Погоня за западными технологиями войны окончательно истощит Россию: эксперты

Раньше были шпионы и разведчики, а теперь «слушатели американских компьютерных курсов». «Как стало известно из правительственных источников США, администрация Обамы проводит тренинги, связанные с технологиями работы в медиа-пространстве, и поддерживает сирийских диссидентов через мелкие некоммерческие организации, такие как Институт по освещению войны и мира (Institute for War & Peace Reporting) и Фридом Хаус (Freedom House)», — сообщает Time.

ИА REX: Не пора ли российским специалистам серьёзно изучать опыт кибервойн?

Григорий Трофимчук, политолог, первый вице-президент Центра моделирования стратегического развития:

Кибервойна, в своей основе — та же самая информационная, к которой, для достижения цели, могут быть приложены любые технологии. О чём можно говорить, если российские эксперты-патриоты работают исключительно в лоб, в прямолинейном духе программ «Однако» или «Постскриптум»? Складывается ощущение, что представители этого ряда (как и многие российские пенсионеры) не отдают себе отчёт в том, что проживают они давно не в СССР, а в новой России, которая повязана с Западом практически на 100 процентов, и которая уже не может реагировать на западные происки в типичном сталинском духе. Ломовые пропагандистские приёмы пропавшей 20 лет назад страны применять просто глупо — в том числе потому, что той стране они не помогли.

Кибервойны — это тщательный поиск исполнителей, постановка конкретных задач. Всё это — деньги, которые сегодня идут на содержание олигархов, со стола которых не перепадёт ни на один килобайт кибервойны, ни одному нищему российскому «кибервоину».

Другой базовый вопрос — а кто конкретно будет изучать опыт современной кибервойны? Советские юристы и экономисты, получившие образование ещё при социализме, для работы в рыночных условиях абсолютно непригодны (пример — Гайдар и его друзья); точно также не годятся для анализа современных кибервойн специалисты с различных советских журфаков и т.п. Принципам кибервойны в институтах нельзя обучить в принципе, не помогут здесь и мастер-классы, типа «бизнес-школы Сколково». Поиск и отбор единичных самородков-аналитиков — вот с чего начинается реальный ответ России на кибервойну, которая подступила со всех сторон. И уже потом к этому материалу, к набору стратегических идей прикладывается техническая оснастка, которая сама по себе, в отрыве от людей, ничего не значит.

Сирийский пример западных кибервойн — детский сад, работа не самого высокого пошиба. Этот шаблон уже не раз был применён в других странах: Украине, Киргизии и т.д. И только потому, что ни у России, ни у Китая не существует ответа даже на этот устаревший формат, он до сих пор успешно применяется, в том числе в Сирии.

Не сделано никаких выводов ни из пятидневной войны в Южной Осетии, ни из ливийских событий, которые не внесли в теорию интеллектуальных войн ничего нового. Для иллюстрации: Россия даже не придумала ни одного собственного телевизионного шоу; все эти кулинарные, любовные, дачные и другие телепроекты — точная «китайская» копия давно отработанных западных форм. Поэтому о более высоких сферах говорить не приходится: опыт кибервойн изучать некогда, некому, незачем. Да и, судя по всему, уже просто поздно.

В этой ситуации лучшей системой безопасности для России может стать нестандартная и неожиданная методика: уход в зону молчания, полный отказ от использования, как гражданами, так и организациями, всех телефонов, компьютеров и других электронных систем. Погоня за западными технологиями войны, при сохранении системы олигархов, России ничего не даст, истощив её окончательно.

