Вниманию защитников Савченко: правосудие по-литовски

Весь «цивилизованный мир» с неотрывным вниманием следил за процессом над добровольцем «Айдара» Надеждой Савченко. Между тем внутри «цивилизованного мира», вдали от информационных бурь, идет суд, который по части правового нигилизма даст сто очков вперед процессу в российском Донецке.

Как раз в эти дни Апелляционный суд Литвы рассматривает дело бывшего бойца рижского ОМОНа Константина Никулина (он же Константин Михайлов). В мае 2011 г. суд первой инстанции приговорил Никулина к пожизненному заключению «за убийство двух и более лиц». Приговор не удовлетворил ни защиту, ни обвинение, обе стороны его оспорили. Адвокаты добиваются оправдания Никулина, прокуратура — переквалификации обвинения с «убийства» на «преступление против человечности».

Напомню вкратце фабулу дела, прогремевшего когда-то на весь мир. Утром 31 июля 1991 г. было совершено вооруженное нападение на таможенный пункт Мядининкай (Литва), на котором дежурили восемь человек: четверо таможенников, двое бойцов подразделения «Арас», охранявших пункт, и два дорожных полицейских. Семеро были убиты, восьмой — таможенник Томас Шярнас — выжил. Никулина обвиняют в том, что он в составе группы бойцов рижского ОМОНа участвовал в этом нападении и убийствах. Обвиняемый своей вины не признает.

В ноябре 2007 г. Никулина, проживавшего тогда в Латвии, выдали Литве. Выдача была незаконной, поскольку в Латвии бывший омоновец проходил — в рамках другого уголовного дела — по специальной программе защиты свидетелей (отсюда и смена фамилии на «Михайлов»). Программа предусматривает как бы аннулирование предыдущей биографии. Официально нет больше такого человека «Константин Никулин», его данные изымаются из всех государственных регистров, а есть Константин Михайлов. Но латвийская Генпрокуратура, грубо пренебрегая правом и моральными обязательствами, приняла политическое решение.

Следует понимать, что в Литве жертвы Мядининкай были сразу сакрализированы. Как патетически писали тогда литовские газеты, «смерть семи героев провела несмываемую кровавую черту между СССР и Литвой, между тоталитарным прошлым и демократическим будущим». Очень соблазнительно проанализировать мядининкайскую трагедию в духе «ищи, кому выгодно», но сейчас не об этом… Если Россия в деле Савченко стремится, скажем так, соблюсти правовые приличия, то литовскому правосудию на эти приличия просто наплевать. Ведь ни Европа, ни Обама, ни правозащитные организации не погрозят мадам Грибаускайте пальцем, и она знает об этом.

Как человек, не понаслышке знакомый с судопроизводством, могу утверждать: в деле Никулина доказательства не то что шаткие, они отсутствуют вовсе. Все обвинение строится на том, что в ночь с 30 на 31 июля группа рижских омоновцев, включая Никулина, находилась на базе вильнюсского ОМОНа. Плюс показания двух анонимных свидетелей (фигурируют в деле без фамилий, под номерами), которых защита не имела возможности допросить. Все прочие «доказательства» еще более призрачны.

Зато есть факты, заставляющие усомниться в виновности подсудимого. Выживший таможенник Шярнас не опознал Никулина. Более того, Шярнас свидетельствует, что по меньшей мере один из нападавших говорил по-литовски, но никто из рижских омоновцев литовским языком не владеет. На месте расстрела были найдены гильзы, не соответствующие штатным боеприпасам ОМОНа. Причем экспертиза установила, что это гильзы патронов, произведенных аж в 1968—1969 гг. Такой проржавевший и отсыревший хлам не мог храниться даже на складах, максимально допустимый срок годности патронов составлял пять лет… Любые сомнения должны трактоваться в пользу обвиняемого.

И еще один факт, который наверняка вызвал бы благородную истерику у мэтров правозащиты, если бы процесс происходил в России. Никулина осудили за убийство, совершенное в 1991 году, но срок давности по этой статье, согласно тогдашнему законодательству, равнялся десяти годам. И, следовательно, истек уже в 2001 году. Арестовали же бывшего омоновца — в 2007-м, а осудили в 2011-м, то есть спустя двадцать лет. В том числе и поэтому прокуратура добивается в Апелляционном суде переквалификации «убийства» в «преступление против человечности», не имеющее срока давности.

Я сознательно оставляю за рамками статьи тот факт, что в июле 1991 г. государство СССР еще существовало, и с точки зрения советского законодательства таможенные пункты, создаваемые Литвой, были незаконны. Не буду касаться и «постомоновской» биографии Константина Никулина, многие знают, что эталоном законопослушности он не был… Я сейчас о другом — о тех самых, уже набивших оскомину, двойных стандартах. Россия постоянно находится под огнем тяжелой правозащитной артиллерии, а в тихой европейской Литве больше восьми лет тянется политический процесс, в котором правосудием и не пахнет.