Почему-то трехдневный визит в Алжир президента Франции Эммануэля Макрона некоторые российские эксперты квалифицируют как «исторический», хотя в лучшем случае его можно отнести к разряду актуально познавательному, демонстрирующему резкое ослабление интеллектуального потенциала французской дипломатии.
Дело в том, что в Алжире Макрона ждали еще в мае в связи с событиями на территории б. УССР, последовавшим энергетическим кризисом. Эта арабская страна занимает седьмое место в мире по добыче газа и четвертое место в арабском мире по запасам (более чем 159 тысяч кубических футов на 2021 год) и обеспечивает 11% потребностей Европы в газе. Во Францию из Алжира поставляется только 8% ее потребностей в газе. Но агентство Bloomberg, указывая на то, что Алжир увеличил поставки газа в Италию и Испанию, намекало и на такой же возможный ход Алжира в сторону Франции. Страны НАТО также говорили о возможности возрождения проекта трубопровода MidCat, который соединил бы Испанию с Францией и позволил бы снизить зависимость Центральной Европы от российского газа.
Именно в таком контексте в Алжире воспринимались визиты в феврале министра иностранных дел Италии Луиджи Ди Майо, марте госсекретаря США Энтони Блинкена (это был первый визит госсекретаря США в Алжир за последние 22 года), министра иностранных дел Франции Жан-Ив Ле Дриан — в апреле и, наконец, в мае министра иностранных дел России Сергея Лаврова. Возможно, что именно этот факт повлиял на то, что Макрон, как подметило египетское издание о Noonpost, обозначил начало реализации своей новой африканской стратегии с посещения не Алжира, а Камеруна, Бенина и Гвинеи-Бисау. Париж понимал, что переиграть успехи Лаврова в Алжире ему не удастся.
Напомним, что именно Алжир стоял за подписанием соглашения ОПЕК+, которое урегулировало отношения между странами ОПЕК и другими нефтедобывающими государствами, не входящими в организацию. В ходе визита в Алжир Лавров заявил: «По вопросам поставок газа на мировой рынок и мы, и Алжир, и другие участники Форума стран — экспортеров газа придерживаются достигнутых договоренностей». Ранее Алжир отказал администрации президента США Джо Байдена в просьбе увеличить добычу нефти, чтобы сдержать рост цен на энергоносители и тем самым поддержать стабильность западной экономики. Такой же подарок получил Макрон и в Алжире. Но проблема не только в этом. Президент Франции допустил серьезную политическую ошибку, заговорив в доме повешенного о веревке.
Выводя за скобки историю французского колониального присутствия на африканском континенте, о чем хорошо помнят африканцы, Макрон, имея в виду прежде всего кризис на территории б. УССР, стал объяснять политику Москвы «империализмом» со стороны государства, «не желающего перестать быть колониальной империей». Он полагает, что, затрагивая больную тему для африканцев, ему удастся получить взаимопонимание. Не получается. Рост российского влияния на черном континенте имеет принципиально иную подоплеку, а возрастание «постколониального негодования» связано с попытками Парижа выстраивать на континенте политику так называемого неоколониализма. Россия же исторически поддерживала африканцев и помогала решать их проблемы.
Тем не менее Франция продолжает проецировать эти тезисы и на Алжир. Ранее Макрон усомнился в факте существования алжирской нации до французской оккупации, то есть до 1830 года, что привело к дипломатическому кризису между двумя странами. По его словам, в Алжире «нагло переписывают историю, чтобы намеренно приуменьшить, а то и свести на нет, все заслуги Франции». Тут не всё так просто. Алжир был провозглашен в 1830 году провинцией Франции, разделен на департаменты Оран (запад), Алжир (центр) и Константин (восток), во главе которых были поставлены префекты, а генерал-губернатор провинции назначался Парижем. С этого времени и по 1962 год Алжир имел статус заморской территории Франции, хотя алжирцы, будучи жителями французской провинции, не становились гражданами Франции.
Напомним, что свою независимость алжирцам пришлось отстаивать в кровопролитной войне, которая длилась около семи с половиной лет и унесла, по разным оценкам, жизни от 500 тыс. до более чем 1 млн алжирцев и свыше 15 тыс. французских военных. Так что отношения двух стран отягощены исторической памятью и взаимными претензиями, и обращение к истории должно быть осторожным. Тем более что для многих французов Алжир — это не просто колония, а непосредственная часть Франции, в которой жили многие ее граждане. И исторические алжирские раны не только у Парижа. Об Алжире хорошо помнят и в Турции, ведь номинально с 1515 по 1830 годы эта территория находилась под управлением Османской империи, и османы сыграли важную роль в становлении самосознания алжирцев.
Именно под османами Магриб был разделен на три области — Алжир, Тунис и Триполи. Так что усиление влияния современной Турции в этой стране не случайно. На совместной пресс-конференции с президентом Алжира Абдельмаджидом Теббуном Макрон заявил, что «в Турции, России и Китае есть некие сети, которые проявляют активизм, неоколониальные и империалистические планы, выступают против Франции». В ответ Анкара напомнила Парижу о его колониальном прошлом и призвала не только признать эти проблемы, но и попытаться их решить, а не «перекладывать вину на других». Но в целом, как считает алжирский писатель Буалем Сансаль, Парижу в отношениях с Алжиром найти «золотую середину» будет непросто», пока он не запомнит новое название страны — Новый Алжир». По его словам, «Новый Алжир порвал с Западом, с двуличной Африкой, арабским миром, Израилем, вступил в БРИКС» и «решил сотрудничать только с великими державами, которым он принесет много пользы».
Но готов ли к этому Макрон, смотрящий на Алжир глазами нового колонизатора?
Тарасов Станислав
Комментарии читателей (0):