11 июля 1920 года лорд Джордж Керзон предложил провести конференцию в Лондоне на условиях заключения перемирия и отвода войск с линии возможного разграничения между РСФСР и Польшей. Она получила название «линии Керзона» и была близка к границе бывшего Царства Польского с Российской империей. В целом это был редкий случай, когда предлагаемая линия государственной границы совпадала с границей этнографической. В Восточной Галиции войска должны были остаться на занимаемых позициях. Кроме того, Керзон предлагал Москве немедленно заключить перемирие и с Врангелем, который обязался вывести свои войска в Крым, а Перекопский перешеек объявлялся при этом нейтральной зоной. Планировалось, что представители правительства генерала примут участие в конференции в Лондоне. Туда также предлагалось пригласить делегации Финляндии, Эстонии, Польши и Литвы. В случае отказа принять требования ноты, Великобритания и её союзники »…сочтут себя обязанными помочь польской нации защищать свое существование всеми средствами, имеющимися в их распоряжении».
Г. В. Чичерин предлагал принять предложения за основу, выйти на «линию Керзона» и начать переговоры с Варшавой, проводя их параллельно с Хельсинки, Ригой и Каунасом, но, естественно, не признавая правительства белого Крыма. Л. Б. Каменев возражал, и в конечном итоге Ленин прислушался к нему. Он считал, что международная обстановка настоятельно требует «бешеного ускорения наступления на Польшу», чего глава Совнаркома и ожидал от Западного и от Юго-Западного фронтов. Судя по всему, Ленин не доверял главе британского правительства, а предложения Ллойд-Джорджа он охарактеризовал как «сплошное жульничество ради аннексии Крыма, которая нагло выдвигается в ноте». 17 июля в ответной ноте советское правительство не приняло предложения Лондона.
Ранее на ИА REX: 1920 год. Международные аспекты войны
Чичерин подтвердил желание РСФСР жить в мире и напомнил Лондону, что именно Великобритания развязала интервенцию против Советской России, и именно Польша начала неспровоцированную войну с ней, и что ни на этапе подготовки агрессии, ни на этапе, когда разворачивалось успешное наступление поляков, Лондон не вмешивался, что делает сомнительными его претензии на роль посредника в конфликте. Наркоминдел не ограничился критикой, а предложил следующую программу: Москва предпочитает прямые переговоры, которым должно предшествовать обращение правительства Польской республики; что касается трех прибалтийских стран и Литвы (в 1920–1930-е гг. к Прибалтике традиционно относились Латвия, Эстония и Финляндия), то с последней Москва уже заключила мирный договор 12 июля, а с остальными успешно ведутся соответствующие переговоры. В отношении Врангеля и попыток превратить Крым в освященное международным правом убежище для белогвардейцев нота Чичерина не оставляла ни малейших сомнений — данное предложение отвергалось. Это был полный отказ принять условия Антанты. Более того, нота содержала довольно прозрачный намек на возможность создания в Польше новой власти, что, по мнению наркома, стало бы залогом истинно мирных отношений этого государства с РСФСР.
19 июля было создано Польское бюро ЦК РКП (б) во главе с Ф. Э. Дзержинским, которое должно было курировать вопросы польского направления. 20 июля Керзон сообщил по радио в Москву, что не настаивает на посредничестве и что Польша и РСФСР могут самостоятельно вступить в переговоры, но если просьбы Варшавы о мире будут проигнорированы, то союзники окажут Польше поддержку. 22 июля МИД этой страны направил телеграмму с просьбой о немедленном перемирии и начале переговоров. 23 июля Чичерин известил нового министра иностранных дел Польши Евстафия Сапегу о том, что советское правительство дало распоряжение командованию Красной армии немедленно вступить в переговоры. До 30 июля поляки должны были прислать своих представителей. Встреча должна была состояться на шоссе Барановичи — Брест-Литовский 30 июля.
