Самой символической и самой опасной из всех проблем Советской власти в 1920-1921 гг. стало восстание в Кронштадте. Положение на Балтийском флоте и в крепости было весьма тяжелым уже в конце 1920 года. В составе корабельных команд и частей гарнизона числилось до 50 тыс. чел. Значительная часть революционного элемента была вымыта наборами для фронта в ходе Гражданской войны. Пришедшие по мобилизации молодые матросы принесли с собой настроение деревни. Большая часть кораблей стояла в гавани. Выходов в море почти не было. Концентрация людей на небольшом пространстве, не занятых службой, недовольных снабжением и слабо связанных дисциплиной создавала опасную смесь. Кроме того, после окончания войны масса матросов и солдат ожидала демобилизации. К декабрю около 40% членов партийной организации флота и Кронштадта вышли из партии. Новый командующий флотом — Ф.Ф. Раскольников — с управлением явно не справлялся. Его попытки подтянуть дисциплину провалились. В конечном итоге даже партийная организация Балтфлота высказала недовольство методами командующего. 23 января 1921 г. Раскольников не нашел ничего лучшего, чем попросить Троцкого о своей отставке. В тяжелом состоянии находилась «колыбель революции» — Петроград. В 1917 г. его население составило 2,42 млн. чел., в 1920 оно сократилось до 722 229 чел., число рабочих в городе сократилось на 38,9%, достигнув 91 229 чел. в августе 1920 г. Основным топливом стали дрова, они занимали 78,9% потребления топлива в городе. В результате часть заводов стояла, или работала с перерывами. 23 февраля 1921 г. в Петрограде начались забастовки.
25 февраля в городе было введено военное положение. Вводился комендантский час, после 23:00 запрещалось перемещение по улицам без специальных разрешений военных властей. Вводился запрет на «всякие митинги, сборища и собрания как на открытом воздухе, так и в закрытых помещениях, без надлежащего на то разрешения Военного совета». Тем не менее на ряде заводов прошли забастовки, рабочие и работницы вышли на улицы. Демонстрации удалось разогнать с помощью морских курсантов, без применения огнестрельного оружия. В Кронштадте было неспокойно, среди матросов, солдат и рабочих распространялись слухи о расстрелах в Петрограде. В результате уже 28 февраля заволновались экипажи кораблей флота. 1 марта начались собрания моряков на линейных кораблях «Петропавловск» и «Севастополь». Попытка перехватить инициативу не удалась. Приехавшего выступать Председателя ВЦИК РСФСР М.И. Калинина никто не захотел слушать. Как отмечал один из командиров, «…ему почти не дали говорить». Очевидно, на Калинина это произвело впечатление. Через несколько дней он заявил: «Самым ярким проявлением бандитизма является, несомненно, кронштадтское восстание».
Организация обороны крепости строилась недостаточно эффективно. Офицеров было мало, формально командовавший войсками бывший ген.-м. артиллерии А.Н. Козловский фактически был случайно оказавшимся в городе человеком, имя которого было широко использовано потом в пропаганде против восставших, подчинившихся «царскому генералу». Восставшие даже не смогли провести стоявший почти без команды ледокол «Ермак» вокруг крепости, что сделало бы ее практически неприступной. 5 марта была сформирована 7-я армия под командованием Тухачевского. У него возникла возможность восстановить свою репутацию после Варшавы. Реввоенсовет сделал восставшим последнее предложение сдаться, ответа не было. Первый штурм 8 марта был отражен, пехоте удалось подойти только к проволочным заграждениям, выставленным на льду, после чего она вынуждена была отступать с большими потерями. Впрочем, это был временный успех. У восставших было мало боеприпасов, прежде всего снарядов, и практически не было пехоты для занятия укреплений. Кронштадтский кризис совпал с началом работы X съезда РКП (б). Выступая на нем 8 марта, Ленин оценил происходящее следующим образом: «Тут проявилась стихия мелкобуржуазная, анархическая, с лозунгами свободной торговли и всегда направленная против диктатуры пролетариата. И это настроение сказалось на пролетариате очень широко. Оно сказалось на предприятиях Москвы, оно сказалось на предприятиях в целом ряде пунктов провинции. Эта мелкобуржуазная контрреволюция, несомненно, более опасна, чем Деникин, Юденич и Колчак вместе взятые, потому что мы имеем дело со страной, где пролетариат составляет меньшинство, мы имеем дело со страной, в которой разорение обнаружилось на крестьянской собственности, а кроме того, мы имеем еще такую вещь, как демобилизация армии, давшая повстанческий элемент в невероятном количестве».
В ночь с 16 на 17 марта войска пошли во второе наступление, начались тяжелые бои. Ряд фортов и кораблей оказал ожесточенное сопротивление. Перед штурмом против Кронштадта была развернута крупная артиллерийская группировка, включая дивизион Тяжелой артиллерии Особого назначения, 5 бронепоездов – всего около 120 орудий калибром от 3 до 12 дюймов. Этого оказалось совершенно недостаточно для подавления артиллерии и пулеметных точек. Тяжелые снаряды пробивали гигантские полыньи во льду, проход по которому под огнем становился смертельно опасным. В городе наступавших также встретили огнем. Тем не менее к 05:00 18 марта Кронштадт был взят. Было захвачено 2 444 пленных, штурмующие потеряли около 500 чел. убитыми и свыше 3 тыс. ранеными и обмороженными. Остатки повстанцев ушли по льду в Финляндию. Таких сразу же насчитали до 10 тыс. чел. Тухачевский был доволен собой. Днем 18 марта он уже просился назад на Западный фронт. «В общем, полагаю, что наша гастроль здесь закончилась, — докладывал он Главкому Каменеву. — Разрешите возвратиться восвояси». Тот просил его задержаться. Скоро Тухачевского ждало новое назначение.