Леонид Савин, политолог, главный редактор информационно-аналитического издания «Геополитика»:

Всё это давно известные технологии, которые мониторятся сторожевыми псами демократии в самих США, однако, к сожалению, в других странах власти довольно попустительски относятся к новым возможностям, которые открываются в связи с этим, особенно по отношению к антиправительственным действиям — как пассивным в духе «кликтивистов», так и активных, до прямых хакерских атак и радиоэлектронному подавлению. Кибердиссиденты, Movements.org и прочие структуры, созданные либо при поддержке Вашингтона, либо политических лоббистских групп в США давно ведут подрывную деятельность против суверенных государств, а ротация американских чиновников из властных коридоров в частные компании, связанные с информационными технологиями, наглядно свидетельствует о взаимных интересов этих субъектов деятельности. Китай давно взял на заметку деструктивную роль Гугла, в Иране тоже тщательно следят за виртуальным пространством, у нас же пока эта тема недостаточно раскрыта. Считаю необходимым как минимум создание мониторингового центра, который мог бы быть и на общественных началах, а также создание специальных отделов в компетентных органов, которые бы занимались не только вопросами кибермошенничества и электронных краж, но и противодействием агрессивной киберполитике других государств.

Юрий Юрьев, политконструктор:

Всё, о чём идёт речь в этой статье — это не «кибервойны», это «информвойны». Кибервойны — это штурмовые и диверсионные операции, когда штурмом обрушиваются инфраструктуры киберресурсов или действиями диверсантов берутся под контроль с целью уничтожения или использования. В «кибервойнах» речь идёт о захвате или уничтожении киберцелей. В «информвойнах» — о захвате общественного мнения или уничтожении репутаций.

Русские давно изучали и даже создавали опыт информвойн и даже кибервойн. Но, увы, без государственной поддержки. Со времён постсоветской «хакзоны» был некоторый опыт. Впоследствии он развился, иногда — в целях наживы, например, в знаменитой по всей планете хак-дивизии «кардерпланет», которую кто-то считал «мафией подростков», а кто-то «учебкой целевых взломов».

Настоящая кибервойна выглядит так: У берега всплывает неизвестная безэкипажная телеуправляемая подлодка и готовится выпустить ракеты с неведомыми бактериями, получив соответствующий сигнал. Но вместо этого сигнала она получает сигнал на досрочную самоликвидацию. Недавно в США за официальный призовой фонд в 1000 долларов было перехвачено телеуправление ракетным БПЛА «Предатор». Полагаю, что за большую сумму неофициально перехватят управление не только БПЛА, но и их соединениями.

А информвойна может выглядеть как в Югославии, Ливии и Сирии. Когда сценаристы создают трупы и приписывают их появление оппонентам и спешат использовать преимущества охвата тиражами и эфирами их точки зрения. А эти преимущества создаются правительствами иных стран.

Сандра Новикова, журналист и блогер:

Начинать изучать опыт кибервойн надо было ещё вчера. Однако не следует забывать, что пока подавляющее большинство СМИ находится в руках врага, вести успешную кибервойну невозможно. Ведь главное сейчас — отнюдь не отснять важный и правдивый материал. Главное — это подать отснятый материал. А подаётся материал, как вы сами понимаете, через СМИ. А если СМИ контролируются врагами, то они, естественно, пропустят только то, что нужно им, а не нам.

То есть, предположим, мы, изучив опыт врага, подготовим бойца информационного фронта вроде того, о котором речь идёт в статье. Допустим, этот боец «с лейкой и блокнотом, а то и с пулемётом» подготовит репортаж о зверствах сирийских боевиков. Пропустят ли такой репортаж вражеские СМИ? В лучшем случае, просто не пропустят, сделают вид, что никакого репортажа не было, в худшем — подадут репортаж как свидетельство преступлений «кровавого режима Асада» — ну, а что, прецеденты бывали, снимали же штурм Триполи на киностудии в Катаре.

Так что, в первую очередь нужно думать о том, как переломить ситуацию на информационном фронте, где враг пока обладает подавляющим преимуществом.

Роман Лискин, журналист:

Мы знаем, что Россия давно уже работает над этими проблемами. Недаром олигарх Алишер Усманов прикупил часть акций социальной сети Facebook. Я уверен, что он не конечный бенефициант. Знаю, что кое-кто пытается купить Twitter, но так как эта сеть не капитализировалась нигде, то цена виртуальна и пока стороны не сошлись в цене.