8 июня 1920 года большевики начали восстание в Южной Осетии. Гарнизоны грузинского меньшевистского правительства были разоружены, чиновники изгнаны. Восставшие провозгласили установление Советской власти, центром Южной Осетии стал город Цхинвал. Подавление восстания быстро приобрело характер этнической чистки. Тифлисское правительство не склонно было доверять кадровым офицерам императорской армии, которых оно подозревало в сочувствии Белому движению, — в противовес армии меньшевики предпочитали развивать отряды Народной гвардии, которые не отличались дисциплиной и высокой боеспособностью. Наиболее яркие свои качества они проявили во время карательных операций. Эти отряды и были направлены на Цхинвал. «Мы спешно перебрасываем туда силы и скоро проучим этих прохвостов, — отметил в своем дневнике Валико Джугели, командир Наргвардии. — Осетинские националисты — наши злейшие враги… И нам уже надоели эти бесконечные мятежи. И мы решительно отобьем у южно-осетинских банд всякую охоту к вооруженному импрессионизму».
Грузинские каратели методически разрушали одно осетинское село за другим. Всего за 10 дней было уничтожено 25 крупных и множество мелких сел, жители которых были уничтожены. Народная гвардия фактически была неуправляемой силой. Гвардейцы буйствовали и убивали людей, военные и политики делали вид, что не замечают этого. Джугели был образованным человеком и эстетом. Он сравнивал юг Осетии с Вандеей. Грузинский якобинец спасал Республику и был безжалостен и поэтичен в описании зрелища деяний своих подчиненных: «Повсюду вокруг нас горят осетинские деревни. Ужасная расправа, но иного пути нет».
Всего наргвардейцы сожгли около 40 селений, спасаясь от террора националистов, на север Осетии через горы ушло около 20 тыс. беженцев. Джугели особенно раздражало, что восставшие подняли красный флаг: «Осетины, эти безмолвные рабы старого самодержавия, эти верные псы наших помещиков и старых приставов, эти прирожденные стражники — теперь выступают в красной мантии, под видом революционеров». В Грузии после подавления восстания начались преследования членов компартии, аресты и закрытие органов печати коммунистического управления. Полпред РСФСР в Грузии С.М. Киров постоянно протестовал против нарушения условий договора с Советской Россией со стороны Тифлиса.
Положение советского постпредства в столице Грузинской республики было исключительно тяжелым. Оно фактически было взято в осаду местной полицией, которая подвергала аресту или задержанию каждого посетителя. Дело дошло до того, что Киров вынужден был предупредить местный МИД, что в случае продолжения провокаций те же меры будут предприняты в Москве против грузинского посольства. Меньшевистские власти нарушали соглашение и в отношении остатков белогвардейских войск, допуская их переход в Крым через Батум. «Каждый успех Врангеля, — докладывал советский постпред Ленину, — вселял здесь большие надежды, и это чувствовалось во всем». Кроме того, грузинское правительство ввело дополнительные войска в нейтральную зону, что также было нарушением советско-грузинского договора. Тифлис постоянно колебался между Антантой и РСФСР в выборе, который все равно пришлось сделать. Экономическое положение республики продолжало ухудшаться. 30 августа Киров докладывал Ленину: «А тем временем хозяйственная жизнь Грузии расстраивается с каждым днем все больше и определеннее, и весьма уже недалек тот момент, когда Ною Жордания вместе с экзархом Грузии придется запеть “На реках Вавилонских”».
Что касается Армении, то поначалу её руководство попыталось удержать за собой пограничные с Азербайджаном спорные территории. Попытки дашнаков организовать сопротивление Красной армии в Карабахе провалились, в том числе и по причине массовой поддержки жителями армянских сел советской власти. Они, как докладывал в Эривань Дро[1], «…отказались признать нашу власть и открыто признали себя большевиками. Выяснено, что у них с большевиками тесная связь, усиленно работают агитаторы». Приход Советской власти был весьма своевременен. Местное население явно устало от межэтнических конфликтов и видело в 11 Красной армии силу, которая вернет в регион мир и порядок. Что касается собственно Армянской республики, то Политбюро 30 июня 1920 года приняло решение о приостановке движения советских войск в Армению.
