Запад может прекратить конфликт на Украине быстрее России. Но не хочет

На фоне раскола республиканцев в Конгрессе по помощи киевскому режиму и внутренних дискуссий у демократического меньшинства, стоит ли вмешиваться в эти расклады за полгода до выборов, в нижней палате выступил директор ЦРУ Уильям Бернс. Призвав конгрессменов поддержать законопроекты о помощи ВСУ, а также пригрозив, что в противном случае Киев продержится максимум до конца текущего года, Бернс сказал интересную фразу:

"Поддержка Украины сейчас — это нечто большее, чем конфликт с Россией. …Речь идёт и о Си Цзиньпине в Китае, его амбициях, а также о наших союзниках и партнерах в Индо-Тихоокеанском регионе… На самом деле - это вопрос о том, понимают ли противники нашу надёжность и решимость, и понимают ли это также наши союзники и партнёры".

С учётом того, что именно США сейчас, как Великобритания в апреле 2022 года, приложили все усилия, чтобы торпедировать любую возможность мирных переговоров, которые предлагались Москвой, проясняются общие черты американской стратегии, не только региональной, но и глобальной. Об этом рассуждает обозреватель REX Владимир Павленко.

«Надежность и решимость», о которых говорит Бернс применительно к России и Китаю, а также к своим сателлитам – это декларация готовности США идти до конца. В чём? В отстаивании «своего» миропорядка, основанного «на правилах» мирового гегемона, которые противоречат международному праву. Формулировка «мир с центром в ООН», которая активно применяется и российской, и китайской дипломатией – это тоже своего рода декларация о намерениях. Ибо на деле полноценным центром мировой системы ООН никогда не была. В годы холодной войны Совет Безопасности представлял собой парализованный противостоянием СССР и Запада круг участников, в котором при голосованиях вето противоборствующими сторонами применялось едва ли не чаще, чем принимались резолюции. Генеральная Ассамблея и тогда, и сейчас – по большому счету бесправное, не влияющее на реальные вопросы, «место для дискуссий», то есть большая говорильня. Нынешнее обострение между Западом и Востоком по сути копирует ситуацию холодной войны, лишая Совбез реальной возможности принятия содержательных решений. Короткий период между двумя холодными войнами, это надо понимать, — был временем «эффективной» работы ООН в том смысле, что альтернативная точка зрения исчезла. Россия, словами министра-предателя Андрея Козырева, отказалась от национальных интересов, а Китай, оставшись в одиночестве, не мог позволить себе изоляции. Иначе говоря, международное право в этот период стало ассоциироваться с теми самыми «правилами» американской гегемонии, на которых сейчас настаивает администрация Джо Байдена, подчёркивает политолог. Козырева сменил вроде бы патриот Евгений Примаков, но прозападные тренды от этого не поколебались. Более того, подпись Примакова от России стоит под концептуальным документом, продвигающим однополярную глобализацию, — докладом Группы высокого уровня ООН по угрозам, вызовам и переменам «Более безопасный мир: наша общая ответственность» (2004 г.), напоминает Павленко.

За счёт доминирования в ООН Запад приобрёл эксклюзивное влияние и во всех её структурах – в остальных главных органах, прежде всего, в Экономическом и социальном совете (ЭКОСОК), а также в учреждениях и фондах. В частности, в структуру ЭКОСОК были включены региональные экономические комиссии (РЭК) пяти «мировых регионов», включая Еврокомиссию. К чему это привело? К тому, что как только СССР не стало, Запад стал выстраивать из ООН пирамиду глобальной власти, заточенную на увековечивание своего господства. Ибо вместе с Союзом в Лету канула и та система неформальных договоренностей о распределении позиций в ООН, которая закладывалась в организацию не дожившим до ее создания Франклином Рузвельтом и И.В. Сталиным. Именно эти договоренности, ущемлявшие британские амбиции, сильно бесили Уинстона Черчилля, напрягая некоторые аспекты англо-американских отношений. Если коротко, Штатам отходила экономика (Бретттон-Вудс), Советскому Союзу – силовая составляющая, Военно-Штабной комитет, в настоящее время бездействующий, замкнутый на Департамент по политическим вопросам, руководство которым было в компетенции нашей страны. Вплоть до 1999 года, когда эта важнейшая позиция была сдана, и пост главы департамента занял британский представитель из НАТО. Под формирование глобальной пирамиды власти в ООН была внедрена идеология «устойчивого развития»; соответствующая система стала выстраиваться сразу с 1992 года, с Конференции ООН по окружающей среде и развитию в Рио-де-Жанейро. Пресловутые «Цели устойчивого развития», унаследованные от «Целей развития тысячелетия», — продукция именно этого тренда. Жизнь стала расходиться с этим проектом плавно, с выступления Владимира Путина в Мюнхене. К настоящему моменту эквивалентом этого расхождения стало отсутствие в 2022 году очередной конференции, которая с тех времен всегда проводилась раз в десять лет, в год, с двойкой на конце. Вместо очередного «Рио» мир в 2022 году получил СВО, и Западу, не сразу, но стало понятно, что прикрывать свои «правила» международным правом больше не получится. Отсюда сегодняшнее расхождение этих понятий. Так вот заявление директора ЦРУ в Конгрессе – это прямой американский вызов России и Китаю в том, что США и Запад будут отстаивать свои интересы любой ценой. А также сигнал сателлитам по НАТО и альянсам в АТР, который призывает их не расслабляться и быть готовыми принимать дальнейшие команды из Вашингтона, уточняет эксперт.

