В Южной Корее заговорили о создании «новой» нации

Как только лидер КНДР Ким Чен Ын объявил на предновогоднем пленуме ЦК правящей Трудовой партии Кореи (ТПК), что объединение двух Корей стало невозможным, так как Юг превратился во враждебное по отношению к КНДР государство, в Сеуле сразу же стали искать пути конъюнктурной интерпретации этого тезиса. Образчиком именно такого эпистолярного жанра следует считать мнение ректора Института северокорейских исследований Ян Му Чжина, что для того, чтобы размежеваться, Северу придется «изобрести собственную нацию». Так ли это на самом деле, об этом рассуждает обозреватель REX Владимир Павленко.

Откровенный пропагандист, считающий себя, однако, «ученым», предсказал, что в КНДР произойдет изменение программных партийных документов, а также смена Конституции, в которой якобы по образцу и подобию бывшей ГДР будет записано положение о «двух государствах – двух народах». Данное утверждение имеет мало общего с действительностью, уверен эксперт. Здесь целый букет внутренних противоречий, когда человек берется рассуждать о том, чего и близко не понимает. Во-первых, КНДР и лично Ким Чен Ын долгое время выступали за объединение; между двумя сторонами, разделенными 38-й параллелью, помимо конфронтации, шел диалог, который особенно активизировался во времена правления президента Мун Чжэ Ина, у которого с Кимом сложились хорошие отношения, и имелось взаимопонимание. В силу этого обстоятельства Мун противостоял наиболее деструктивным проявлениям американской политики на северокорейском направлении, пытаясь смягчить противоречия. Когда в 2017-2019 годах проходил переговорный процесс Ким Чен Ына с президентом США Дональдом Трампом, Мун принял участие в целом ряде встреч, сопровождал Трампа на переговоры на линии разграничения и подписал Пханмунчжомскую декларацию (2018 г.), напоминает эксперт.

Отказ Кима от дальнейших интеграционных усилий – результат перемен в политике не Севера, а Юга, ученому это хорошо известно. Когда Муна сменил нынешний президент Юн Сок Ёль, начался процесс интенсивного сближения Южной Кореи с США, а также с Японией, вплоть до созданного в августе прошлого года тройственного альянса, который получил прозвище «восточной НАТО». Истеблишмент в Сеуле, кстати, этому как мог, сопротивлялся, но Юн продавил свой марионеточный курс силой административного ресурса, подчеркивает Павленко. То есть это не Ким отвернул от корейской национальной идентичности – он ее как раз сохранил; это Юн занялся перестройкой национальной системы ценностей на западный лад, эпизод со снятием претензий к Японии за оскорбление корейских женщин в годы оккупации – это пример подобного перерождения и позора, уверен политолог. Поэтому если кто и будет идентичность менять, уже этим занялся, то это Юг. Посмотрим, к чему приведут апрельские парламентские выборы. И тогда будем делать на этот счет более определенные выводы, предлагает эксперт.

Что касается КНДР, то судя по недавним дополнительным заявлениям Кима, речь идет о паузе, которая продлится пока Юг не сменит проамериканский «уклон» национальным. Если же дойдет до войны, то Ким не случайно говорит о разгроме Юга, за которым, надо полагать, как раз и последует объединение страны, но уже на иных началах – по образцу не ФРГ/ГДР, а вьетнамской дилеммы Ханой/Сайгон. Назовут ли в этом случае Сеул, скажем, Кимирсеном, как Сайгон – Хошимином – уже второй вопрос. Столицей единого государства все равно станет Пхеньян, уточняет эксперт.

Откуда у ректора Яна такой апломб по части представления южного двурушничества «истинным» национальным трендом? Видимо, он присмотрелся к опыту проамериканских сепаратистов из тайваньской Демократической прогрессивной партии (ДПП). Там когда рухнули планы американских хозяев устранить на материке от власти КПК, для чего и была создана ДПП в преддверие событий на Тяньаньмэнь, — не хотели возвращать власть Гоминьдану, «демократам-марионеткам» ничего больше не осталось, кроме как взять курс на ментальное отделение от Китая путем искусственного конструирования некоей «тайваньской нации». До сих пор ничего у них не получилось, более 80% опрошенных, по некоторым данным, по-прежнему считают себя китайцами. Так что придумывание «новой нации» - это кредо и почерк как раз проамериканской креатуры, и то когда она с треском проваливается, хватаясь за соломинку, считает Павленко. В глобалистской ментальности патриотизм ассоциируется не с национальной традицией, а с приверженностью некоей сумме космополитических догм, которая именуется «гражданским патриотизмом», с помощью которого выстраивается «демократический глобализм будущего». Это – формулировка из Хартии об основных правах ЕС (2000 г.).

Наконец, процесс корейской интеграции после выхода Юга из-под диктата США, ни в коей мере не будет напоминать немецкий прецедент. Германия до своего раздела на ГДР и ФРГ всего 70 лет, как была объединена Отто фон Бисмарком; там очень сильна была инерция феодальной раздробленности на десятки государств, которыми манипулировали кукловоды. Там был и национальный вопрос – прусское начало на востоке против западного субэтнического коктейля, и конфессиональный вопрос: протестантский север против католической Баварии. Не забудем: когда создавали ФРГ, через папского нунция в Мюнхене подтянулся Ватикан, и была создана рейнско-баварская связка ХДС/ХСС. Кельн плюс Мюнхен, это был стержень, на который нанизывалось все остальное, включая двухпартийную систему, создание которой курировали заданные оккупанты. Такого «бульона» из противоречий в Корее и близко нет. Как нет и оккупантов на Севере. Вот по всем этим причинам никакого конструирования на Севере «альтернативной нации», как мечтается кое-кому в Сеуле с подачи Вашингтона, не будет. Оставьте эти надежды и делитесь ними друг с другом в узком кругу, господа империалисты, резюмирует обозреватель REX.