Два основных взгляда на итоги и последствия XX съезда КПК существуют в экспертном сообществе. Первый рассматривает их как безусловную победу Си Цзиньпина, который не просто укрепил свою власть, получив переизбрание на третий, по-видимому, далеко не последний срок, но и добился максимальной консолидации вокруг своей линии центральных органов партии. На две трети обновился состав ЦК, более чем наполовину — Политбюро и его Постоянный комитет; благодаря неизменности численности состава последнего — семь участников — партийно-государственному лидеру удалось исключить попадание в Постком сторонников постепенной, эволюционной, формально «прагматической», а фактически прозападной линии, восходящей к завету Дэн Сяопина «двигаться медленно, не высовываться, держать свой фонарь под корзиной». Одни эксперты рассматривают эти процессы в контексте противостояния групп «шанхайцев» и «комсомольцев»:
«…Не может группа, правившая 20 лет, просто так уйти. Это полный и неожиданный разгром группировки комсомола. …Но у этого партийного разгрома будут и последствия, которые мы увидим в ближайшие полгода. Скорее всего, параллельно с политическими диверсиями в социально-экономической сфере из разряда бунтов дольщиков и вкладчиков, ковидных и студенческих бунтов мы будем наблюдать и громкие дела против крупных региональных комсомольских лидеров, а также бывших членов ЦК.
Здесь вполне обоснованно предполагается, что результаты съезда еще выплеснутся в сферу если не публичной, то кадровой политики в ближайшее время, остающееся до сессии ВСНП. Что же касается «системной» аналитической мысли, то там итоги съезда рассматривают в контексте разных стратегий, то есть победы одних взглядов на пути, направления и темпы развития страны над другими».
«Итак, это не только омоложение кадров, но это очевидное обновление политики. Она становится более национально направленной, идеологизированной. И нет никакой якобы существующей и столь излюбленной некоторыми экспертами борьбы между «комсомольцами» и «принцами». Размежевание идет по линии интенсивности внутренних экономических реформ, усиления идеологического нарратива, форматов взаимодействия/раскола с США и ЕС, ну и, конечно же, форм решения тайваньского вопроса. Пока побеждают «хардлайнеры» (то есть сторонники «жесткой» линии. — В. П.)».
Это, повторим, коллективное отражение точки зрения, в соответствии с которой съезд прошел если и не в «штатном» режиме, то закончился всё равно однозначно, а носители альтернативных позиций, проиграв раз и навсегда, сошли с арены, уступив место победителям. Отодвинули тех, кто выступает против возвратной идеологизации и углубления противостояния с Западом. И причины здесь лежат на поверхности. Обновленная стратегическая мысль США поставила Китай в роль главного противника в XXI веке; оказавшиеся у нее в фарватере европейские сателлиты Вашингтона хотя и поддерживают с Пекином диалог, а их лидеры собираются посетить китайскую столицу уже в ноябре, всё равно сворачивают экономическое взаимодействие. Западная часть мирового общественного мнения количеством в 12% по опросам демонстрирует к Китаю негативное отношение (большинством примерно в 70-75%), которое резко поменялось на «минус» именно в последние годы. Показателен с этой точки зрения список стран, поздравивших Си Цзиньпина с переизбранием на высший партийный пост: Россия, Белоруссия, Таджикистан с Туркменистаном, КНДР, Куба, Венесуэла, Вьетнам (президент которого собирается в Пекин уже на днях). Коллективный же Запад, по этим оценкам, хранит молчание, которое можно истолковать двояко: и нежеланием признавать триумф Си Цзиньпина, и озабоченностью политической судьбой его оппонентов, которые, как безоговорочно признается, стояли почти за четырьмя десятилетиями «золотой эры» в китайско-западных отношениях.