10 августа 1920 г. полпред РСФСР в Армении Б.В. Легран подписал с представителем дашнакского правительства Аршаком Джамаляном договор. Военные действия прекращались, стороны договорились, что занятием спорных территорий «не предрешается вопрос о правах на эти территории», и он должен быть решен в будущем соглашении между Арменией, РСФСР и Советским Азербайджаном. По иронии судьбы в тот же день, 10 августа 1920 года, под Парижем был подписан Севрский мирный договор — единственный из системы, порожденной Версалем, который не удалось реализовать. Возможно, одной из причин этого было то, что даже как проект Севрский договор не устраивал никого — ни французов, ни итальянцев, ни американцев, ни греков, считавших, что больше всего получают англичане, ни самих англичан. И уж естественно, он не устраивал турок.
Турция обязана была уступить значительные территории соседям — Греции, Армении, новые границы проводились в Сирии и Месопотамии (Часть II, Ст. 27). Константинополь оставался столицей Османской империи, но находился в зоне международного контроля. В случае несоблюдения условий договора Державы оставляли за собой право изменить статус города (Часть III. Политические положения. Отдел I. Константинополь. Ст. 36). Укрепления на Проливах уничтожались, контроль над ними фактически переходил к союзникам (Отдел III. Ст. 37-61). Смирна формально оставалась автономией в составе Турции, но получала широкое самоуправление, а через 5 лет должно было быть принято решение Лиги Наций о переходе этой территории к Греции (Отдел IV. Смирна. Ст. 65-83.). Фактически за Турцией оставалось только Малоазиатское нагорье. Территория страны сокращалась на 4/5. Флот сокращался до 6 миноносцев и 7 шлюпов[2], армия сокращалась до 50 тыс. чел, жандармерия — до 35 тыс. чел., войска были ограничены в вооружении, лишались права иметь тяжелую артиллерию и т.п. (Часть V. Ст. 151-181). Восстанавливался режим капитуляций, устанавливались репарационные выплаты, внешнее управление финансами страны (Часть VIII. Финансовое положение. Ст. 231-243). Это была программа окончательного уничтожения турецкого государства. Не удивительно, что ВНСТ отказалось ратифицировать и принять этот документ.
Анкарское правительство не желало рисковать остатками своего флота, а правительство РСФСР предоставило убежище нескольким турецким кораблям. 17 сентября 1920 г. в Новороссийск пришла турецкая канонерская лодка «Aydin Reis», 17 октября — однотипная с ней канлодка «Preveze». Правительство Мустафы Кемаля предоставило советскому командованию эти корабли в распоряжение для борьбы с Врангелем, их экипажи вывез 12 ноября транспорт «San». Приход этих кораблей резко увеличил возможности обороны побережья, что сразу же почувствовало белое командование. Начавшаяся советизация Закавказья дала возможность Советскому правительству оказать поддержку Анкаре. Между тем новое правительство установило контакты с французскими оккупационными властями в Киликии и заключило с ними перемирие на 20 дней.
Французы были явно недовольны ростом влияния Англии, поддерживавшей греков. В феврале 1920 года французы покинули часть Киликии, куда вошли войска националистов и добили оставшееся там армянское население в ходе ряда погромов. В июле 1920 года греческая армия вновь продвинулась вперед в зоне своего контроля. 8 июля греки после тяжелых боев овладели Бурсой, а 26 июля – Адрианополем. Греческое продвижение выходило за линию, определенную Севрским договором. К августу успехи наступавших казались очевидными всем. Большим сторонником наступления был премьер-министр Венизелос. Вскоре успехи закончились. 30 сентября 1920 года произошла нелепая случайность. На прогулке в дворцовом парке на собаку греческого короля Александра I напала обезяна, король защишал своего любимца и был укушен в ногу. В результате началось заражение крови. Резко усложнилось положение Венизелоса, который был главным организатором свержения и изгнания короля Константина I. 25 октября 1920 года король Александр умер, а 14 ноября после выборов пало правительство Венизелоса.
Это была большая потеря для воюющей Греции – король был популярен в стране и считался антантофилом, в отличие от вернувшегося к власти отца – короля Константина, в 1917 году потерявшего трон из-за своей ориентации на Германию. В 1917 году Константин формально не отрекался от престола, а его сыновья – принцы Георгий и Павел – отказались от прав на престол. На выборах победили монархисты – они получили 53% голосов и в страну вернулся король Константин. Венизелос после этого вынужден был покинуть Грецию. Вместе с большинством членов своего кабинета, сопровождаемый группой выскопоставленных чиновников, он погрузился на британскую частную яхту «Narcissus» и отправился в ссылку.
