Старший советник духовного лидера Ирана аятоллы Али Хаменеи Али Акбар Велаяти провел беседу с корреспондентом газеты Kayhan и сделал ряд заявлений знакового уровня. На них стоит обратить серьезное внимание. В Иране его считают не только одним из главных стратегов иранской внешней политики, но и гласом высшего руководителя Ирана — рахбара. Поэтому представленные им тезисы иранской внешней политики воспринимаются не как интеллектуальная импровизация, а как разработанная в недрах руководства политика нового геополитического позиционирования страны.
Она выглядит следующим образом. Первое: в Азии возникают три важных центра силы — Иран, Россия и Китай, которые «независимы и противостоят идеологии экспансии и однополярного мира, исповедуемой Западом и США». По словам Велаяти, «у России более мудрая политика в мире, чем у стран Запада и США». Москва и Пекин ведут себя как союзники Тегерана, хотя «они не подписывали с Ираном договор о дружбе и братстве, но действуют исходя из своих интересов». Второе: «Европа деградирует из-за безоговорочного принятия требований американской политики». Наконец, третье: происходящее означает реализацию пророчества Великого Имама (почетный титул первого вождя Исламской революции в Иране в 1978–1979 годах), который предвидел превращение Ирана в один из «центров силы» в мире и «разворот большинства стран в сторону Восхода, а не Заката».
Ранее на ИА REX: Визит Путина в Иран: взгляд из арабского мира
Отсюда главные выводы. Велаяти фиксирует если не победу, то заметное укрепление позиций сил в стране, которые эксперты зачисляют в стан так называемых консерваторов. Их возглавляет нынешний президент страны Ибрагим Раиси. Его предшественник Хасан Рухани выставлял на первый план подписание с США ядерного соглашения и обозначал перспективы после отмены санкций масштабных западных инвестиций. В этой связи Тегеран предпочитал сотрудничество с Москвой, как и с Пекином, на уровне взаимовыгодного «конструктивного диалога». На тот момент, когда внешняя политика России носила больше американо-европоцентричный характер, такая логика действий Ирана выглядела в целом обоснованной. Но США почему-то не воспользовались шансом и провалили свою иранскую политику. Однако и Раиси вряд ли удалось бы заметно продвинуться на консервативном направлении, если бы не сопутствующие важные обстоятельства.
США продолжают действовать в отношении Ирана с позиции силы и фактически срывают переговоры по восстановлению ядерного соглашения. Европе также не удается самостоятельно вести иранскую игру, на что рассчитывали в Тегеране. В итоге уровень политического доверия между Ираном и коллективным Западом упал до нулевой отметки, и перспективы новых договоренностей становятся все более туманными. Запрос на нормализацию отношений с Западом в Иране исчез. Он оказался в ситуации выбора, когда Запад закрыл путь к нормализации, игнорируя рациональные соображения. В то же время развитие украинского кризиса изменило ситуацию как вокруг России, так и внутри ее. Она стала подвергаться беспрецедентным западным санкциям, что подвело иранское руководство к мысли о долгосрочности противостояния России с Западом. Москва отмежевалась от либеральной политики Запада.
Стало также очевидным то, что Москва оказывается вынужденной активно включаться в создание новой логистики транспортного коридора Север — Юг, который призван связать Индийский океан и Балтику через Иран. Так у Тегерана и у Москвы появилась геополитическая востребованность друг в друге. Иран перестал быть для России подспорьем для сближения с Западом, и стороны стали демонстрировать прагматический подход друг к другу. А ситуация ослабления на Ближнем Востоке влияния США, отсутствие устремлений у России стать там новым гегемоном объективно ведет к заполнению образовавшегося геополитического вакуума Ираном. У него действительно появился исторический шанс изменить баланс сил, при котором можно играть роль ключевого регионального игрока.
Но во что это может в дальнейшем перерасти, пока не очевидно. Сейчас ясно только то, что Москва и Тегеран вступили на путь выработки совпадающих позиций, что в обозримом будущем должно определять развитие российско-иранского сотрудничества. Эту мысль и пытается донести до сведения общественности Велаяти, который создает новый позитивный образ России и Китая. Но это только начало иранской «Большой игры» на Ближнем Востоке.
Тарасов Станислав
Комментарии читателей (0):