Поддержку Киева, согласно этой логике, США и стоящее за ними «глубинное государство» рассматривает решающим рубежом этого противостояния, на котором кто победит – туда и пойдет мир. Из слов Бернса вытекает, что если и как только ВСУ «загнутся», и линия фронта рухнет, это будет месседж всем «врагам Америки» переходить к активным действиям. Именно отсюда навязчивое внушение себе и окружающим, что если Россия победит НАТО на Украине, то она вторгнется в Европу, хотя никаких предпосылок к этому нет. Отсюда же истерическая реакция на укрепление Китаем своих позиций в Южно-Китайском море (ЮКМ) и цепляние за Тайвань. Концепция «передовых рубежей», отнюдь не сданная Вашингтоном в архив, предполагает защиту интересов США за тысячи километров от американского побережья. Неважно, что на самом деле все это не так, и Восток готов признать равные права Запада в новом многополярном раскладе как самостоятельного центра, контролирующего не весь мир, как ранее, но свою сферу влияния. Запад этого не видит потому, что не хочет видеть. Заявлением Бернса в Конгрессе определенные силы на Западе посылают сообщение, что новый мир либо будет строиться по их лекалам, на основе сохранения их господства, либо его не будет вовсе, отмечает Павленко.

Это порождает вопрос, где и когда западный альянс, условно именуемый «НАТО+», попытается применить силу. Вопрос «если попытается», судя по всему, не стоит; все идет к тому, что «если» из системы этих дилемм давно вычеркнуто. Вариантов два. Один – Украина, где Вашингтон, правда, не своими руками, а французскими, но уже прочертил свои «красные линии» на подступах к Киеву и Одессе. Другой – АТР, где ситуация еще сложнее. Главный потенциальный ТВД здесь – разумеется, Тайваньский пролив, но США понимают, что в отличие от Европы, где они могут мобилизовать натовских вассалов, в Азии их возможности ограничены – сателлитов мало, и они слабые. Здесь Вашингтон, похоже, планирует действовать своими руками, и осознавая, что шансов на успех вокруг Тайваня против НОАК у него маловато, диверсифицирует очаги конфликтов, дополняя их список архипелагами ЮКМ и Корейским полуостровом. Цель – раздергать силы противника и создав параллельные угрозы, отвлечь их с главного направления, полагает эксперт.

Что можно такой стратегии противопоставить, понимая нашу ответственность за выживание человечества в условиях, когда Запад «закусил удила»? Западное же концептуальное изобретение – фабианскую доктрину медленной постепенности перемен, которые в сумме достаточно радикальны, но протекают настолько плавно, что исключают любые скачкообразные предлоги для западного вмешательства. Доминирующие тенденции взамен конкретных фактов. Думается, что именно здесь, похоже, лежит ответ на те претензии, которые еще до выборов предъявлялись «рассерженными патриотами»: отчего бы не махнуть сразу до Львова и Одессы, а не топтаться, затягивая с реализацией завоеванного преимущества? Вот потому и не «махнуть», что в этом случае прямого военного разгрома ВСУ Запад может дернуться и вмешаться, собственно Бернс именно об этом сказал. На эту нашу стратегию у них есть проработанный ответ, включающий, помимо всего прочего, еще и партизанщину на занятых территориях, которые придется контролировать. Вместо этого мы предлагаем дилемму лягушки и скорости нагревания воды. Поэтому настоящие опасения у директора ЦРУ скорее всего вызывает не этот, а другой вариант: если новые, следующие территории к России начнут отходить не в результате стратегических операций, а по мере дезорганизации и развала тыла на Украине, за которым неминуемо последует развал фронта. Бернс, как и «глубинная» креатура в Конгрессе, занервничали именно потому, что где-то возле уничтожаемой сегодня украинской инфраструктуры лежит тот самый рубеж невозврата, переход которого лишает Запад как дальнейших перспектив, так и возможности вмешаться. Одно дело, когда бьют твоего сателлита, и он отступает; тут просматривается вариант с введением ему в помощь дополнительных войск для укрепления его позиций. И совсем другое, когда фронт почти неподвижен, но все вокруг рушится, и на глазах снижаются, рассыпаясь, возможности твоего сателлита к сопротивлению. Куда и что вводить в этом случае? ТЭС и ТЭЦ занимать или трансформаторные подстанции, подставляясь под удары, подобно очередным французам с поляками? – задается политолог риторическим вопросом.

Бернс говорит конгрессменам, что если они не раскошелятся на Украину, то происходящее продолжится, завершившись крахом ВСУ, с которым США будут бессильны что-либо поделать. И тогда, в полном соответствии с американскими представлениями о Востоке, заимствованными из собственных поведенческих моделей, вступит в действие логика не многополярности, а унижения и ущемления Запада. Косвенный ответ на это Москвы дал глава МИД Сергей Лавров: не будет больше перемирий в процессе переговоров, даже если они и начнутся. Формально это ответ Эммануэлю Макрону на выгораживающее Киев по заданию Вашингтона предложение об «олимпийском перемирии». Фактически же предупреждение транслировано англосаксонским концептуальным штабам, которые сигнал приняли, понимают, чем это чревато и свои опасения на этот счет предают гласности. И в Конгрессе, и не только там; сегодняшнее заявление «большой семерки», что Россия-де «может завершить конфликт уже сегодня» - из этой же серии. Не можем – без согласия на капитуляцию, разумеется. Но мы могли бы его и не обострять, отзовись Запад в декабре 2021 года на наши озабоченности по части системы коллективной безопасности в Европе. Перефразируя этот адресованный нам посыл, можно ответить, что Запад в состоянии этот конфликт прекратить еще быстрее, отказавшись от идеи интеграции Украины в ЕС и НАТО и от вмешательства на постсоветском пространстве, составляющем исторически естественную российскую среду обитания и сферу влияния, резюмирует обозреватель REX.