На последовавших вслед за этим выборах монархисты странным образом выступали и за мир, и за приобретение Константинополя. Между тем, восстановление власти Константина не было признано союзниками, и в течение двух лет Греция не получала от них финансовой и военной помощи. В армии во флоте постоянно шли чистки – сначала их освобождали от офицеров-роялистов, потом от сторонников Венизелоса. Постоянно менялись главнокомандующие и планы. Политический кризис не способствовал успехам на фронте. В военном отношении греческая армия, как и предсказывал начальник её Генерального штаба И. Метакса, не была подготовлена к длительной и масштабной войне. Пока сопротивление оказывали полупартизанские формирования, грекам сопутствовал успех, но потом пришлось бороться и с турецкой армией, и с партизанами. Наступавшие вынуждены были остановиться для организации своих тылов. В решающий момент было принято решение перебросить часть армии из Малой Азии во Фракию, для того, чтобы взять Константинополь. Греечкое руководство оказалось неспособным сконцентрировать решающие силы на решающем участке фронта. Рассчитывать на поддержку извне было невозможно.
Разобщенность действий противников Анкары позволяла ей концентрировать силы на одном из направлений. В июле-августе 1920 года на переговорах в Москве были оговорены формы и размеры помощи кемалистам. Москва предоставляла Анкаре 10 млн золотых рублей и оружие. Но реализовать эти обещания было сложно. Между государствами не было общей границы, перевозки по морю были затруднены. Тем не менее летом 1920 года туркам было передано 6 тыс. винтовок, свыше 5 млн патронов, 17,6 тыс. снарядов и около 200 кг золота в слитках. Второй Конгресс Коминтерна по национальному и колониальному вопросам принял резолюцию, предполагавшую необходимость установления связи «…с теми революционными силами, которые стремятся к свержению империализма в странах, угнетенных в политическом и экономическом отношении», уже в ходе Конгресса был намечен план созыва в Баку Съезда народов Востока.
Съезд был открыт 1 сентября 1920 г. Депутатов приветствовал Г.Е. Зиновьев. Все выступления дублировались на «тюркском языке». Официально на нем был представлен 1 891 делегат от народов от Ближнего до Дальнего Востока (именной список несколько выше — 2050 чел.). Примерно половина делегатов была представлена людьми коммунистической ориентации — 1071 коммунист, 31 комсомолец, 334 сочувствующих. 336 делегатов были азербайджанцами, 273 — турками, 218 — лезгинами, 204 — персами, 160 — армянами, 110 грузинами, 109 русскими и т.д. Съезд проводился в дни поражения в Польше и Белоруссии, демонстрируя готовность Москвы приветствовать революцию на Востоке. В своей речи Зиновьев отметил: «Товарищи, в настоящее время над Варшавой еще развивается белый флаг. Многие из нас, как и рабочие других народов, были обеспокоены теми неудачами, которые постигли нашу Красную армию у стен Варшавы. Вы знаете, что наша армия докатилась почти до этих стен, но польский капитализм, с помощью англичан, которых вы хорошо знаете, с помощью французских офицеров, которых вы также знаете, с помощью буржуазии всего мира, которую мы все ненавидим, нанес удар нашей Красной армии и заставил её отойти на короткое время. Но, товарищи, наши армии опять собрали силы, и если не обманут все признаки, и если можно говорить на основании прежнего опыта, то мы можем сказать: не понадобятся месяцы, а понадобятся недели для того, чтобы наша Красная армия вновь протянула свою красную руку к Варшаве.» Для этого понадобилась почти четверть века.
Примерно также выступил и член ЦК РКП(б) К.Б. Радек – он назвал Варшаву «узловым пунктом борьбы между Москвой и Лондоном», отметив свою уверенность, что восставший пролетариат будет бить мировой капитал «не только на улицах столиц Европы, но и в деревнях и в городах Азии.» На съезде присутствовал бывший военный министр Оттоманской империи Энвер-паша. Весной 1920 года на него сделали ставку Радек и Зиновьев. Присутствие Энвера в Баку вызвало беспокойство Мустафы Кемаля. Они не симпатизировали друг другу. Вскоре и в Москве пожалеют о своей ставке на этого интригана и палача. Ну а пока что съезд заслушал декларацию Энвер-паши (в которой говорилось о том, что младотурки были использованы в корыстных целях германскими империалистами и что в ныннешних обстоятельствах они встали бы на сторону Советской России) и немедленно вслед за этим декларацию представителя правительства Мустафы Кемаля Ибрагима Тали (в которой говорилось о революционной борьбе турецкого крестьянства и его готовности связать свою судьбу с Коминтерном). Съезд принял Манифест, в котором содержался призыв к священной войне под красным флагом «против вековой угнетательницы всех народов Востока, против империалистической Англии». Одновременно было принято и обращение к рабочим Америки, Европы и Японии с призывом понять и поддержать освободительную борьбу народов Востока.
