Мир буквально на глазах делится надвое. Причем инициатором этого процесса, закрепляющего конфигурацию новой холодной войны, на этот раз глобальной, является Запад, а воплощением служит провозглашенная президентом США Джо Байденом политика альянсов. Сохраняющий приверженность выстраиванию антироссийского и антикитайского блока, несмотря на катастрофическое падение уровня доверия к себе на родине, хозяин Белого дома стабильно выдает в год по новому альянсу. В 2021 году, как помним, появилось объединение AUKUS (США, Великобритания, Австралия), а также активизировался Четырехсторонний диалог по безопасности Quad (США, Япония, Австралия, Индия). В нынешнем, 2022 году, к исходу его середины объявлено о создании объединения Partners in the Blue Pacific (PBP) в составе США, Японии, Южной Кореи, Австралии и Новой Зеландии. Острословы сразу же соответствующим образом «обыграли» перевод с английского — «Партнеры в голубой Пасифике»; происхождение «голубой» темы, однако, скорее всего, апеллирует к Форуму тихоокеанских островов (ФТО) — межправительственной организации островных тихоокеанских государств, большинство из которых являются карликами, за исключением Австралии и Новой Зеландии.
Объявленная «целью» PBP поддержка стран ФТО в реализации их стратегии развития до 2050 года с военно-стратегической точки зрения является заявкой на тотальный американский контроль над акваторией АТР, с позиций которого планируется противостояние с сухопутными державами — Китаем и Россией. Оно будет подкрепляться расширением Пасифики на Индийский океан с опорой на участие в Quad Индии и американскую концепцию ИТР — Индо-Тихоокеанского региона, которую в Москве и Пекине считают искусственной. Просто выдуманной для оправдания экспансионистских планов охвата Большой Евразии с юга поясом (дугой) нестабильности, а также для контроля над стратегическими проливами между индонезийскими островами и Малайзией. Именно так в Вашингтоне «считывают» главную цель новоиспеченного PBP — «поддержку тихоокеанского регионализма, а также расширение сотрудничества между странами Тихоокеанского региона и остальным миром». И ясно, что в последних словах зашифрован намек на выход на континент. И на организацию в этих целях противостояния с Китаем в районе Южно-Китайского моря (ЮКМ) и Юго-Восточной Азии (ЮВА), то есть на вовлечение в агрессивную американскую стратегию стран АСЕАН, что давно уже является «голубой мечтой» Пентагона.
Пока не обсуждается, но это тем не менее следует иметь в виду, что за рамками этого блокового строительства остается китайский Тайвань — главный объект спора Китая с США. На словах Вашингтон поддерживает Пекин в его политике одного Китая, а на деле постоянно проверяет власти КНР на прочность, вбрасывая провокационные сюжеты и осуществляя провокации вроде поставок на мятежный остров оружия, поездок в Тайбэй американских официальных лиц и проходов через Тайваньский пролив кораблей из состава 7-го флота ВМС США, а также некоторых стран-сателлитов по НАТО. Нет никаких сомнений, что при создании PBP тайваньский «козырь» Вашингтон держит «в рукаве», и нетрудно спрогнозировать ситуацию, когда для создания Китаю дополнительных трудностей США провернут двухходовку. Подтолкнут тайваньских сепаратистов на переход «красной линии» с провозглашением так называемой «независимости», после чего «пристегнут» остров, скажем, к той же ФТО и через нее (или напрямую) к новому блоку, предоставив таким образом режиму Тайбэя военные гарантии.
В любом случае три теперь уже тихоокеанских блока США — Quad, AUKUS и PBP — выстроены таким образом, что имеют пересекающиеся сферы ответственности, с заходом «благодаря» участию в одном из них Индии, еще и на юг Азии. И объединяют всех основных региональных сателлитов Вашингтона, превращая Японию и даже Южную Корею, согласившуюся на непосредственное участие в американском блоковом строительстве только с приходом в президентское кресло проамериканской креатуры, из части Большой Евразии в оторванный от нее элемент сугубо морских геополитических раскладов. Поскольку в PBP втянуты все столицы региона, которые принято считать в нем главными — Токио, Сеул и Канберра, а также заявивший было об «антиядерной» стратегии Веллингтон, — можно считать провозглашенный блок восточным филиалом НАТО, тем более что его создание символически приурочено к Мадридскому саммиту Североатлантического альянса, который пройдет через неделю в формате участия лидеров Японии и Южной Кореи. Посыл — откровеннее некуда.
Есть и еще один нюанс, связанный уже с экономикой. Месяц назад, в конце мая, в ходе вояжа Байдена в ключевые столицы АТР — Сеул и Токио — было объявлено о создании IPEF — Индо-Тихоокеанской экономической структуры (или системы), объединяющей США и всех остальных членов нынешнего PBP со «становым хребтом» АСЕАН. Состав изначальной тринадцатки IPEF — это сумма шестерки участников региональных игрищ Пентагона, включая Индию, и семерых членов АСЕАН — Бруней, Вьетнам, Индонезию, Малайзию, Сингапур, Таиланд, Филиппины (из АСЕАН за пределами IPEF остались только Камбоджа, Лаос и Мьянма). Четырнадцатый член IPEF — Фиджи — присоединился к нему уже «в процессе». Замысел, как представляется, такой. В АСЕАН категорически не хотят включаться в противостояние с Китаем.
