26 июля 1917 г. Протест Совета Университета Св. Владимира против насильственной украинизации Южной России.
Протест Совета Университета Св. Владимира против насильственной украинизации Южной России, принятый в заседании Совета 26 июля 1917 г.
Вполне присоединяясь к заявлению Московского университета по поводу общего политического положения России, Университет Св. Владимира, как высшее ученое учреждение, находящееся в крупнейшем из культурных центров Малороссии, и как корпорация, большинство членов которой являются уроженцами или постоянными жителями здешнего края, считает своим гражданским долгом изложить Временному правительству свой взгляд также и на сущность украинского вопроса, волнующего в настоящее время местное общество, и предупредить против тех роковых последствий, какими грозит русским общегосударственным интересам позиция, занятая по отношению к этому вопросу руководителями украинского движения в Киеве, а в последнее время, к сожалению, и самим Временным правительством.
Исторические и племенные особенности Малороссии, долгое время жившей отдельной от остальной России жизнью, вполне оправдывают то культурное движение, которое известно под названием украинофильства. Это движение, выразившееся в повышенном интересе к местной истории, местному языку и местному народному быту, в разработке малорусской литературы и в стремлении к сохранению культурных особенностей края, всегда пользовалось симпатиями местного общества. Несомненно, что те преграды, какие в прежнее время ставила этому движению наша государственная власть, заслуживают строгого осуждения, и Совет Университета Св. Владимира еще в 1905 году по запросу Министерства народного просвещения высказался против всех существовавших тогда стеснений малорусского языка и малорусской литературы. Едва ли можно возражать также и против того, чтобы при организации областного самоуправления России (если введение такого самоуправления наряду с земским будет признано необходимым) указанные особенности Малороссии были приняты во внимание.
Но от стремления к культурной самобытности Малороссии и от вопроса об ее областном самоуправлении следует строго отличать украинский политический сепаратизм, т.е. стремление к образованию особого украинского государства, находящегося с остальной Россией лишь в договорных отношениях или, быть может, даже вовсе с нею не связанного. Совет Университета Св. Владимира считает своим долгом заявить, что для решения украинского вопроса в этом смысле и в этом направлении нет почвы в предшествующей истории Малороссии, что такое решение идет вразрез с интересами не только великорусского, но и малорусского племени, и что не существует никаких оснований утверждать, чтобы оно соответствовало стремлениям, чувствам и желаниям большинства местного населения.
Воссоединение Малороссии с Россией было добровольным актом малорусского народа, вызванным не только необходимостью для последнего искать внешней опоры в своей борьбе за существование, но и сознанием своей культурной и племенной близости к великорусскому племени. В сущности, те же обстоятельства, т.е. политическая необходимость и близкое культурное и племенное родство между малорусским и великорусским народами привели к тому, что соединение Малороссии с Москвой, предоставлявшее первоначально Малороссии значительную долю политической самостоятельности, в дальнейшем завершилось полным слиянием их в один политический организм, и как бы мы ни смотрели на отдельные факты в той цепи событий, которая привела к такому результату, несомненным является одно: от этого слияния выиграли обе стороны – и Москва, и Малороссия. Если присоединение Малороссии усилило Москву и помогло ей достигнуть той степени могущества и процветания, какой она без этого акта, вероятно, не достигла бы, то, с другой стороны, малорусский народ получил возможность сохранить те блага, за которую он вел долгую и отчаянную борьбу с Польшей, т.е. веру и обычаи своих отцов, и воспользоваться всеми выгодами принадлежности к великой державе, потому что в среде народов, входящих в состав этой державы, он не был пасынком, но пользовался совершенно одинаковыми правами с великорусским племенем. Вместе с последним он заполнял все места по государственной службе вплоть до самых высоких и вместе с ним распространялся на юг и на восток, на завоеванные великой русской державой обширные, богатые и плодородные области. Конечно, в то же время малорусскому народу пришлось претерпеть и невзгоды, лежавшие на исторических путях России, и испытать на себе темные стороны былой русской государственности. Но те же невзгоды и те же тягости переносило и великорусское племя.
При таких условиях в малорусском народе не могло возникнуть антагонизма к народу великорусскому, как и у последнего не могло возникнуть неприязни к малорусскому народу. И такого антагонизма, действительно, не было. Оба народа считали себя братьями. Тысячи связей образовались между ними за их почти трехсотлетнюю совместную государственную жизнь, и разрыв этих связей отразился бы на них так же болезненно, как болезненно отражается на живом организме разрыв его тканей. И, несомненно, что одной из таких связей – быть может, самой крепкой и самой дорогой для обоих народов – является наш русский литературный и общегосударственный язык, который образовался путем долгого исторического процесса, в который и малорусский народ привнес обильный дар и который поэтому оба племени с законной гордостью и почти на равных правах могут назвать своим.
