территорий, о жизни наших солдат, мы готовы принять всю ответственность, даже наивысшую ответственность». После англо-германского морского договора 1935 года стало ясно, что единого фронта Европы по отношению к Берлину не будет. Не было его и по отношению к Риму. Министр иностранных дел Самуэль Хор уже 11 июля выступил с речью относительно политики Лондона в Лиге Наций. Смысл её сводился к тому, что Великобритания согласна играть роль старшего партнера в случае принятия единого политического курса. Среди прочего он сказал: «Как бы то ни было, и пока существует эффективная Лига, мы готовы взять на себя полную долю коллективной ответственности. Но когда я говорю о коллективной ответственности, я имею в виду коллективную ответственность». Всем стало ясно — Англия ничего не предпримет против Италии.

В Форин-офис смотрели на Абиссинию с презрением и называли её «черной и не невинной овечкой». Портить отношения с Италией из-за нее в Лондоне не хотели. В это время эфиопская дипломатия делала все возможное для того, чтобы избежать дипломатических конфликтов с итальянским послом графом Луиджи Винчи и пыталась интернационализировать конфликт, обращаясь за помощью к Великими Державам. Но Абиссиния не могла повлиять на Италию. Перспектива была более чем ясной. 18 июля перед вождями племен выступил Хайле Селассие. «Сеньор Муссолини претендует на миссию, заключающуюся в том, чтобы цивилизировать наш народ. Он исключает мирное решение и желает кровавой расплаты за старое дело при Адуа». Итальянская пресса начала пропагандистскую кампанию против негуса, обвиняя его в варварстве и деспотизме. Газеты называли его африканским Чезаре Борджиа. Было отчеканено около 1 млн. талеров Марии-Терезии. С лета 1935 года Абиссиния также начала подготовку к войне — в церквях стали читать проповеди о борьбе за независимость, феодальные вожди собирали ополчения.

К началу августа 1935 года в Эритрее и итальянском Сомали было собрано 5 регулярных дивизий, 4 фашистские (чернорубашечные), 2 туземные пехотные дивизии — 276 тыс. чел., вместе с мобилизованными рабочими, носильщиками и т.п. — около 350 тыс. чел. На вооружении у них было 300 танков, 800 орудий, 11,5 тыс. пулеметов, 510 самолетов и 15 тыс. автомобилей. Позже численность итальянских частей в Абиссинии выросла до 500 тыс. чел. В кратчайший срок грузооборот главного итальянского порта в Эритрее — Массауа — вырос с 5 до 45 тыс. тонн в месяц. В порту, городе и на станциях шли круглосуточные работы. Было построено асфальтированное шоссе от Массауа к Асмаре, по которому курсировало несколько тысяч грузовиков. Они перевозили грузы к границе. Была увеличена пропускная способность железной дороги. «В горах Абиссинии, — написал в мае 1935 года советский автор, — будут разрешаться те же вопросы, какие ныне назревают сейчас на берегах Рейна и Дуная, на сопках Маньчжурии и островах Тихого океана. Это — вопросы нового передела мира и новой мировой войны. От того, как будут разрешены эти вопросы, зависит в конечном итоге и судьба Абиссинии». От самой страны её судьба в сложившихся условиях почти не зависела.

Что касается позиции Советского Союза, то, как отмечал 3 августа 1935 года Литвинов в записке на имя Сталина: «Как бы не хотелось нам не портить отношения с Италией, мы не можем не выступать против нарушения мира и затеваемой Италией империалистической войны.» Глава НКИД считал «максимально выгодным» совместное заявление от имени Англии, Франции и СССР. Эти расчеты были построены на благих пожеланиях. В августе 1935 года Париж известил Лондон о том, что любой разрыв с Италией по поводу Абиссинии был бы в высшей степени нежелателен. С другой стороны, Французское правительство приняло к сведению мнение своих военных. Начальник Генерального штаба генерал армии Морис Гамелен изложил его предельно просто: для безопасности Франции поддержка Италии желательна, а Англии — необходима. Более того, генерал считал, что сил имевшихся у Франции восточных союзников без России недостаточно для противостояния против Германии. Гамелен считал – на восточным союзникам требовалось масштабное перевооружение. Формула в отношении Италии Англии определила дальнейшие колебания французской дипломатии. С одной стороны, Париж на основе безвозмездного займа предоставил Югославии помощь – 20 танков Renault FT-17. Они были секретно перевезены морем из Марселя. Еще 6 танков Škoda T-12 добавила Чехословакия. Белград был очень обеспокоен активизацией военных действий Рима. С другой стороны, 6 сентября 1935 года для рассмотрения итало-абиссинского спора Лига создала Комитет Пяти, в который вошли Великобритания, Франция, Испания, Польша и Турция. Он стал инструментом потакания итальянской агрессии.

14 сентября, выступая в Лиге Наций, Литвинов призвал к обузданию агрессии и разоружению. 18 сентября 1935 г. Комитет Пяти представил свои рекомендации — они сводились к многочисленным уступкам, которые должна была сделать Аддис-Абеба. Но Муссолини не нужны были уступки. Призывы к миру были проигнорированы, Италия отказалась принять предложения Комитета, тем паче — призывы Литвинова. 22 сентября итальянский делегат потребовал разоружения Абиссинии, принятия негусом советников из Италии для управления страной с их помощью, территориальные уступки и т.д. Взамен предлагалось предоставить выход к морю через итальянские колониальные владения. Стало ясно, что война неизбежна.