Наступавшие Западный и Юго-Западный фронты должны были соединиться в районе Бреста, взяв наиболее сильную группировку противника в гигантские клещи в районе Полесья. Этот план поддержал и член РВС Юго-Западного фронта И. В. Сталин. Главнокомандующий Вооруженными силами РСФСР С. С. Каменев выступил против ускоренных темпов наступления, но командующий Западным фронтом отстоял их. Советское командование приняло ошибочное решение об изменении наступления двух своих фронтов — Западного и Юго-Западного. 22 июля Главком отдал распоряжение Тухачевскому продолжить наступление и не позже 12 августа выйти на линию Вислы, овладев Варшавой. 24 июля Юго-Западный фронт получил приказ наступать на Львов. Партийное руководство Галиции 24 июля 1920 года обратилось к его бойцам с призывом: «К оружию, товарищи красноармейцы! Путь в Венгрию, Польшу, Германию ведет через Галицию!» Два советских фронта теперь двигались не по сходящимся направлениям к польской столице.
Антанта не могла допустить советизации Польши. Под такой же угрозой в этом случае оказалась бы Германия и, следовательно, вся Версальская система. США, Франция и Великобритания оказали огромную помощь Польше. Наиболее полонофильской была Франция. Её связывали с Варшавой и расчеты — чем больше будет новая Польша, тем увереннее она заменит Россию на восточных границах Германии, — и исторические и культурные связи. Впрочем, часто и личные. 21 июля было принято решение направить в Варшаву союзную миссию. Её возглавил французский бригадный генерал Максим ВейганВ 1940–1941 гг. военный министр в правительстве Виши, активный сторонник маршала Петэна . Он был талантливым офицером Генерального штаба, убежденным антикоммунистом, а его супруга Мари-Рени де Форзанц, полячка по матери, сумела воспитать в супруге убежденного сторонника Польши.
25 июля миссия Вейгана прибыла в Варшаву. К этому моменту здесь уже работала французская миссия генерала Поля Анри. В нее входило около 400 офицеров (одним из них был капитан Шарль де Голль). Всего в польской армии с лета 1920 г. служило 9 французских генералов, 29 полковников, 196 капитанов, 425 лейтенантов, 2120 солдат. Французы сделали очень много для того, чтобы поднять уровень боеспособности польской армии. 26 июля начальник Генерального штаба генерал Тадеуш Розвадовский предложил организовать фланговый удар по основным силам Северо-Западного фронта, пытавшимся окружить польскую столицу. Поначалу Вейган предлагал отход вглубь страны с целью накопления сил. Генерал исходил из опыта французов на Марне в 1914 г. Он фактически возглавил штаб Пилсудского и считал необходимым создать прочный фронт, прикрываясь которым можно было бы создать и накопить на флангах наступающей на Варшаву Красной армии значительные резервы для контрудара. Ради этого Вейган был готов пойти и на территориальную уступки Галиции, где наступал Юго-Западный фронт. Речь шла даже о Львове и Дрогобыче, где располагались единственные в Польше нефтяные источники. Это было правильное, но весьма тяжелое для Пилсудского решение.
На Западе Москва могла рассчитывать только на поддержку рабочего движения. Уже в мае забастовки лондонских докеров стали серьезным препятствием для поставок оружия в Польшу. Это происходило в Портсмуте, Девонпорте, Инвергордоне, Порт-Эдгаре. Всеобщая забастовка железнодорожников во Франции, которую поддержали рабочие портов, привела к тому, что в течение месяца стало невозможным отправлять военные грузы в Польшу.
21 июля II Конгресс Коминтерна призвал рабочих сделать все возможное, чтобы сорвать военные поставки в Польшу:
«Если капиталистическая сволочь вопит о том, что грозит опасность независимости Польши, то она это делает из страха, как бы ваша порабощенность, ваша зависимость, рабочие и работницы, не сменилась освобождением от оков капиталистического рабства. Задача пролетариев всех стран состоит поэтому в том, чтобы всеми силами воспрепятствовать правительствам Англии, Франции, Америки и Италии оказывать какую бы то ни было помощь польским белогвардейцам».