С позиций внутренней политики отмечается, что Си Цзиньпин, полностью унаследовав концепцию «двух столетий» Дэн Сяопина, внес во второй этап ее реализации, запущенный именно сейчас и связанный с 2049 годом, свой «доворот». Во-первых, вдохнул новую жизнь в идею социализма с китайской спецификой, провозгласив период своего правления «новой эпохой» его строительства. Во-вторых, уточнил нововведение промежуточным рубежом 2035 года — завершением социалистической модернизации, на базе которой только и можно рассчитывать на выход страны на передовые позиции. В-третьих, основательно «встряхнул» партию, предельно активизировав в ее программных, точнее, уставных установках «дух борьбы» и призвав к «новому походу», стилистически апеллирующему к истории Великого похода китайских коммунистов 1934–1936 годов, в результате которого у власти укрепился Мао Цзэдун, а главная партийная база из южных регионов перекочевала в северную Янъянь, центр «Особого района».
Вторая позиция, оппонирующая взгляду на «безоговорочность» итогов съезда, во многом сосуществует с первой, причем нередко в лицах одних и тех же экспертов. Победа Си Цзиньпина полностью признается и в этой конструкции, но считается, будто она стала следствием не монолитного единства, а примененных политических технологий, оставивших за бортом тех, кто имеет свой взгляд на настоящее и будущее Китая, его место в мировом сообществе, ближайшие и последующие перспективы. Главная зацепка апологетов этой точки зрения, которых условно можно назвать «сомневающимися», — досадный инцидент в завершающий день съезда с экс-лидером Ху Цзиньтао. Официальная версия — бывшему генсеку ЦК КПК и председателю КНР, которого в этих должностях в 2012–2013 годах сменил Си Цзиньпин, сделалось плохо, и ему помогли покинуть зал; в тот же день Синьхуа сообщило, что Ху стало намного лучше. Но приводится и другая версия, привязанная к распространенной в Сети записи со съезда:
«Полное видео с бывшим генсеком комсомольцем Ху Цзиньтао: — Ли Чжаньшу, сторонник Си Цзиньпина, действующий глава парламента уговаривает Ху Цзиньтао покинуть зал, забирает у него папку; — указания по поводу вывода из зала Ху Цзиньтао дает сам генсек Си Цзиньпин; — член ПК Политбюро шанхаец Ван Хунин также призывает Ху Цзиньтао покинуть зал, …Ван Хунин останавливает Ли Чжаньшу от того, чтобы проводить Ху Цзиньтао; — сотрудник протокола и делегат съезда выводят Ху Цзиньтао из зала;
— Ху пытается что-то сказать Си Цзиньпину — генсек сдержано реагирует;
— Ху Цзиньтао хлопает по плечу своего протеже комсомольца Ли Кэцяна;
— комсомолец Ван Ян сохраняет нарочито отстраненное выражение лица;
— большинство лиц первого ряда делают вид, что ничего не произошло;
— не попавший в Политбюро комсомольский преемник Ху Чуньхуа демонстративно скрещивает руки на груди».
Сюда добавим только, что на видео Ху Цзиньтао, уходя, пытается взять со стола какой-то листок, но Си Цзиньпин мгновенно прижимает его рукой к столу, и его предшественник оставляет эти попытки.
О том же:
«Да, действительно, пожилого Ху Цзиньтао, бывшего лидера КНР, который сидел рядом с Си Цзиньпином на съезде, настойчиво под руки вывели из зала несколько референтов (?), что породило гул непонимания в зале. Ху был растерян, переглянулся с Си, который кивнул головой в знак согласия с происходящим. Председатель ВСПН Ли Чжаньшу, сидящий справа от Ху, отдал красную папку бывшего руководителя референту, Ху попытался вытащить из нее какие-то листки, но ему не дали. На выходе Ху дружески хлопнул по плечу Ли Кэцяна — уходящего премьер-министра Китая».
Что именно произошло? Такая вот информация:
«Пекин …довел до российских дипломатических кругов, что на самом деле произошло с Ху Цзиньтао на съезде. …Си знал, что находится в том самом листке и был поражен наглости комсомольского вожака Ху, который хотел зачитать заявление, подписанное всеми ныне отстраненными из политбюро дедами. Что КНР отказывается раз и навсегда от силового возврата Тайваня, так как не ведет войн на своей территории и со своим народом. Это заявление фактически запустило бы новый виток суверенизации Тайбэя и его радикализации по [бывшему киевскому] принципу. Ху отныне вместе с Ли Кэцяном, Ван Яном и Ху Чуньхуа — политические трупы и потенциальные фигуранты серьезнейших уголовных дел за подрыв национального суверенитета, так как в период их правления Тайвань сумел развиться именно в сторону сепаратизма под флагом США».
