В Китае назначен новый министр обороны

В ходе проходящей в Пекине сессии Постоянного комитета (ПК) ВСНП назначен новый министр обороны, который занял пост, остающийся вакантным с октября, с отставки прежнего главы военного ведомства. Министром стал Дун Цзюнь, который буквально на днях, 26 декабря, уступил свою прежнюю должность главкома ВМС НОАК Ху Чжунмину, которому в этот день было присвоено воинское звание [полного] адмирала – высшее в китайской военно-морской иерархии. Уже тогда наблюдатели обратили внимание, что назначение Ху Чжунмина никак не походит на опалу Дун Цзюня, который присутствовал на церемонии с участием Си Цзиньпина и других руководителей Центрального военного совета (ЦВС) КНР – генералов Чжан Юся и Хэ Вэйдуна, находясь в первом ряду участников. Однако никаких прогнозов на возможное повышение Дун Цзюня ни тогда, ни ранее не прозвучало ни от одного из специалистов по Китаю. О том, что может означать это назначение, рассуждает обозреватель REX Владимир Павленко.

Действительно, из среды тех политологов-китаистов, кто отваживался на прогнозы после отставки генерала Ли Шанфу, хотя их было немного, назывались в основном две фамилии – упомянутого генерала Чжан Юся, а также, недавно, генерала Лю Чжэньли – начальника Генштаба, точнее, выражаясь строго, начальника Объединенного штаба ЦВС. Причем, последняя фигура обсуждалась в связи с его опять-таки недавним разговором по видеоконференции с новым американским начальником Объединенного комитета начальников штабов (ОКНШ) генералом Чарльзом Брауном. Что важно в этом назначении? На наш взгляд, определяющим является принадлежность нового китайского министра обороны к ВМС, что выступает маркером приоритетов верховного главнокомандования КНР во главе с Си Цзиньпином. Здесь самое время вспомнить июльско-августовскую историю со сменой всего командования Ракетных войск [стратегического назначения] НОАК, которые в итоге всех кадровых перестановок возглавил опять-таки военно-морской офицер Ван Хоубинь – адмирал, замглавкома ВМС в бытность главкомом как раз Дун Цзюня, теперь – министра. Политкомиссаром РВ одновременно был назначен генерал-полковник Сюй Сишэн из Южной зоны боевого командования (аналог военного округа), отвечающей в том числе за акваторию Южно-Китайского моря (ЮКМ). Стратегическую значение Юга связано с тем, что, во-первых, военное строительство КНР в ЮКМ – «яблоко раздора» и повод для претензий, отметим, что необоснованных, со стороны США. Во-вторых, на севере ЮКМ упирается в Тайвань, который является еще одним, самостоятельным очагом напряженности в китайско-американских отношениях, перечисляет новые назначения эксперт.

Важно и кто покинул командные должности в РВ. Никто из них, включая бывшего командующего Лю Юйчао и трех его заместителей – Чжан Чжэньчжуня, Лю Гуанбиня и скончавшегося в июне У Гохуа, новых должностей не получил. Более того, имеются многочисленные утечки, свидетельствующие, что по этим фигурам проводится расследование. Как и по бывшему министру Ли Шанфу. Но расследование расследованию рознь: если экс-министр, по слухам опять-таки, обвиняется в махинациях с закупками вооружений, когда возглавлял профильное управление, то по бывшим командирам-ракетчикам ничего не детализируется. Но наблюдатели обращают внимание, что смена командования РВ последовала вскоре за официальной отставкой экс-главы МИД Цинь Гана. И этот факт побуждает аналитиков объединять все эти мидовские и ракетные отставки единой логикой, которая упирается в возможную утечку данных о состоянии китайского ракетно-ядерного потенциала в США. При этом заметим, что эти данные – святая святых. Сведения о них не разглашаются и существуют только в качестве утечек и предположений. Дело в том, что в отличие от России и США, Китай не связан ни с кем договорными обязательствами в рамках режимов СНВ и ОСВ, и не обязан раскрывать численность и схему дислокации своих СЯС – стратегических ядерных сил, отмечает политолог.

Иначе говоря, сначала представители флотского командования НОАК получили командные высшие должности в Ракетных войсках, а теперь – и должность министра. О чем это говорит? На наш взгляд, прежде всего о том, что высший офицерский состав ВМС пользуется особым доверием, которое заслужил весьма эффективным развертыванием флота, сопоставимого по численности с американским. ВМС, включая ядерную компоненту, — наиболее динамично развивающийся вид Вооруженных сил КНР, что без сомнения обусловлено особенностями военно-политической обстановки и угроз, как они видятся из Пекина. Кстати, новый главком ВМС НОАК – профессиональный подводник, что тоже о многом говорит. Главным источником таких угроз рассматривается океан – на всем протяжении побережья – от Корейского полуострова до острова Хайнань, учитывая агрессивную политику США и боевые возможности базирующегося в регионе на подступах к Китаю 7-го флота американских ВМС, подчеркивает Павленко. И уточняет, что это вполне логичный подход, который напрочь выбивает почву из-под разнообразных конспирологических версий по поводу того, куда и против кого направлены Вооруженные силы Китая. Просто не хочется повторять спекулятивные измышления, которые у нас звучали в основном в либеральных СМИ. И авторам этих версий сейчас, если по-честному, следует признать банкротство прежних взглядов. Доказано всем ходом китайского военного строительства, а теперь и кадровой политикой в НОАК, обращает внимание эксперт.

При этом следует четко понимать, что Министерство обороны в КНР – политический орган, который, в отличие от России, непосредственно не управляет Вооруженными силами; этим по итогам реформ еще 2011 года занимается ЦВС с Объединенным штабом. Во главе ОШ остается упомянутый генерал Лю Чжэньли, боевой офицер, участник вьетнамской кампании 1979 года, и именно он отвечает за стратегическое планирование и координацию в масштабах всей НОАК. Подготовка идет по всей армии и флоту, но приоритетом считается морское направление, что легко объяснимо. Здесь и упомянутая потенциально конфликтная ситуация в ЮКМ, здесь Тайвань, территориальные споры с Японией в Восточно-Китайском море (ВКМ). Здесь, наконец, Корейский полуостров, обстановка вокруг которого в последнее время серьезно накаляется, а любой конфликт, просто даже по географическому признаку, обязательно зацепит интересы и Китая, и России, которые совпадают. То есть помимо общей канвы китайско-американского противостояния, запланированного Вашингтоном в XXI веке, существуют и локальные конфликты, каждый из которых может стать самостоятельной точкой военной конфронтации, а может оказаться и запалом к большому конфликту. В целом складывается впечатление, что речь идет не столько о «чистках», о которых любят рассуждать журналисты, сколько о выстраивании Си Цзиньпином новой системы управления безопасностью, соответствующей вызовам современности. И назначение нового министра в этом процессе – возможно, завершающая точка, достраивающая эту систему, резюмирует обозреватель REX.