Мировые СМИ облетела сногсшибательная новость, которая живо комментируется, в том числе и в нашей стране. На предстоящий саммит «Группы двадцати» в индийской столице Дели, который пройдет непривычно рано – 9-10 сентября (обычно собираются в ноябре), не приедут лидеры России и Китая Владимир Путин и Си Цзиньпин. Российскую делегацию возглавит глава МИД Сергей Ларов, китайскую – премьер Госсовета Ли Цян. Ничего не сообщается и о возможных выступлениях глав двух государств «по удаленке», скорее всего их не будет. И ведь если в случае с БРИКС где не было только Путина, а Си присутствовал, все объяснялось без загадок – южноафриканский президент Сирил Рамофоса «дал слабину» и не смог преодолеть совокупное давление извне и изнутри за «выполнение решений» гаагского МУС, признаваемого Преторией, то в индийском случае эта аргументация не работает. Индия не участник Римского статута МУС, и ничем тому не обязана. Предстоящее отсутствие китайского лидера снимает и второй аргумент, которым, правда, продолжают пользоваться некоторые эксперты в отношении Путина, — гипотетическое «холодное общение» с лидерами Запада. Правда состоит в том, что те, в особенности Эммануэль Макрон и Олаф Шольц, а по некоторым слухам и Джо Байден, на протяжении длительного времени пытаются дозвониться, но в Москве просто не берут трубку. Ряд экспертов указывают, что так же некоторое время назад вел себя и Си, после чего в Пекин валом бросились американские, а за ними и британские олигархи, организовав паломничество. Однако в нашем случае такого не ожидается; российско-американские торгово-экономические связи, в отличие от китайско-американских, практически отсутствуют. Все отношения сводятся к режиму санкций, которые Путин не стал обсуждать ни с Макроном, ни с Шольцем, и они этому сильно удивлялись. Что действительно «фишка» в отношениях Москвы и Вашингтона еще с советских времен – стратегический баланс, но там в условиях прекращения действия всей системы договоров по ОСВ, СНВ, РСМД, фланговым ограничениям и т.д. разговаривать просто не о чем. Не приедет даже Генри Киссинджер, после всего того, что он, сорвавшись с тормозов, наговорил в последние месяцы. Что же до торговли с Европой, то после ее «молчания в тряпочку» в связи с американским терактом против СП тем здесь тоже немного. В одной из них – поставках туда древесины – российской стороной в пять раз увеличены экспортные пошлины, что сильно ударило по целой европейской отрасли, породив встречные угрозы «исключения» Москвы из ВТО, которые, впрочем, нам «по барабану». Как и пресловутое «холодное общение». Если не считать зависимую от Запада верхушку либерального «бомонда». В порядке риторики: уж не месседжем отчаянья ли, предназначенным, чтобы обратить на себя внимание, послужило заявление Такера Карлсона о готовности США напасть на Россию в 2024 году? Это ведь тот случай, когда интересы американской власти и оппозиции совпадают. Байдену позарез нужен контакт с Москвой, которого он не может добиться, и оппозиционным республиканцам он тоже нужен, еще и для того, чтобы перетянуть на себя одеяло от правящих пока демократов.
БУДЬТЕ В КУРСЕ
- 13.11.23 В Китае расширяется внимание к поддержке частного сектора экономики
- 11.09.23 Азиатский банк инфраструктурных инвестиций проведёт годовое собрание в Египте
- 10.09.23 Премьер Госсовета Китая встретился на полях «двадцатки» с премьер-министром Италии
- 08.09.23 CNN: отсутствие главы КНР на саммите G20 может быть знаком глобальных планов Пекина
У китайской же стороны существует и дополнительный резон не поехать в Дели. Из песни слова не выкинешь: индийские организаторы в процессе подготовки форума допустили ряд серьезных, думается, что конъюнктурных ошибок. «Спутали внутреннюю шерсть с межгосударственной». Одну из подготовительных министерских встреч «двадцатки» – по туризму – они решили провести в Кашмире, на территории, служащей предметом спора с Пакистаном, союзником Китая. Расчет был простой: присутствие китайского представителя на этой встрече можно потом будет выставить как «явочное» признание Пекином индийской, а не пакистанской ее принадлежности. Возмущаться же будет некому; Исламабад не входит в «двадцатку» и на саммите в Дели представлен не будет. Однако организаторы промахнулись подобно киплинговскому Акеле: Китай, понимая этот расклад, ту встречу проигнорировал, что не могло не бросить тени и на итоговый саммит.