Но при этом:
«То, как Си Цзиньпин убрал из руководства КНР «партию уханьского ковидобесия», еще не до конца оценено. Спецоперация зачистки на съезде куда серьезнее, чем «решение вопроса Тайваня».
При чем здесь ковид? При том, что на подступах к съезду Си Цзиньпин, провозгласив курс «нулевой терпимости», мастерски перехватил эту тему у внутренних фрондеров, запускавших ее в 2020 году в Ухане, сделав ее уже своим активом. И возвышение вошедшего в состав Посткома Политбюро Ли Цяна, главы шанхайского горкома КПК, последовательно проводившего эту линию в своем мегаполисе, — тому пример. Сейчас Ли Цяну прочат пост премьера Госсовета.
Совокупный вывод, который из всего этого делается, — в том, что именно это не понравилось Западу и именно этим обусловлена западная сдержанность в (полу)признании итогов съезда. В США и других странах, как и среди экспертов, нет однозначного толкования. Только в отличие от интеллектуалов в элитах разлет мнений, связанных с концептуальным планированием, более утилитарный. Там хотят понять, насколько возможен в Китае турбулентный сценарий, который они подталкивают? Особенно если оппозиция, проиграв съезд, сохранит хотя бы квазифракционную организацию и структуру, с позиций которой начнет «мутить воду». Те же Николай Вавилов и Алексей Маслов отмечают, что при определенных обстоятельствах «деликатный» эпизод на съезде может сыграть как против Ху Цзиньтао, став окончательными политическими похоронами не только его самого, но и связанных с ним функционеров. (В пример в экспертном сообществе приводятся ожидаемые перестановки в финансово-экономическом блоке; не вошел в состав не только Политбюро, но и ЦК вице-премьер Лю Хэ, главный переговорщик по экономическим вопросам с Вашингтоном). Но точно так же, если обратиться к определенным историческим эпизодам, данный инцидент может обернуться репутационными издержками и против Си Цзиньпина, если упомянутая квазифракционная «оппозиция» убедит партийцев и сограждан в том, что ее просто не хотят слушать. Следует признать, что в этом случае угрозы внутренней стабильности действительно могут быть созданы. Прежде всего если проигравшие съезд начнут апеллировать к массам. И этим воспользуется Запад, который сейчас, еще раз подчеркнем это, в ожидании будущих трендов молчит. И делает это весьма напряженно, явно «заинтересованно».
Какой из вариантов наиболее вероятен? С одной стороны, линия поддержки группы Ху Цзиньтао — явно нисходящая. В первую каденцию Си Цзиньпина сообщалось, что его предшественник, утратив власть, ходил по партийным собраниям, где каялся в «мягкотелости» и в том, что не принимал в своем правлении решительных мер, косвенно обвиняя нынешнего лидера, что тот этим «воспользовался». После того как это не сработало и партийцы его не услышали, уже в начале второй каденции Си бывший генсек и председатель выступил инициатором демарша двух бывших лидеров и двух бывших премьеров; помимо самого Ху Цзиньтао, называют имена Цзян Цзэминя, Чжу Жунцзи, Вэнь Цзябао. Однако и это обращение оказалось безуспешным: конституционные нормы, отменяющие ограничения двух сроков для «первого лица» были приняты и, как мы сегодня видим, проведены в жизнь. С другой стороны авторитет и влияние Си Цзиньпина укрепились настолько, что оппонентам ничего не осталось, кроме неудачной попытки явочного выступления «вне графика». Что означает нарушение порядка течения съезда. Своеобразное словесное дацзыбао. До этого Ху не дотянул, но заминка с попыткой зарубежных недоброжелателей раздуть ее в скандал все-таки произошла.
