Сеул зондирует почву, пытаясь смягчить отношения с Пекином

На фоне государственного визита российского президента Владимира Путина в Китай, его встречи с председателем КНР Си Цзиньпином на второй план отошли другие новости, многие из которых важные, и в иной ситуации оказались бы в центре внимания экспертного сообщества и СМИ. За полтора суток до прибытия в Пекин российского лидера, из китайской столицы убыл глава МИД Южной Кореи Чо Тхэ Ёль; надо сказать, что подобный уровень визитера из Сеула в Пекине представлен впервые за шесть с половиной лет. Так получается, что события взаимосвязанные. Ибо активизация российско-китайского взаимодействия в сфере безопасности, поддержания мира, стабильности и баланса сил на региональном и глобальном уровне является ответом на агрессивные приготовления США. Провозглашенная американским президентом Джо Байденом в 2021 году «политика альянсов» призвана создать перекос в пользу США, выстроив в АТР такую же «глубокоэшелонированную» систему военно-политических обязательств, как НАТО в Европе. Это сильно беспокоит Москву и Пекин, так как регион долгое время оставался вне рамок блокового строительства, а сейчас ситуация резко изменилась и, главное, находится в динамике, что всегда вызывает повышенные опасения. Надо полагать, что значительная часть разговора с глазу на глаз между лидерами России и Китая была посвящена именно этому кругу вопросов. Понимая это, Сеул превентивно отрядил в Пекин главу МИД с целью зондажа обстановки перед намеченным на 26-27 мая первым с 2019 года тройственным саммитом лидеров Китая, Южной Кореи и Японии.

Визит Чо Тхэ Ёля прошел скромно; в общении с южнокорейским министром Пекин ограничился четырехчасовым переговорами главы МИД Ван И, совмещающего эту должность с руководством Комиссии по иностранным делам ЦК КПК. Ни сам Си Цзиньпин, ни заместитель председателя КНР Хань Чжэн встреч с гостем не проводили. О тематике китайско-южнокорейских переговоров, а также о региональном и международном контексте, в который они помещены, рассуждает обозреватель REX Владимир Павленко.

Главный вопрос, которым озабочен Китай – военные приготовления Вашингтона в рамках «политики альянсов», которые являются прямым следствием смены два года назад власти в Сеуле и прихода вместо умеренного лидера Мун Чжэ Ина проамериканского радикала Юн Сок Ёля. Он и не скрывает курса на сближение не только с США, но и с их сателлитами. Прежде всего, с Японией, к которой у корейцев серьезные исторические счеты, но президент Юн не обращает на них внимания, предавая, по мнению даже ряда южнокорейских экспертов, национальные интересы страны. Для Китая главное – выяснить намерения противостоящего ему альянса. В нем много составляющих, от которых пестрит в глазах. Это и новоиспеченный AUKUS, и давнишний уже Quad, и трехсторонние блоки США и Японии с той же Южной Кореей и Филиппинами, с которыми у Китая «искрит» как раз сейчас. Цель Китая, представляется, не улучшить, а сохранить, не ухудшив, отношения с Сеулом, понимая при этом взрывоопасность ситуации на Корейском полуострове и в целом в регионе, взвинченную именно политикой оси США с Южной Кореей и Японией, констатирует политолог.

Южная Корея при Юн Сок Ёле участвует в этих процессах не «спустя рукава», как при прежнем руководстве, а деятельно и инициативно. Сеул, в частности, проявляет повышенный интерес к AUKUS. В нем есть как ядерная составляющая, связанная с передачей запрещенных технологий Австралии, так и «технологическая», в которой заинтересован Юг Кореи. Понятно, что это разделение чисто формальное, тем более, что Сеул уже создал с Вашингтоном совместную консультативную группу ядерного планирования и предоставляет свою территорию под учения США с имитацией ядерных ударов по КНДР. В Пекине хорошо понимается, что у самых границ – с Китаем, а также с Россией, под предлогом противостояния с Пхеньяном создается ядерный военный блок, а Южная Корея является его «зацепкой», плацдармом на материке. И тот потенциал, который в рамках этого блока создается, заточен отнюдь не только и не столько против КНДР, сколько он рассчитан на большую региональную войну. Тем более, что, во-первых, интерес к AUKUS проявляет и Япония, во-вторых, что участие в нем вместе с США еще и Великобритании явочным порядком распространяет на АТР сферу НАТО, и в-третьих, что тот же самый Чо Тхэ Ёль, перед тем, как приехать в Пекин, побывал в австралийском Мельбурне, где обсуждение антикитайского взаимодействия проходило в формате «2+2» - глав МИД и Минобороны, уточняет эксперт.

