США объявили Сеул одним из «столпов» глобального ядерного альянса

В Вашингтоне с разрекламированным визитом побывал президент Южной Кореи Юн Сок Ёль; прошла его встреча с президентом США Джо Байденом. Двусторонние переговоры, завершившиеся подписанием Вашингтонской декларации, которая сразу же получила прозвище «ядерной», вскрыли американские планы дальнейшей эскалации противостояния в АТР, в рамках которого Корейскому полуострову отводится роль, не менее важная, чем Тайваню, усиленно накачиваемому вооружениями из США. В мировых СМИ сейчас широко обсуждается повторение Байденом своей прошлогодней угрозы в адрес властей КНДР, связанных с «ликвидацией режима» Ким Чен Ына в случае ядерного удара по США или их союзникам. Но не менее важен глобальный подтекст вашингтонской встречи. Он не только отражен в декларации, в которой содержатся наметки к роли Южной Кореи как важнейшего военного форпоста США, в том числе в организации блокового строительства. Но и переносит широко применяемый Вашингтоном принцип «двойных стандартов» в сферу ядерного «нераспространения», обязательства в которой теперь трактуются в сугубо одностороннем порядке, так, как это выгодно США. И не случайно российский МИД, констатировав по итогам вашингтонских переговоров рост военной опасности на Корейском полуострове, обратил внимание, что широкомасштабный конфликт в этом регионе неизбежно затронет южную часть российского Дальнего Востока. Россия вместе с Китаем готова к любому развитию событий, и недавние внеплановые и, по оценкам специалистов, весьма успешные учения Тихоокеанского флота ВС РФ, это доказывают. Усилиями коллективного Запада мир стремительно глобализируется уже не в экономической сфере, а в области военного противостояния, и переговоры президентов Байдена и Юна сделали большой шаг в продвижении этой весьма опасной тенденции.

Прежде чем перейти к самой Вашингтонской декларации (https://www.koreaherald.com/view.php?ud=20230427000023), интересной тем, что она практически всецело посвящена ядерному взаимодействию сторон и полностью, за исключением дежурной фразы насчет «демократии, экономики и технологий», оставляет в стороне мирные вопросы, обратим внимание на подоплеку. Резкий рост активности военных учений на и вокруг Корейского полуострова в последний год – продукт усилий Вашингтона, а отнюдь не Пхеньяна, вынужденного своими ракетными пусками реагировать на все более высокий уровень угроз с Юга. В свою очередь, американская активизация в Южной Корее тесно связана с произошедшей в марте-мае прошлого года сменой хозяина «голубого дома» (резиденции президента Юга). Когда Юн Сок Ёль менял настроенного в целом на диалог с Севером Мун Чжэ Ина, было много разговоров о «преемственности» курса. А также о «подпольном антиамериканизме» нового лидера. Однако все эти предположения оказались операцией информационного прикрытия; на деле Юн с самых первых дней правления начал сворачивать наследие Муна, принявшись проводить курс на встраивание в фарватер даже не Вашингтона, а Пентагона. Вместо двух стратегических американо-южнокорейских учений в год, в прошлом году их было проведено уже около десятка. И - квинтэссенция в конце октября в виде имитации ядерного удара по КНДР с помощью муляжа авиабомбы B-61, сброшенного с американского F-35. Поскольку подобная стратегия полностью соответствует и встраивается в «политику альянсов», которую проводит Байден, трудно предположить, что смена власти в Сеуле проходила в естественном, а не управляемом режиме.

Теперь – к декларации. Во-первых, официально ее приурочили к 70-й годовщине союза США и Южной Кореи, хотя известно, что эта дата, связанная с подписанием двустороннего договора после заморозки Корейского конфликта исполняется не в апреле, а в октябре. Возникает вопрос: зачем такая спешка? Ответ на него, на наш взгляд, следует искать в динамизме нынешнего кризиса, и если это так, то речь идет о каких-то «срочных» американских планах на предстоящее лето, которые не терпят отлагательств даже на полгода. Связана их срочность со стратегией Пентагона или имеет электоральную подоплеку, обусловленную президентской кампанией Байдена, об участии в которой он объявил перед визитом Юна, — отдельный вопрос.