Наконец, еще одно соображение, в равной мере касающееся и России, и Китая. Индия, возглавлявшая до недавнего времени еще и ШОС, за месяц до проведения соответствующего саммита там же, в Дели, вдруг перевела его в «удаленный» формат, по сути поставив Москву и Пекин перед фактом. Шаг, не имеющий однозначного толкования и потому двусмысленный. Так что это вполне может и «ответка» такая «прилетела» из наших столиц: не хотите нас видеть «живьем» - ну и не надо. Тем более, что для России и Китая «свой» ШОС, скажем прямо, не в пример важнее «чужой» «двадцатки».
Не приехать в Дели, чтобы с Путиным не встречаться, устроив таким образом публичный демарш, западные лидеры тоже не смогли. Эту «карту» у них выбило решение Байдена в индийскую столицу ехать. Причем, собрался Байден не просто так, а в надежде, надо полагать, как раз на встречу «на полях» и с президентом Путиным, и с председателем Си, с которым в прошлом ноябре на райском индонезийском острове Бали провел переговоры, признанные успешными. Однако от выполнения принятых на них решений американская сторона уклонилась, устроив зимнюю вакханалию с китайским зондом и отказом от февральского визита в Пекин госсекретаря Энтони Блинкена. Потом, правда, Блинкен с третьей попытки в китайскую столицу напросился, где, однако, был подвергнут весьма тонкому, в восточном духе, обращению, продемонстрировавшему всю глубину китайского недовольства поведением Вашингтона. По всему по этому веры Западу нет, в обеих главных евразийских столицах существует четкое понимание, что любые договоренности с США не стоят той бумаги, на которой подписываются. Европа же «припечатана» китайской формулировкой «стратегической автономии», отсутствие которой, то есть вассальная зависимость от Вашингтона, выставлено таким образом напоказ. И своим отказом от прямого участия Москва и Пекин еще и поставили Байдена в двусмысленное положение. Ехать незачем, отказаться теперь унизительно, ибо все поймут, зачем собирались (хотя и так понимают). А евросателлиты, они разве могут ослушаться «большого босса»: раз Байден приедет, то какие Макрон с Шольцем рискнут пред его «светлые» очи не явиться в Дели.
И последнее соображение в этом логическом ряду. Разговаривать по существу с Байденом Владимиру Путину было бы можно на тему «нейтрализации» киевского режима, в смысле его смены нейтральными, дружественными к России, политиками, а также международно-правовой легализации российских территориальных приобретений. Точнее, возвращений. У Си Цзиньпина для такого разговора своя, похожая и не менее острая тематика. Во-первых, остановка военной помощи Вашингтона сепаратистам из Тайбэя. Во-вторых, невмешательство США в предстоящие через четыре с половиной месяца тайваньские выборы, что гарантированно привело бы к власти лояльную к интеграции с материком «синюю» гоминьдановскую коалицию. В-третьих, прекращение паломничества на мятежный остров официальных должностных лиц США и принятия ими у себя тайваньских эмиссаров. Ибо на встречах с ними по обе стороны двух океанов вашингтонские политики позволяют себе откровенно провокационные высказывания в духе «стратегической двусмысленности», сиречь, готовности явочным порядком подогревать сепаратистские устремления уходящей тайваньской администрации, на словах такую готовность опровергая. Но поскольку к обсуждению этих вопросов США не готовы, пребывая в плену прежних иллюзий о некоем «мире на [выдуманных ими англосаксонских] правилах», которые щекочут им неоколониальное эго, время работает на Москву и Пекин. Мы можем подождать, пока «клиент созреет» для адекватного диалога. Тем более, что помощь этому процессу «созревания» интенсивно оказывается событиями в Африке, где новый военный переворот в Габоне ставит крест на вашингтонско-парижских поползновениях интервенции в Нигер, уже было подготовленной руками марионеточных властей соседних «бантустанов».
Что на самом деле является определяющим для решения Путина и Си отказаться от поездки в Дели? В экспертном сообществе указывают на недавний саммит БРИКС в Йоханнесбурге, на котором все, кому было нужно с кем поговорить, — поговорили. Новой надобности ради этого ехать-де в Дели нет, а чужих, например Макрона, явно решившего последить за ситуацией, в ЮАР не пустили. Еще говорят о дальнейшем укреплении российско-китайского стратегического союза, что опровергает алармистские домыслы недоброжелателей этого союза, спекулирующих на теме китайского участия в «украинском» саммите в Саудовской Аравии. Нет между Москвой и Пекином никаких противоречий, а есть тесная координация с одинаковым видением обеими сторонами ключевых друг для друга вопросов. В Пекине действительно продолжают рассматривать кризис на Украине виной Запада и следствием игнорирования им российских озабоченностей безопасностью в связи с расширением НАТО. Москва же действительно видит Тайвань безоговорочной частью Китая, поддерживает интеграцию острова в КНР, жестко выступает против провокационной политики в этом вопросе США, а также Великобритании. Но ограничиваться подобными объяснениями – следовать поверхностным подходам. Тут дело глубже – в самом генезисе «двадцатки» и БРИКС как не просто разных, подчеркнем это, а противостоящих видений мира и соответствующих им проектных концепций и конструкций.