В Англии под лозунгом «Руки прочь от Советской России!» начал работать «Совет действия». В Данциге антипольские настроения совпали с движением пролетарской солидарности. 21 июля докеры порта отказались разгружать военные грузы для Польши с греческого парохода, 24 июля — с голландского. Выгрузку произвели французские солдаты. Вскоре пришли еще три французских транспорта, и британский комиссар города заявил, что не ручается за последствия ввиду настроений рабочих.
На этом этапе головокружение от успехов началось в Москве. Здесь надеялись на советизацию Польши и выход в Германию. Еще в первые дни наступления Сталин предупреждал, что противник еще силен и было бы ошибкой считать его разбитым.
«Нет сомнения, — говорил он, — что впереди еще будут бои, и бои жестокие. Поэтому я считаю неуместным то бахвальство и вредное для дела самодовольство, которое оказалось у некоторых товарищей: одни из них не довольствуются успехами на фронте и кричат о «марше на Варшаву», другие, не довольствуясь обороной нашей Республики от вражеского нападения, горделиво заявляют, что они могут помириться лишь на «красной советской Варшаве».
Сталин был прав. РСФСР и Красная армия не были готовы к походу в Европу или к битве за Варшаву. Не удалось вовремя взять Львов: поставленная на 29 июля задача по овладению городом не была выполнена; срок взятия города был перенесен на 30 июля — результаты были те же. 2 августа 1-я Конная армия вновь получила приказ двигаться на Львов, отражая контрудары поляков. К этому времени её части находились в 10 километрах от города. Казалось, достаточно еще одного усилия — и Львов будет взят. Но армию вывели из боя.
При наступлении на Варшаву сказались отсутствие подготовки тылов и проблемы разоренных войной коммуникаций Западного фронта. Часть войск, переброшенных с других направлений, вступила в Белоруссии и Литве в бои без обозов. Снабжение было столь плохим, что начальник 27-й стрелковой дивизии В. К. Путна начал готовить перевооружение своей дивизии трофейными винтовками Маузера, благо и их, и патронов к ним хватало. В Белоруссии войска Западного фронта получили мощную поддержку населения. Это привело командование к неверным прогнозам.
«Положение в Польше, — вспоминал Тухачевский, — также рисовалось в благоприятном свете».
После взятия Вильно войска вступили на территории с преимущественным польским населением, что сразу же почувствовали конники Гая, шедшие в авангарде наступления. Шляхта угоняла скот, крестьянство находилось под влиянием дворянства и Католической церкви, комкор-3 вспоминал — «враждебное отношение к нам чувствовалось очень сильно». Необходимо было что-то делать.
23 июля 1920 года на заседании Политбюро было принято решение «об организации Временного революционного комитета в Польше». Еще ранее, в 1919 году, в Москве было создано Польское бюро ЦК РКП (б), которое централизованно занималось пропагандой среди польской армии, для этого в части Красной армии было направлено около 7700 польских коммунистов. 28 июля был взят Белосток. 30 июля здесь на многочисленном митинге было провозглашено создание Польского Временного Революционного комитета во главе с Юлианом Мархлевским. В его состав вошли также Феликс Дзерджинский, Феликс Кон, Эдвард Прухняк и Юзеф Уншлихт. В его первом обращении к польскому народу определялись задачи комитета: национализация промышленных предприятий, помещичьей земли при сохранении в неприкосновенности крестьянского землевладения, свержение преступного правительства, развязавшего войну, и создание «Польской Социалистической Советской Республики». Фактически формировалось новое правительство, в составе которого были созданы отделы промышленности, сельского хозяйства, пропаганды и агитации, юстиции и чрезвычайная комиссия по борьбе с контрреволюцией. Комитет приступил к созданию органов новой власти на местах. В тылу Западного фронта под Минском началась работа по организации дивизии польской Красной армии. Её намеревались комплектовать из пленных и добровольцев. Работа шла с трудом.