Во-вторых, продекларированную документом приверженность «миру и стабильности в Индо-Тихоокеанском регионе» стороны, как это ни парадоксально, связывают с «расширением обязательств» США в области ядерного сдерживания и признанием Сеулом «необходимости и (!) выгоды своей постоянной зависимости от ядерных сил сдерживания США». И далее: «США обязуются (!) приложить все усилия для содействия консультациям (с Сеулом) по любому возможному ядерному применению на Корейском полуострове в соответствии с ядерной политикой США». Получается, что а) без «пристежки» Юга Кореи к американской ядерной стратегии далеко за пределами восточно-азиатского региона «мир и стабильность» Вашингтон обеспечить не в состоянии? И, главное, б) США принимают решения по применению ядерного оружия на полуострове без Сеула, по своей доктрине; максимум, консультируются с «аборигенами», если это возможно (а если нет, следовательно, «аборигенов» ставят перед фактом). Можно ли придумать более колониальные условия, чем те, под которыми подписался президент Юн? Или Сеул настолько лишен суверенитета, что даже и выбора не было?

Как на самом деле? При прежнем президенте Юг Кореи, сохраняя союз с США, тем не менее, тщательно избегал участия в многосторонних американских блоках. По двум причинам: в уме держались перспективы корейского объединения (на Юге даже функционирует специальное министерство объединения). И японский фактор, связанный со стойким отторжением японских агрессоров и колонизаторов корейским общественным мнением, общим для Юга и Севера. Оказаться в одном альянсе с Токио Сеулу явно не улыбалось; но это при прежнем лидере, а сейчас эти моральные принципы попросту ломаются об колено. И Вашингтону мало теперь по сути армейского корпуса, дислоцированного на Юге; хочется вооружить его ядерными средствами нападения, нацеленными – это секрет Полишинеля – не только против Пхеньяна, но и против Пекина и Москвы, российской группировки на Дальнем Востоке. Чтобы уговорить Сеул окончательно плюнуть на остатки собственного суверенитета, в ход пущен даже «пряник» с обещаниями фактической передачи Югу ядерных технологий, а в самом Сеуле не скрывают, что «своя бомба» для них вопрос, времени, но для контроля над ней будет создано совместное командование. В переводе с дипломатического языка на военный это означает, что палец на пусковой кнопке все равно останется американским.

В-третьих, наиболее конъюнктурным и откровенно смешным выглядит пассаж о «подтверждении давней приверженности (Сеула) обязательствам по ДНЯО как краеугольному камню глобального режима нераспространения, а также Соглашению (с США) о сотрудничестве в отношении мирного использования ядерной энергии». Запуск на Юг полуострова ядерного оружия США, как и создание с американского разрешения своего – это, в извращенной логике эскалации военного противостояния, — разумеется, укрепление ДНЯО, а не его обрушение, как это выглядит на самом деле. И далее декларация конкретизирует «миротворческий вклад» сторон. В частности – это «достойно кистей Айвазовского», Сеул подтверждает, что «применит весь спектр своих возможностей для объединенной обороны Союза (с США)», уточняя, что речь идет о «планировании деятельности нового Стратегического командования (Юга) и Командования объединенных сил США и Республики Корея (то есть Юга)». Поясняется, что такое взаимодействие «будет включать новые командно-штабные учения, проводимые совместно со Стратегическим командованием США». Ну и чей палец на кнопке, если сам «спектр» сеульских возможностей появляется с вашингтонского благословения? Тем более, что в декларации и Байден заявляет о «приверженности США подкрепить» его «всем спектром возможностей США, включая ядерные».