Нам в России на заметку нужно взять понимание того упорства, с которым определенные круги, опираясь на внешнюю поддержку, цепляются за рудименты прозападного курса. Если уж в Китае после десяти лет «новой эпохи» возможны подобные вещи, то что говорить о России, где последовательный поворот в сторону национальных интересов начался только с вступлением в СВО. Это к вопросу о некоторых претензиях к Владимиру Путину, что он до сих пор не вычистил из центров принятия решений ни «пятую», ни «шестую» колонну. Нашу страну дилеммы китайской власти интересуют еще и с точки зрения ближайшей и среднесрочной перспективы, ибо до мартовской сессии ВСНП, где завершатся кадровые перестановки, в КНР будет сохраняться некая промежуточная ситуация. И к тому же, если принять версию, что Ху Цзиньтао готовил некий «демарш» по тайваньской теме, то ясно, что касательно внешней политики он не мог не содержать угроз для российско-китайских отношений, особенно в свете продолжающейся СВО. Следовательно, любое последующее обсуждение этой болезненной темы в Поднебесной априори вредит двусторонним отношениям наших стран.
«Мы имеем дело с новым, жестким, более решительным Китаем. Сейчас этот Китай значительно больше соответствует российским интересам, чем Китай, который аккуратно и очень деликатно формулировал свои идеи».
Данный вывод внушает оптимизм. Но самое главное: что будет с Тайванем, особенно если «утечка» об отказе от силового решения применительно к демаршу Ху Цзиньтао является правдой? За неделю до съезда КПК вдруг скорректировала свою позицию самозваная «президентша» Тайваня Цай Инвэнь, высказавшаяся в том духе, что «война — это плохо, а мир — хорошо» и что вооруженный конфликт — «не вариант для обеих сторон». Наблюдатели сразу же заговорили про «оливковую ветвь», протянутую Пекину, хотя всё обстояло ровным счетом наоборот: проводилась «разведка боем». В пакете с указанным Цай напомнила и об островном «суверенитете», который выступает синонимом «независимости», в свою очередь служащей «красной линией» для КНР, точнее casus belli. А когда Си Цзиньпин уже на съезде в отчете ЦК однозначно заявил о готовности противостоять тайваньскому сепаратизму и стало ясно, что с забросом своей удочки Тайбэй промахнулся, на острове отбросили миролюбивую риторику и вновь вернулись к воинственной, заявив, что «от суверенитета не откажутся». Что это было? Можно ли расценивать предсъездовский маневр Цай Инвэнь, понятно, что осуществленный с разрешения и даже с подачи Вашингтона, как попытку поощрить на материке те силы, которые вели дело к «внештатному» развитию ситуации на съезде? На наш взгляд, вполне. И даже нельзя исключить определенной координации.
Ответом стало укрепление позиций в Военном совете КПК, избранном съездом, позиций военачальников, непосредственно отвечавших за ситуацию в Тайваньском проливе. Речь идет о новом заместителе председателя генерале Хэ Вэйдуне, бывшем командующем Восточным стратегическим направлением, под командованием которого проводились те самые масштабные учения НОАК, которые последовали за провокационным вояжем на Тайвань Нэнси Пелоси. Кроме него, позиции сохранил и адмирал Мяо Хуа, крупный армейский политработник (в НОАК политорганы имеют более широкие полномочия, чем это было в Советской Армии; у них больше прерогатив, включая контроль за кадровой политикой).
В ситуации остаются неизвестные, значительная часть которых сохранится до марта, когда по назначениям сессии ВСНП будут окончательно подведены итоги XX съезда. Именно тогда, на наш взгляд, прояснится и ситуация с перспективой разрешения тайваньского кризиса; заявка сделана четкая: Военный совет КПК — стержень структуры Центрального военного совета (ЦВС), суть китайского Главкомата. Поэтому кадровое обеспечение любых, самых радикальных вариантов представляется решенным вопросом. Остается выяснить степень того «резонанса», в который попадет (или нет) с кадровой политикой съезда текущая политическая ситуация. Как в моменте, так и в динамике, которая будет определяться и по целому ряду привходящих факторов — итогам выборов в США и на Тайване, результатам индонезийского саммита «двадцатки» и т.д. Остается набраться терпения и ждать.
Павленко Владимир
Комментарии читателей (0):