«Было ошибкой, — вспоминал через год Мархлевский, — что этот комитет возник слишком поздно, но это объясняется тем, что военные события развивались с молниеносной быстротой».
1 августа Польревком обратился к польским солдатам с призывом к созданию Советов во имя будущего:
«Гибнет Польша панов, но возникает новая великая Польша, Польша трудового народа, Польша воистину самостоятельная, независимая ни от царей, ни от кайзеров, ни от капитала Антанты, социалистическая Польша рабочих, крестьянских и солдатских депутатов».
Ленин придавал исключительно важное значение созданию этого органа и призывал сделать все возможное для распространения этого манифеста Польревкома. Поначалу Комитет совершил весьма серьезную ошибку — в его работе наметился перекос в сторону сотрудничества с евреями. Белосток с конца XIX века был крупнейшим центром текстильного производства на северо-западе Российской империи. В 1895 году его население достигло 63 тыс. чел., 47,7. тыс. из них были евреями. В 1920 г. он по-прежнему оставался городом с преимущественно еврейским населением, в первых приказах Комитета использовались преимущественно русский язык и идиш, что оттолкнуло польских рабочих. Эта ошибка была вскоре исправлена, Польревком был укреплен группой польских коммунистов, которые развернули широкую работу среди польского населения, что привело к постепенному изменению отношения поляков.
Огромное внимание с самого начала уделялось образованию и медицине. 5 августа Белостокский комитет призвал рабочих Варшавы взять власть в свои руки. 10 августа он принял декрет о национализации промышленности и конфискации помещичьих, церковных, монастырских земель — отчуждению подлежали и участки, превышающие 20 гектаров. РСФСР и УССР оказали Польревкому помощь деньгами и зерном. Если в городе успехи были достигнуты, то реквизиции, которые проводила армия, не были популярны у крестьянства — внешне оно оставалось пассивным, нейтральным, аграрная политика комитета не встретила поддержки. И тем не менее работа с польским населением — раздача земли, хлеба, разъяснение политики коммунистов — была достаточно заметной. По свидетельству побывавшего в этих районах Пилсудского, усилия политотделов и поведение красноармейцев — все это не осталось без нежелательного для Варшавы следа.
Британская дипломатия с 29 июля по 4 августа постоянно повышала рамку требований к Москве, угрожая силой в случае невыполнения требования остановить наступление Красной армии. Почувствовав поддержку, польская делегация, явившись на переговоры в Барановичи 1 августа, сорвала их и вернулась в Варшаву. Командир 9-й пехотной дивизии генерал Владислав Сикорский 30 июля обещал Пилсудскому продержаться в Бресте не менее 10 дней. 1 августа город был оставлен, в тот же день была провозглашена независимость Советской Белоруссии. Законы, принятые польскими оккупантами, объявлялись утратившими силу, новое государство вступало в тесный союз с остальными советскими республиками. 7 августа польское правительство телеграммой известило Москву о готовности приступить к переговорам о перемирии. Обстановка оставалась крайне напряженной, и советское руководство ожидало начала враждебных действий англо-французского флота в ближайшее время, начиная с 8 августа. Был отдан приказ немедленно приготовиться к отражению такого нападения.
Успехи Красной армии в Белоруссии привели к изменению позиций латвийской дипломатии. Она поторопилась завершить переговоры о мире. Он был подписан в Риге 11 августа 1920 года. 13 августа было подписано соглашение о перемирии с Финляндией, первоначально на 31 день с автоматическим пролонгированием по умолчанию. Немедленно вслед за этим началось траление Финского залива. О масштабах работы можно судить по тому, что первое торговое судно после августа 1914 года в навигацию 1920 года прибыло в Петроград 11 ноября. Это был германский пароход Regina, который доставил на Родину около 800 русских пленных. Уже 25 декабря навигация была закрыта в связи с наступлением холодов.
Комментарии читателей (0):