В-четвертых, Вашингтонская декларация вводит в оборот понятие «расширенного сдерживания», которое – вы будете смеяться этой казуистике, читатель, включает «управление угрозой нераспространению, исходящей от КНДР». Поблуждав вокруг да около, авторы декларации к концу документа все-таки признают, что США разрабатывают новую Стратегию расширенного сдерживания, надо полагать, именно под корейскую ситуацию. «Управлять угрозой» в условиях отсутствия рычагов влияния на Пхеньян Байден и Юн собираются с помощью а) «совместного планирования и поддержки (Сеулом) ядерных операций США в непредвиденных обстоятельствах», б) «совместных учений по …ядерному сдерживанию на Корейском полуострове», в) «межведомственной настольной симуляции» (выражаясь военным языком, на «ящике с песком», воспроизводящем рельеф местности). Последнее вполне может указывать на готовность подкрепить ядерный удар по Северу сухопутным и морским вторжением, детали которого на ограниченных участках, помимо карт, таким вот способом и отрабатываются. То есть «расширенное сдерживание» - формула прикрытия для удара по КНДР. Просто «сдерживание» - ответ на агрессию. А «расширенное» - оправдание уже своей агрессии якобы «ответом» на подготовку чужой. «Товарищ волк» из басни Крылова о волке и ягненке, помнится, потащил последнего в «темный лес» не просто потому, что «хочется кушать», а прикрываясь обещанием с ним «разделаться» за чужие «грехи». Чем не пример для подражания? - решили в Вашингтоне.

Иначе говоря – еще раз: «стратегическое командование» Сеула планируется не чем иным, как отделом Стратегического командования США, формальное наличие какового призвано легитимировать американское ядерное применение на полуострове. Именно для этого «два президента объявили о создании новой Консультативной группы по ядерным вопросам», и именно этой новостью без упоминания остальных деталей ограничились большинство комментариев.

Наконец, в-пятых, все эти планы в заключение декларации Байден и Юн прикрыли «стремлением к диалогу и дипломатии с КНДР без предварительных условий в качестве средства достижения общей цели полной денуклеаризации Корейского полуострова». Лукавое вранье, однако, без труда отыскивается и в этой формулировке. Ибо пресловутая «денуклеаризация» - лишь одна половина темы, вокруг которой в президентство Дональда Трампа США начали диалог с Пхеньяном. Вторая половина – гарантии безопасности КНДР, которые Вашингтон должен был предоставить в обмен на эту самую «денуклеаризацию». Однако коса нашла на камень и засела в нем настолько прочно, что переговоры Ким Чен Ыну тогда пришлось прекращать, ибо США, как выяснилось, отнюдь не собирались такие гарантии предоставлять. И добивались отказа Севера от ракетно-ядерного щита только с одной целью – ликвидации северокорейской власти, государственности и системы военным путем, чтобы при этом не попадать под угрозу ответа на свою агрессию.

Что теперь, когда этот щит состоялся и обеспечен существующим в КНДР законодательством, принятие которого исключило «денуклеаризацию», снятую с повестки двуличным поведением Вашингтона? Теперь в стратегии США просматриваются три плана, которые и нашли отражение в документе, подписанном американским и южнокорейским президентами. Первый: отказаться от всякой «денуклеаризации» путем ядерного вооружения Сеула. Пхеньяну для «отмазки» предлагается совершить самоубийство, разоружившись в обмен уже не на гарантии безопасности, которых не было, нет, и не будет, а в ответ на словесное обещание, что ядерное оружие не появится у Юга. Цена такому обещанию – грош в базарный день, и даже при выполнении оно сулит Вашингтону неоспоримые односторонние преимущества. Второй план: поскольку ясно, что на такое самоубийство Ким Чен Ын, как ответственный лидер, никогда не пойдет, США намерены не просто создать многосторонний военный блок с участием Сеула. Но и расплодить в его рамках ядерных сателлитов, что уже видно на примерах Австралии, а также Японии, принявшей на днях беспрецедентный военный бюджет, доказывающий, что стремление Токио к военному реваншу санкционировано Вашингтоном. И третье. Совокупные ядерные возможности марионеток из Канберры, Токио, а теперь и Сеула США собираются противопоставить Китаю и России, не оставляя надежд подключить к этому альянсу еще и Индию. Иначе зачем в декларации содержится апелляция к «Индо-Тихоокеанскому» региону, при том, что ни Южная Корея, ни Япония к Индийскому океану не имеют никакого отношения? И с какими целями тогда американские СМИ в явно заказном порядке пугают своих сограждан «тройственным союзом» Москвы, Пекина и Пхеньяна?

Вывод простой: США формируют уже не просто «дальневосточную НАТО». Они создают глобальный союз, в который военные блоки различных ТВД, включая Североатлантический альянс, войдут в статусе региональных филиалов центрального политического руководства и военного командования, которые будут осуществляться из Вашингтона. Конфигурация настоящей, а не «прокси» Третьей мировой войны начинает приобретать вполне конкретные очертания.