Кому же нужна при указанных условиях политически обособленная Украина? Разве не ясно, что если от соединения двух родственных народов обе стороны выиграли, то от разъединения их обе же стороны должны будут проиграть? Разве не ясно, какими опасностями грозит и великорусскому, и малорусскому племени их разъединение, в особенности теперь, в момент мировой войны, в которой славянство борется за свое существование и которая требует от всех славянских племен и народов ясного сознания общности своих интересов и возможно более тесного единения? Разве не ясно, наконец, что расчленение России противоречило бы также и ее экономическим интересам, так как различия государственного языка и государственных учреждений никоим образом не могут считаться обстоятельствами, благоприятствующими экономическому развитию какой-либо страны.
Между тем, именно полным политическим разъединением двух братских племен и возбуждением между ними антагонизма и розни грозит деятельность той группы лиц, которая подготовляет в настоящее время в Киеве автономию Украины. Им нужна Украина с особым правительством, особым войском и особым государственным языком. Они настойчиво проводят идею «Украина для украинцев» и требуют замещения всех ответственных государственных и общественных должностей в Украине украинцами. И на какие же области простираются их притязания? Они говорят об Украине от Карпат до Черного моря и Кавказа, т.е. включают [в] территорию будущего украинского государства не только те земли, на которые Украина могла бы иметь какие-либо исторические притязания, но и те, которые были приобретены соединенными усилиями и кровью всего русского народа под руководительством русской государственной власти; которые заселены не только малорусским, но и великорусским племенем и иными племенами и народностями, и которыми малорусский народ, конечно, никогда не мог бы воспользоваться, если бы Малороссия не вступила в состав русского государства. Сторонники украинского политического сепаратизма, по-видимому, забывают, что Украина не могла бы оправдать исторически даже своих притязаний на Киев, потому что этот город не принадлежал Малороссии в момент окончательного присоединения ее к России, но был уступлен уже впоследствии Польшей Московскому государству.
Многие подготовительные действия, необходимые для превращения Малороссии в автономную политическую единицу с характером государства, уже выполнены или выполняются руководителями украинского движения. Явилась уже «Центральная украинская рада»; возник «Генеральный секретариат», представляющий собою не что иное как зародыш украинского правительства с особыми министрами по всем отраслям государственного управления и даже с особым министром иностранных дел, предтечей которого, по-видимому, является в названном секретариате «секретарь по междунациональным делам»; формируются и отчасти уже сформированы украинские войска; всячески пропагандируется и навязывается местному населению чуждый и малопонятный ему украинско-галицкий язык. Все это не оставляет никакого сомнения в том, что речь идет о достижении чего-то гораздо большего, нежели областная автономия Украины; что руководители украинского движения стремятся к полной политической обособленности и отчуждению от остальной России тех областей, которые они признают украинскими. Особенно характерным в этом смысле является стремление ввести «украинский» язык в качестве государственного языка и языка преподавания в Украине, так как, если общий государственный язык служит могучим средством объединения племен, входящих в состав одного государственного организма, то отсутствие такого языка, наоборот, является препятствием для сознания ими своей политической солидарности, ввиду чего даже в такой крупной и отвечающей всем принципам демократического строя федерации, как Соединенные Штаты Северной Америки, установлен для всех входящих в ее состав политических единиц один общий государственный язык. Между тем руководители украинского движения настаивают на введении в Украине особого государственного языка и притом такого, который не явился продуктом органического развития, но искусственно создан с определенным и ясным расчётом на то, чтобы сделать его возможно менее похожим на общерусский язык. С этой целью в него включено множество слов и форм, чуждых не только великорусскому, но и малорусскому языку, что делает его малопонятным даже и для малорусского населения. Стремление к замене общерусского литературного языка в будущей Украине таким искусственно созданным и недостаточно ещё разработанным языком грозит задержкой развития образованности того народа, который вынужден будет им пользоваться, и не может быть объяснено иначе, как желанием разрушить установившуюся уже вековую культурную и духовную связь между великорусским и малорусским племенем.
Такое направление в решении украинского вопроса Совет Университета Св. Владимира признает противным самым жизненным, самым священным интересам русского государства и русского народа.
К сожалению, Временное правительство не только не оказало должного противодействия описанному движению, но нашло даже возможным войти в переговоры и соглашения с его руководителями и, не опросив местного населения, предрешило судьбу огромного края, согласившись на учреждение «Краевого органа».
Совет Университета Св. Владимира считает своим долгом заявить, что он признает такое отношение русской правительственной власти к украинскому движению не только опасным для русских общегосударственных интересов, но и юридически неправильным, потому что вопрос об автономии той или другой области, входящей в состав русского государства, может быть решен только волей всего русского народа, выраженной через его представителей в Учредительном собрании.
Коллекция ГА РФ.
Комментарии читателей (0):