Зачем канцлеру Германии Олафу Шольцу расширенная Европа?

Канцлер Германии Олаф Шольц, выступая на съезде Партии европейских социалистов, вызвал новую сенсацию. Он вернулся к своей старой идее — расширению Европейского союза, заявляя, что ЕС, «состоящий из 27, 30 или 36 государств и с 500 миллионами проживающих в нем свободных и равноправных граждан, сможет еще больше усилить свое влияние в мире». При это он указал, что «Евросоюз продолжает расти на восток» и что «целью является геополитическая Европа».

И сразу возникло множеств вопросов. Первый: почему выбран нынешний момент для заявлений о будущем Европы, когда сама Германия стала терять статус «политического и экономического локомотива ЕС», и с чем связан очередной запуск дискуссии с туманным обозначением возможного вектора дальнейшего развития Европы? Второй вопрос: что именно в понимании Шольца надо иметь в виду, говоря о «геополитической Европе»? Согласно версии американского издания Foreign Policy, спецоперация России на территории б. УССР «привела многих руководителей Европы к выводу, что пора обеспечить себе возможности для самозащиты и стать самостоятельным игроком на стратегической арене». «Они утверждают, — пишет издание, — что внимание Вашингтона сместилось, и главное для него сейчас — это соперничество с Китаем в Индо-Тихоокеанском регионе, а Шольц заявляет, что «расширенная Европа — наше будущее». Термин, которым можно было бы описать эту ситуацию, можно определить как признание фактора складывающейся многополярности мира, что требует переосмысления атлантической стратегии в сторону превращения Европы в один из многих полюсов.

В то же время в предлагаемом Шольцем расширении Европы «вплоть до 36 государств», обозначается и фактор кризиса европейской идентичности, что затрудняет создание на существующих идеологических основах большого геополитического пространства. В этом смысле практическая реализации тезисов Шольца сопряжена с новыми определенными процедурами: создания административной надгосударственной структуры (по крайней мере в отношении обороны, экономики, управления ресурсами и стратегическими объектами) и установления федерализма. Но для этого необходимо солидное историческое время, которого современной Европе уже не хватает. Теперь о термине «геополитическая Европа». Шольц говорит о расширении ЕС на восток без конкретики. Но надо полагать, что речь ведется не только и не столько о б. УССР, Молдавии и, возможно, Грузии, но и о других странах постсоветского пространства, включая Россию. Ясно только то, что предлагаемый вариант нового европеизма сопряжен с многополярностью.

Участие Турции, являющейся многолетним кандидатом на членство в ЕС, в предполагаемом альянсе не предполагается. Что же касается России, то не ясно, как Берлин планирует выстраивать с ней партнерство, особенно после кризиса с б. УССР. Много проблем появилось и в связи с польским проектом возрождения новой Речи Посполитой, который обозначил проблему лидерства на континенте. В этой связи возможно, что Шольц косвенно возвращается к тезису президента Франции Эммануэля Макрона, который на встрече с главой России Владимиром Путиным в 2019 году говорил следующее: «Россия — европейская страна. И мы глубоко верим в эту Европу, которая простирается от Лиссабона до Владивостока». При желании это высказывание может трактоваться и как необходимость сотрудничества с Москвой. Сейчас получается, что Берлин, правда, несколько запоздало, стал серьезно задумываться уже о своих национальных интересах. Поэтому, как бы эксперты ни относились к словам Шольца, тут есть над чем серьезно подумать, если, конечно, он будет следовать обозначенным на словах курсом.

Внешне это может обозначить и стремление создать ось Париж — Берлин — Москва, и даже — Токио. Но может случиться и так, что дальше слов дело не пойдет и новая геополитическая картина Европы и мира будет формироваться по иному сценарию.