Для классификации сложившегося в России политического режима лучше всего опереться на уже существующую политологическую разметку:
а) По формально-юридическим показателям мы имеем федеративную республику с весьма специфически осуществленным (но характерным для России) принципом «разделения властей»: президентская власть юридически определена быть над исполнительной, законодательной и судебной властями.
б) По неформально-юридическим показателям мы имеем социальный порядок с несогласованным институциональным полем. Несогласованность институционального поля значит, что имеется достаточно сильный зазор между тем, что определено в формальных нормах (в частности — законах), и тем, что следует из поведенческих обычаев. Из этого зазора вмененно лезет и элитный произвол, и правовой нигилизм, и завышенный уровень общественного насилия, и множество других неприятных вещей.
Сюда же следует отнести и наличествующее «расползание» конституционного поля страны — в некоторых местах локальные центры силы легально устанавливают свой фактический суверенитет (то есть преобладание именно поддерживаемых данными центрами силы систем формального права, которые именно что не соответствует формальному праву, «гарантированному» президентом страны). То есть по факту мы имеем некоторые территории не входящими в конституционное пространство РФ при полном попустительстве нашего «гаранта» Конституции.
Здесь же еще можно отметить, что постсоветская элита и ее ближнее окружение претендуют быть вне официального законодательства, и это данным социальным слоям обычно удается. Применение существующего законодательства к элитариям — это факты достаточно редкие, и потому воспринимаемые практически всем обществом именно как произвол, как желание наказать «зарвавшегося» его коллегами в особо извращенной форме.
в) В дихотомии «демократия — авторитаризм» современная политическая система РФ является авторитарной, ибо ключевое качество демократии — возможность смены «начальства» без его на то согласие. Напомню, хотя репрезентант суверена в РФ менялся уже два раза, но оба раза — с согласия и по желанию предыдущего репрезентанта. Единственный шанс, когда могла бы подтвердиться демократичность постсоветского режима в РФ — президентские выборы 1996 года — был использован российской властью, чтобы подтвердить свой авторитаризм.
г) Режим в России не является формальной персоналистской диктатурой, это скорее — олигархия. В постсоветском политикуме без труда выделяются аналоги генсека, членов полютбюро, кандидатов в члены политбюро, ЦК из устроения верховной власти предыдущего периода. Однако взаимодействие и ответственности данных людей и их групп совершенно неформализованы — с нормативной формализацией институциональных полей, как это уже отмечалось, в РФ большие традиционные проблемы.
д) Структура собственности в РФ устроена очень специфично. С одной стороны все унаследованные от советского периода крупные предприятия объединены в рамках того, что можно было бы назвать «Системой (элитного обеспечения)», то есть все эти активы находятся в каком-то распоряжении всего олигархата. Система также отчуждает в свою пользу и другие «подросшие» на полях страны до определенного размера активы. С другой стороны, в стране поддерживается и стандартный институт частной собственности, который регулирует операции с активами стоимостью ниже какого-то предела (например, в стране наличествует собственность граждан на жилье, собственность мелких и средних предприятий, и т.д.).
е) Экономически РФ следует признать какой-то формой элитарного социализма. Хоть правила распределения прибыли в системе и не являются прозрачными, но видно, что они обеспечивают «достойный уровень» прожития и олигархам, и прочим «генералам» режима. Действия олигархата в кризис также показали, что система готова обобществлять «страхование рисков» своих хозяйственников.
В то же время существует низовой слой экономики, правила работы в котором близки тому, что обычно называют «рыночными». Однако и там есть своя специфика, связанная и с бюрократическим давлением на предприятия в плане извлечения административной ренты, и с выгораживанием рыночных ниш в интересах «полковников» и «майоров» режима с последующей монополизацией данных ниш «карманными» предприятиями.
В целом в стране конституируется практика управления унаследованным от советского периода индустриальным ландшафтом методами аграрного общества, то есть любой представитель начальства стремится к извлечению максимума ренты из подконтрольного ему участка социального поля, особо не задумываясь о его, данного участка, развитии. В начальственных психосоциальных установках совершенно не просматривается ни «прогресс», ни какая другая форма включения «времени».
ж) Политическую систему РФ нельзя отнести к классу идентичностно гомогенных (к каковым, например, относятся политические системы всех развитых стран, конституирующих себя в качестве национальных государств). Начальство РФ идентичностно отделяет себя от прочих членов общества (от «прочего быдла»). Данный ментальный отрыв достаточно велик, и он так влияет на политическое поле социума, что политическая система РФ проходит именно что по классу «ордынств». Идеосинкрозия российского начальства и его идеологической обслуги на такие категории обществоведения, как «нация», «национальное государство», «общее благо» подтверждает высказанный тезис. Здесь также можно обратить внимание на то, что российские западники «тянут» с Запада любые идеологические и обществоведческие наработки, за строгим исключением всего, что связано с концепцией национального государства.
Отсутствие общепринятой концепции «общего блага» не позволяет отнести режим к какой-либо форме классического «полицейского государства» (то есть государства, в котором суверен проводит политику, согласованную с интересами подданных в каких-то четко определенных областях жизни). Поэтому даже постоянная забота лидера наличествующего в РФ олигархата о повышении благосостояния социальных низов выглядит скорее как личный произвол, чем как солидно определенная политика верхов, хоть это и обеспечивает лидеру серьезный запас в плане личной легитимности у населения страны — ибо «не жлоб, что уже доказано».
Во взаимодействии с обществом текущее начальство РФ придерживаются четкой политики подавления и деконструирования любых видов публичных низовых солидарностей, ибо — «дома сидеть надо». В то же время имеется определенное попустительство к различного рода непубличным солидарностям (обычно обеспеченное коррупционной рентой от оных), что доходит даже до каких-то форм интеграции начальства, в том числе, и с криминальными кланами.
з) Географически интересы значительной части правящего класса лежат скорее в «лондонах и ниццах», где постоянно проживают их семьи, чем на просторах РФ. Это придает политическому режиму РФ несомненный компрадорский «привкус».
Подводя итог, можно суммировать, что современный политический режим РФ является очередным воплощением традиционной «русской системы», то есть такой организации правящего класса, чьей сутью является ярко выраженный «внутренний колониализм» в эксплуатации подконтрольных территорий и ландшафтов с полной дегуманизацией наполняющих ландшафты людей. Однако в текущей своей форме режим существенно отличается от предыдущих воплощений отсутствием конституирующей его модели общего блага, подчеркнутой установкой элиты на полную интеграцию в «западно-общемировую» элитную корпорацию на любых условиях, даже путем полной сдачи интересов подвластного общества. И ведь не понимают «гаврики», что именно пренебрежение интересами населения страны является основной причиной, почему их «туда» не принимают: «там» принято быть представителем каких-то достаточно мощных общественных сил с приемлемым уровнем легитимности; «ордынцы» же, как показывает мировая практика, достаточно быстро и непредсказуемо могут стать никем, абсолютным нулем, поэтому заморачиваться вопросами их интеграции «к себе» не имеет смысла — пусть «потолкаются в приемных».
кандидат физико-математических наук, научный руководитель Центра изучения Современности, эксперт ИА REX Павел Крупкин (Париж, Франция)
Комментарии читателей (0):