Частью этой проблемы является особенно обострившаяся для Китая именно сейчас протекционистская политика Вашингтона. США не только сами вводят новые, грабительские импортные тарифы, пытаясь подорвать торговлю с Китаем, но и давят на союзников. Только вчера китайский МИД предостерегал американцев от вбивания ими клина в отношения Пекина с Европой, но то же самое происходит и в АТР. Белый дом добивается от Сеула резко ограничить доступ Китая к новейшим технологиям, прежде всего микрочипов и материалов для их производства, подчеркивает Павленко. И это подрывает всю систему торгово-экономических связей и производственно-технологических цепочек в регионе.

Второй вопрос, который Ван И поставил перед южнокорейским визитером, — тайваньский, который для Китая, как неоднократно указывалось на всех уровнях – безусловная и главная красная линия. Если уточнить, то это тот вопрос, за который Китай готов сражаться, ибо важность Тайваня со всех точек зрения для Пекина непреходящая. Нам в России это легко понять на примере похожей чувствительности для нас украинского вопроса. Причем, Сеул и здесь «сполз» в фарватер Вашингтона, отойдя от позиции прежней администрации, что Тайвань – внутреннее дело Китая. Сейчас уже не так. Почему-то президент Юн Сок Ёль считает этот вопрос «глобальным» - даже не региональным и тем более не внутренним. А за этим очень многое стоит, если говорить о безопасности. Сеул тем самым явочным порядком легитимирует как американское вмешательство на стороне сепаратистов, способное создать casus belli, так, надо полагать, и собственное, в роли сателлитов, на которую также подвизается и Япония. Раньше в Токио вели с тайваньскими кораблями «бои» на водометах, сталкиваясь вокруг островов Дяоюйдао (Сенкаку), а сейчас по указке Вашингтона готовы встать в один с ними строй. Разумеется, в Пекине все это воспринимается как серьезная угроза. И политическая, и собственно военная. Мы уж не говорим о том, что Сеул, принимая в марте третий «Саммит демократий» - этого детища Байдена, рассчитанного на подкоп под ведущую роль ООН, пригласил делегацию Тайваня, солидаризовавшись с ней в критике готовности Пекина не только к политическому, но и к силовому решению. Повторим: сам этот факт говорит, что Сеул уже переступает красную черту, и наивно полагать, что в Китае этого не видят, уверен политолог.

Это те вопросы, которые поставил на встрече Пекин перед Сеулом. Ну а что интересовало южнокорейскую сторону? Местечковый масштаб вопросов Чо Тхэ Ёля с китайскими темами не сравнить. Два вопроса: депортация из Китая в КНДР сбежавших северокорейских граждан; Сеул попросил направлять их в третьи страны, вмешавшись, как мы понимаем, не в свое дело, ибо замахиваться на взаимные договоренности Пекина и Пхеньяна он не вправе. Ну и, разумеется, опять-таки выходящий за пределы сеульской компетенции вопрос о поставках вооружений из КНДР в Россию. Якобы такие данные «на хвосте» притащила южнокорейская Национальная разведывательная служба, уточняет Павленко.

Репетиция тройственной встречи в формате Пекин – Токио – Сеул таким образом для южнокорейской стороны вышла так себе. На Юге Корейского полуострова и так хорошо понимают содержание вопросов которые Си Цзиньпин поставит и перед президентом Юном, и перед Фумио Кисидой, японским премьером. Позиция Китая в отношении соседей по региону настолько же проста, понятна и недвусмысленна, как и в отношении Европы. Пекин настаивает на том, чтобы вопросы экономики, торговли и международной логистики отделялись от «большой политики», которая не должна ограничивать развитие. Сеулу следует уяснить, что возврат к политике «стратегической автономии» от США сулит ему очень немалые преференции со стороны Китая, о чем Ван И прямо сказал в контексте возможностей, которые предоставляет партнерам китайская модернизация. А вот упорство в заблуждениях и марионеточный стиль поведения способствуют только одному: Южную Корею, если дальше так, просто перестанут воспринимать как самостоятельную, суверенную единицу. Кому от этого будет хуже – риторический вопрос, резюмирует обозреватель REX.