20 лет спустя: Лев Вершинин

Двадцать лет в истории человечества — срок совсем небольшой. В жизни всякого отдельного человека — немалый срок. Тем не менее, когда вспоминаешь о событиях осени 1993 года, завершившихся расстрелом законно избранного российского парламента, кажется, что это было вчера. Возможно, таково свойство нашей памяти: прошло два десятилетия, промелькнули, а тебе, непосредственному участнику описываемых событий, по-прежнему приходят на ум герои и антигерои тех дней, настроения, ожидания, эмоции, несбывшиеся надежды, отчаяние, слёзы, жёсткий, чуть ли не посекундный, хронометраж дней и ночей с 20 сентября по 4 октября 1993 года.

ИА REX: Как вы относитесь к этим событиям 20 лет спустя?

Лев Вершинин, политолог и историк, кандидат исторических наук:

Практически все, впервые увидев, — на пляже ли, в бане или дома, — мою правую ногу ниже колена, тактично делают вид, что не заметили и ничего не спрашивают, но так красноречиво, что молчать нельзя и приходится придумывать всякую геройско-красивую хрень, то про укус тигра в далеких джунглях, то насчет мiра, который ловил меня, да не поймал и так далее.

А на самом деле ничего красивого не было. И героического тоже. Всего-то навсего ровно 20 лет и несколько часов назад дряхлый автобус Вовки «Казачка» Дрямова с экипажем из пятерых одесситов и трёх приднестровцев въехал в Москву с целью хоть как-то помочь Сергею Бабурину, единственному из российских политиков, за четыре месяца до того не прогнавшего унылых ходоков из Новороссии, а наоборот, обласкавшему и посулившему, что Россия обязательно займётся вопросом сразу после того, как предателей выкинут на свалку.

Никому мы тогда, конечно, ничем не помогли, никого не нашли и даже ни в чём не поучаствовали. К тому моменту, когда наш драндулет вкатился на улицы Белокаменной, кончился даже шапочный разбор, и нам ещё повезло, что на нас почти никто не обратил внимания. Хотя и не так чтобы уж совсем повезло: на каких-то придурков в форме и с пукалками мы всё же напоролись и с трудом унесли ноги, что само по себе было чудом, потому что города Вовка не знал вовсе.

Кончилось всё, правда, нормально, и ровно 20 лет назад, час в час, уже из квартиры то ли брата, то ли свата, то ли сослуживца кого-то из бендерцев, меня доставили на Енисейскую, к маме, которая страшно испугалась, но, как всегда, взяла себя и всё дальнейшее в руки, а дальше, хотя первые дни я помню смутно, всё пошло хорошо, Хотя, конечно, не будь одна из сводных сестёр врачом, могло бы кончиться гораздо хуже.

Все это было очень давно, вспоминать, в сущности, нечего, гордиться, тем более, нечем, но вот в прошлом году мне довелось вновь пересечься с Сергеем Бабуриным, и выяснилось, что Сергей Николаевич хоть и смутно, а помнит тех давних глупых ходоков, ждавших от Москвы странного. Правда, вспомнил не всех, только Казачка и Тигра, но всё равно мне было приятно.