17 апреля 1921 г. он был направлен командовать войсками в Тамбовской губернии. Перед ним была поставлена задача — в месячный срок подавить восстание. Была проведена партийная мобилизация: в губернию перебросили значительные силы — 1 тыс. коммунистов, а на лето там должна была разместиться бригада курсантов. К приезду нового главкома власти уже вовсю практиковали взятие заложников, коллективную ответственность деревень. Тухачевский значительно ужесточил карательную политику. Он предлагал амнистию добровольно сдавшимся, вводил аресты семей не сдавшихся и дальнейшую их высылку в отдаленные губернии, реквизицию имущества и передачу его сторонникам Советской власти и т.п. Ядро армии Антонова составляли 2-2,5 тыс. всадников, хорошо организованных, дисциплинированных, на сменных лошадях, которых охотно поставляло симпатизировавшее повстанцам крестьянство. За этим ядром охотились лучшие части Тухачевского — бригады Уборевича и Котовского при поддержке бронемашин. Повстанческую армию удалось с огромным трудом разбить только в июле 1921 года. К августу 1921 г. крупных банд уже не осталось, началась массовая явка с повинной. Самого Антонова чекистам удалось ликвидировать только через год, 24 июля 1922 г.
«Кронштадтское восстание, — гласил орган НКИД, — внушило политическим кругам русской эмиграции мысль о том, что Советская власть доживает последние дни в России». Кризис в Советской России вдохновил белогвардейцев на действия, они рассчитывали получить поддержку со стороны недовольных Советской властью соотечественников. Японцы, пытаясь закрепить свой контроль над Приморьем, 26 мая 1921 г. организовали с опорой на остатки колчаковцев государственный переворот в Приморье. Его ударной силой были остатки войск, отходивших под командованием Каппеля – «каппелевцы» и отряды атамана Семенова – «семеновцы». Те и другие относились друг к другу без особых симпатий, но к сторонникам большевиков они относились одинаково. И тех, и других чилилось около 25 тыс., причем только 40% из них были строевыми, остальные – обозными, членами семей и т.д. Горожане ненавидели японцев и тех, кого они поддерживали, но значительная часть сельских жителей вообще не хотела никакой власти, привыкнув жить, не подчиняясь никому и не платя налоги. Сторонники ДВР были разбиты. Во Владивостоке к власти пришло правительство С.Д. Меркулова. Главной действующей силой переворота во Владивостоке были «каппелевцы».
Дальневосточная республика готовилась к неизбежному столкновению. 27 мая был отдан приказ о приведении НРА «в боевое состояние» в связи с возможным выступлением белогвардейцев. 28 мая Политбюро ЦК было принято решение о направлении на Дальний Восток В.К. Блюхера, который должен был возглавить армию ДВР. Кроме того, ей оказывалась помощь командными, и политическими кадрами, а также необходимым количеством бронепоездов. В конце 1920 года в НРА числилось 35 330 штыков и сабель, 458 пулеметов, 82 орудия, 9 бронепоездов, 8 танков, 7 самолетов и 3 парохода. 28 мая войска Унгерна перешли границу ДВР, в районе Троицкосавска начались тяжелые бои. Советское командование оценило их как попытку отвлечь внимание от Приморья и сочло время удобным для направления собственных войск в Монголию. Основу сил Унгерна по-прежнему составляла Азиатская конная дивизия, но вместе с ополчениями монгольских князей и мобилизованными его силы составляли около 10 тыс. чел. при 37 пулеметах и 21 орудии. Границу с Монголией прикрывала 5-я армия — это были три стрелковые бригады, и всю территорию защитить ими было невозможно.
На укрепление 5-й армии были выделены 35-я стрелковая и 5-я кавалерийская дивизии Красной армии. 1-13 июня в боях под Троицкосавском Унгерн был разбит и отступил на территорию Монголии. Для преследования и поддержки монгольских революционеров был сформирован Экспедиционный корпус 5-й армии в Монголии. В его состав вошли две стрелковые бригады, одна кавалерийская дивизия и одна кавалерийская бригада — 7 660 штыков и 2526 сабель, 20 орудий, 215 пулеметов, 2 бронемашины и 4 самолета. 20 июня командарм-5 М.С. Матиясевич отдал приказ о наступлении на Ургу. Красноармейцев предупредили особым приказом — они входят в Монголию не как враги, а как освободители. Это требовало особого поведения: «Мы должны с уважением относиться ко всем обычаям и нравам монгольского народа, должны бережно относиться к их религиозным убеждениям, к их храмам, реликвиям, к их национальным чувствам».
Командование армии обратилось и к монгольскому народу: «Наши красные войска будут действовать в полном согласии с Народным революционным правительством Монголии и Народной революционной монгольской Красной армией. Между нашими войсками и монгольским народом не должно быть никакой вражды». В обращении Политуправления РВС войск Сибири к красноармейцам и командирам Экспедиционного корпуса подчеркивалось: «Наша задача только помочь монгольскому народу сбросить со своей шеи ярмо баронского произвола. Когда мы убедимся, что со стороны Монголии нашим границам уже не угрожает опасность со стороны белогвардейских банд, наши войска покинут Монголию». 7 июля 1921 года части Монгольской народной и Красной армии вошли в Ургу. Им удалось разбить гарнизон Унгерна, но основная часть его армии ещё оставалась серьезной по местным условиям силой. 11 июля была провозглашена Монгольская Народная республика.
Комментарии читателей (0):