Руководство Армении в этот период явно переоценило свои возможности и недооценило готовность противника к военным действиям. Уже в боях 1918 года проявились все недостатки армянской армии. Она так и не смогла преодолеть болезни роста периода формирования. Период был явно неблагоприятен для армейского строительства. В республике царили голод и эпидемии, она была переполнена беженцами из Западной Армении. Их насчитывалось более четверти миллиона. Значительная часть призывников попросту бежала из армии даже в мирное время. В конце декабря 1919 года в 11 уездах, контролируемых Эриванским правительством, было арестовано 17 665 дезертиров. Пальму первенства держали уезды: Александропольский — 4 516 чел., Эриванский — 3747 чел., Нор-Баязетский — 2 840 чел., Карский — 1729 чел.
24 сентября 1920 г. армянские войска перешли в наступление, которое было остановлено уже через несколько дней. Началось контрнаступление противника. 29 сентября турки уже были в Сарыкамыше, 30 октября — в Карсе. Его не обороняли. Взятие этой крепости, где по-прежнему находились большие запасы еще русской императорской армии, было весьма важным успехом для кемалистов. По словам Ататюрка, сопротивления почти не оказывалось. Эвакуация города не была организована. На железнодорожном вокзале люди штурмовали поезда. Армянский писатель Егише Чаренц описал случившееся в своем романе: «Поддавшаяся панике многотысячная толпа запрудила платформу. Происходила такая сумятица, перед которой Вавилонское столпотворение, если таковое действительно когда-либо было, показалось бы игрой. Люди топтали друг друга и продвигались вперед, ползя друг над другом, чтобы быть ближе к подходящему поезду.» Бросавшие Родину люди сжигали дома, чтобы они не достались врагу.
Между тем дашнакское правительство успокаивало своих граждан. Накануне падения Карса, 25 октября в «Правительственном бюллетене» говорилось: «Имеется большая надежда, что в близком будущем все будет ликвидировано и турки будут отброшены от наших границ». А войска кемалистов продолжали наступление. 30 октября Эривань обратилась за помощью к Антанте, 5 ноября — к США. 6 ноября турки взяли Александрополь. Вмешиваться в конфликт ни одна из Великих Держав не имела желания, Армения была брошена на произвол судьбы. Турецкое наступление сопровождалось резней, а фактически этническими чистками на подконтрольной территории. Новое правительство Симона Врацяна было вынуждено констатировать безвыходное для Армении положение. Капитан С.Г. Мусаелян, один из расстрелянных руководителей майского восстания в Александрополе, в начале большевистского выступления предсказывал: «…я верю, что при дашнакском правительстве действительно наши соседи предпримут поход против Армении и тогда мы ни от кого никакой помощи ожидать не можем. Единственный народ, который может спасти нас, — это русский революционный пролетариат». Вскоре эти слова подтвердились.
8 ноября Эривань обратилась к командующему турецкой армией генералу Кязым Мусе Карабекир-паше с просьбой о переговорах. На следующий день тот изложил условия: в 24 часа сдать в полном порядке 20 тыс. винтовок, 20 станковых и 40 легких пулеметов, 3 батареи, передать значительное количество снарядов и патронов, начать отвод войск. К этому времени армянское государство агонизировало. «В настоящее время в Армении почти нет никакой власти, — докладывали в бюро ЦК РКП (б) с места. — Вся железная дорога от Кучука до Айрума находится в руках Кемаля». 12 ноября турки вышли в Араратскую долину, возникла угроза взятия Эривани. 15 ноября правительство Армении предложило кемалистам перемирие для заключения мира. Катастрофа на фронте стала очевидной. Она имела последствие и в катастрофе в тылу.
[1] Канаян Драстамат Мартиросович, Дро, армянский националист, с ноября 1920 г. военный министр республики Армения, в годы второй Мировой войны активно сотрудничал с гитлеровцами вместе с Гарегином Нжде.
[2] Сторожевой или малый противолодочный корабль
Комментарии читателей (0):