По прошествии года с того момента, как конфликт России и Запада перешёл в состояние опосредованного военного противостояния, наиболее важный урок, который удалось извлечь в отношении международных последствий этих событий, состоит в том, что такая большая и могущественная страна, действительно, не может оказаться во внешнеполитической изоляции, пишет программный директор Международного дискуссионного клуба «Валдай» Тимофей Бордачёв.
Сложно с уверенностью сказать, насколько это связано с достоинствами и деятельностью самого российского государства, а насколько просто оказалось неизбежным следствием того, как изменился мир за последние тридцать-сорок лет.
Намного важнее результат: через год после того, как США и их союзники заявили о своей решимости серьёзно ограничить для Москвы возможности международного общения, подавляющая часть государств мира сохраняет с ней стабильные рабочие отношения, торгует и сотрудничает в разных областях.
И ограничителем новых контактов становятся в большинстве случаев даже не давление Запада на третьи страны, а наша собственная неготовность к освоению такого количества внезапно открывшихся возможностей.
Это стало за последние несколько месяцев настолько очевидным, что признаётся даже противниками России, для которых любая уступка конвенциональному здравому смыслу является основанием для глубоких и трагичных переживаний.
Мы не можем сейчас с уверенностью сказать, насколько Россия сама способна в полной мере осознать новые особенности своего международного положения и их истинные причины. Понимание этого, по всей видимости, существует у высшего российского руководства и становится одним из оснований его уверенности в собственной правоте, наряду с убеждённостью в том, что новый этап отношений с Западом не просто неизбежен, но и необходим в контексте развития русской политической цивилизации. Однако на уровне реализации конкретной политики государственным аппаратом или деятельности бизнеса, размышлений экспертного сообщества и практической деятельности организаций гражданского общества нам ещё предстоит усвоить целый ряд важных привычек и выработать понимание того, из чего складывается основа отношений России и окружающего мира.
В первую очередь необходимо стремиться к пониманию того, что новое качество отношений с окружающим миром не может рассматриваться в контексте конфликта России и Запада. Военно-политическое противоборство с США и их союзниками – это центральная часть обеспечения национальной безопасности. Однако конкретные причины конфликта представляют собой результат того, как развивались российско-западные отношения после холодной войны, и очень опосредованно связаны с судьбой, интересами и чаяниями остального мира. То, как большинство государств повели себя в отношении России, – следствие их собственного развития и производных от этого интересов. Эти два фактора являются намного более устойчивыми и долговременными, чем текущее столкновение России и Запада, поэтому было бы ошибочно даже на теоретическом уровне связывать конфликт на одном направлении и сотрудничество на другом. Не стоит этого делать также и потому, что подобная связка может создать уверенность в том, что развитие отношений с незападными государствами является временной мерой, необходимостью, которая исчезнет или сократится после того, как закончится острая фаза конфликта с Западом.
Во-вторых, поведение тех государств, которые не выступают сейчас против России и даже сотрудничают с ней, не является признаком того, что они являются союзниками Москвы или собираются ими стать в определённых обстоятельствах. Присутствуют, конечно, исключения, и даже весьма масштабные. Китай, например, связывает с Россией свою безопасность и возможность реализовать внешнеполитические интересы. Аналогичную позицию занимает Иран, для которого неспособность России и Китая ограничить своеволие Запада может в будущем представлять серьёзную угрозу. Кроме того, есть группа стран, уже связанных с Москвой намного более крепко, чем с её противниками или третьими державами. Однако в целом, так называемое мировое большинство – это не группа государств, объединённых общими интересами, а показатель демократичного состояния международной политики.
В-третьих, многие государства дружественны России именно потому, что они в принципе не нуждаются в союзниках или покровителях, рассчитывают только на своё дипломатическое искусство. Другими словами, то, что сближает их с российскими интересами, сейчас является одновременно препятствием для установления более прочных или формализованных отношений. Не говоря уже о том, чтобы прислушиваться к мнению России относительно вопросов ценностного характера или даже устройства дел в мире.
Одна из причин ослабления способности США убеждать других в своей правоте как раз и состоит в том, что множество стран вполне способны самостоятельно формулировать представления о справедливом внутреннем и международном порядке. Немного наивно было бы думать, что кто-то стремится заменить одного внешнего советчика на другого.
И в этом отношении России, возможно, нужно более тщательно и благоразумно подходить к вопросу о причинах симпатий, которые существуют в мире в её отношении. В действительности недовольство гнётом со стороны США и Европы – это только часть мотивов, определяющих стремление многих государств к большей самостоятельности. Возможно, что даже несколько более важная, чем стремление получить выгоду от отношений с Россией в условиях, когда она поворачивается лицом к остальному миру и связывает с ним часть вопросов своей экономической устойчивости. Но значительную роль играют и вопросы ценностного ряда, где России действительно есть чем гордиться, не пытаясь одновременно что-либо настойчиво предлагать в качестве готовых рецептов. Речь идёт о привлекательности, которая связана с современной природой российского государства.
Так называемая мягкая сила, то есть возможность влиять на решения других стран помимо силового давления и подкупа – это не продукт дипломатической деятельности, а степень близости внутреннего устройства к тому абстрактному идеалу, который существует в представлении других. Ошибочно думать, что государство может усилить свою привлекательность только за счёт инвестиций в распространение культуры, науки или образования. Более того, преувеличенное внимание к этим направлениям деятельности может вызвать противодействие элит стран-партнёров, для которых контроль над умами и сердцами граждан является важнейшей частью укрепления собственной власти. И уж тем более невозможно стать привлекательным через организацию прямого подкупа журналистов или тех, кого принято называть лидерами общественного мнения. В первую очередь потому, что противники всегда смогут предложить большую цену и всё ещё более спокойное убежище.
Вместе с тем гораздо более эффективным, чем инвестиции в рекламу себя за рубежом, может оказаться увеличение открытости окружающему миру.
Современная Россия для большинства стран Азии, Африки или Ближнего Востока – это уникальное общество, сочетающее видимые признаки европейской культуры и традиции с совершенно не свойственной Западу терпимостью к иным религиозным убеждениям и с этническим многообразием.
Уже сейчас можно услышать от дипломатов из мусульманских стран, что среди всех государств глобального Севера именно Россия является наиболее комфортной для жизни мусульман.
То же самое касается меньших по охвату населения религиозных общин. В отличие от европейских государств Россия сохраняет и культивирует этническое многообразие. Всё это – настоящие преимущества России в глазах того человечества, с которым нам предстоит жить и сотрудничать в ближайшие десятилетия, если не дольше. И чем раньше мы поймём, что основа «мягкой силы» находится внутри, а не в деятельности отечественных представителей за границей, тем быстрее сможем извлекать пользу из собственных объективных преимуществ.
Комментарии читателей (0):