Уже приходилось отмечать, что суть «двадцатки» - западноцентричная модель глобальной организации. Группа создана в 1999 года в формате глав минфинов и центробанков; этот факт вскрывает ее происхождение как «дочерней» структуры Банка международных расчетов (БМР) в Базеле, который именно через эти институты с помощью Базельского клуба контролирует большинство страновых регуляторов мира. БМР – ключевое звено так называемого «мирового центробанка»; два других его элемента представлены МВФ и группой Всемирного банка (ВБ), которые поэтому представлены в «двадцатке». Рекомендации для БМР, которые ретранслируются группе, вырабатываются в «Группе тридцати» - объединении бывших глав центробанков и влиятельных частных банкиров, в рамках которой частный сектор утверждает свой приоритет над государственным. Сама «двадцатка» образована ядром в составе «Группы десяти» - совета директоров БМР с добавлением ЕС, МВФ и ВБ, а также стран «второго порядка», включая всю пятерку основателей БРИКС. Подчеркнем: в интерпретации хозяев «двадцатки» мы в России и Китае – «второй сорт», и позвали нас туда для одобрямса решений «босса». В 2008 году группу перевели в формат глав государств и правительств, ибо запущенный «глубинным государством» мировой финансовый кризис ставил целью глобальное переформатирование, которое не состоялось ввиду противодействия России и Китая. То был первый наш опыт совместного выступления в вопросе, жизненно важном для глобальной перспективы, мы вместе тогда из «второго порядка» «показали зубы», сломав глобалистские планы, чему предшествовала Мюнхенская речь Путина в феврале 2007 года. Поэтому очень важен такой вот срез происходящего, затронутый одним из блогеров:
Если исключить [в «двадцатке»] страны Большой семерки, то остаются страны Глобального Юга, и семь из них уже члены БРИКС, а оставшиеся - Индонезия, Мексика, Турция - рассматривают вопрос о членстве в этой организации.
Таким образом, во-первых, «двадцатка» из западного института глобального, отнюдь не экономического, а политического управления в интересах глобалистских элит превращается в площадку, где «семерка» и БРИКС сходятся в клинче в борьбе за будущее – свое и человечества. Во-вторых, массовый переход членов «двадцатки» «второго порядка» в БРИКС обнаруживает глобальную тенденцию. По мере развития процесса своего расширения, наше объединение будет превращаться в «альтернативную двадцатку», уже без БМР, МВФ и ВБ, зато с Новым банком развития (НБР) и Азиатским банком инфраструктурных инвестиций (АБИИ). Теперь в повестку дня становится такая коррекция политики НБР и АБИИ, которая отвяжет ее от механизма санкций, которым институты, подконтрольные «семерке», пользуются в одностороннем порядке. В-третьих, своеобразной «осью» БРИКС является даже не сама ШОС, а составляющий ее стержень российско-китайский альянс. Именно поэтому за объединением сохранено название в виде аббревиатуры из пяти букв, и это количество не изменится, какое бы количество стран ни вступило сейчас и в дальнейшем.
Перед нами – уже достаточно оформленный для того, чтобы стать узнаваемым, механизм альтернативной глобальной организации, альтернативного проекта глобальной интеграции и будущего человечества. Именно этот факт, хорошо осознаваемый на не-Западе, и обеспечивает БРИКС такую популярность. Американоцентричным мир был не потому, что в США видели «светоча демократии». Не видели, прекрасно понимая неоколонизаторскую сущность стратегии Вашингтона как центра западной цивилизации. Но когда не было альтернативы, подчиняться приходилось, скрепя сердце, чтобы не остаться в изгоях как наиболее последовательные противники этого порядка, которые не входят в Базельский клуб, — Иран, КНДР, Сирия, еще несколько стран. Но как только альтернатива появилась – а она российско-китайская – сразу же взрыв активности развивающихся стран, которые, как теперь понятно, спали и видели, чтобы за все поквитаться с Вашингтоном. Пусть вам, читатель, об этом расскажут нигерский и габонский скоро уже экс-президенты. В сухом остатке: у мира на глазах появляется новый СЭВ. А будет и новый Варшавский договор, уже не монопольный, а коллективный. И эти структуры на беду Запада выполнят известный завет теоретика «столкновения цивилизаций» Сэмюэля Хантингтона «The West versus the Rest». Ждать осталось не так уж и долго.
Павленко Владимир
Комментарии читателей (0):