Во-первых, Пекин — главный торговый партнер стран региона; во-вторых, все они являются участниками китайской инфраструктурной инициативы «Пояса и пути» (BRI); в-третьих, члены АСЕАН озабочены тем, чтобы не оказаться частью американских провокаций вокруг Тайваня, что никак не соответствует их национальным интересам. Однако в ЮВА не прочь получать экономическую помощь США и участвовать в американских проектах, например B3W — Build Back Better World — инфраструктурной инициативе, предложенной Байденом в августе прошлого года, на саммите «Большой семерки», которая связана с АТР и противопоставляется «Поясу и пути». (Надо отметить, что, в отличие от BRI, в котором участвуют прежде всего государственные инвестиции КНР, B3W рассчитана на мобилизацию частных капиталов, и оговорены приоритетные сферы, по сути повторяющие глобалистский давосский проект «великой перезагрузки»: климат, здравоохранение в контексте пандемии, цифровые технологии и «гендерное» равенство).
В АСЕАН, с одной стороны, подходят прагматично и хотят пользоваться возможностями, вне зависимости от геополитической привязки инициатив, пребывая в иллюзии, что выгодные части американской повестки можно взять, отделив от невыгодных. С другой стороны, нет понимания, что развязаться с невыгодными частями, ущемляющими суверенитет, потом окажется куда дороже, чем их на себя сейчас вообще не брать. «Бесплатный сыр бывает только в мышеловке» — эту истину, усвоенную в Европе, в Азии еще только предстоит осознать. Таким образом, эксплуатируя экономический интерес стран региона, Вашингтон через IPEF пытается втянуть их в орбиту своего влияния, чтобы затем поэтапно адаптировать уже к военно-политической повестке, представленной совокупностью альянсов, связанных с НАТО. Военное участие поднаторевшие в таких комбинациях США заворачивают в красивую экономическую обертку, на которую и ловят наивных соискателей благоденствия по формуле «чтобы у меня все было и чтобы мне за это ничего не было». Иначе говоря, экономика в инициативах США выступает «оперативным прикрытием» политической и военной составляющей.
Зафиксируем это, подчеркнув «матрешечный» характер блоковой политики США в АТР и ИТР, чтобы теперь посмотреть, как это осуществляется по другую сторону нового «железного занавеса», формирующегося между Западом и Востоком. С центром в Пекине, под председательством лидера КНР Си Цзиньпина 25 июня прошел очередной ежегодный онлайн-саммит Совета глава государств БРИКС. Беспрецедентный факт, который сам по себе красноречивее всех остальных итогов: в нем приняли участие не только пять членов объединения — Бразилия, Россия, Индия, Китай и Южная Африка, но и еще тринадцать стран. География широчайшая. И участники АСЕАН (Индонезия, Камбоджа, Малайзия, Таиланд). И представители Латинской Америки (Аргентина, Мексика). И регион Северной Африки и Ближнего Востока (Алжир, Египет, Сирия, Турция — заметим, что член НАТО). Еще один натовский участник — европейская Греция, а также две крупнейшие среднеазиатские постсоветские республики — Казахстан и Узбекистан. Список будет неполным без упоминания о присутствии Ирана, обладающего статусом наблюдателя.
Официальная повестка: «Укрепление высококачественного партнерства БРИКС, вступающего в новую эру глобального развития». Выступая с докладом, Си Цзиньпин обратил особое внимание на экономические аспекты безопасности, связанные с блоковым противостоянием и политикой односторонних санкций, требующие совместного противостояния попыткам мировой гегемонии. Именно эта угроза, объединившая собравшихся лидеров вокруг формулы «сотрудничество и развитие ради преодоления», вызывает к жизни важнейшие инициативы БРИКС: по цепочкам поставок, по торговле и инвестициям, по таможенной политике, по продовольственной безопасности. АСЕАН, Африканский союз, Сообщество стран Латинской Америки и Карибского бассейна, Совет сотрудничества арабских государств Персидского залива и Ассоциация регионального сотрудничества прибрежных стран Индийского океана — таков круг интересов и спектр партнерства, которые выстраиваются вокруг БРИКС, по мнению российского лидера Владимира Путина.
В итоговом документе — Пекинской декларации XIV саммита БРИКС — целых 75 статей. Большинство дежурно-протокольные, из года в год переходящие из одной декларации в следующую и т.д. Но встроены и наделенные предельной актуальностью, концептуальные положения, некоторые из которых явно рассчитаны «на вырост». Например, «сделать инструменты глобального управления более инклюзивными, представительными и с привлечением более широкого круга участников, с тем чтобы способствовать более активному и значимому участию развивающихся и наименее развитых стран… в глобальных процессах и структурах принятия решений, повысив их приспособленность к современным реалиям». При этом отметим, что, хотя в наибольшей мере это положение соответствует позиции Китая, пытающегося перехватить у Запада рычаги управления глобальными институтами, в документе выдержан баланс: о «глобальном экономическом управлении» говорится, а вот другой традиционный китайский тезис об «экономической глобализации», как и «глобализации» вообще, отсутствует. Вполне в духе компромисса эпицентром «глобального экономического управления» предлагается «двадцатка».
С одной стороны, думается, временно, но закрываются глаза на глобалистское происхождение этого института, тесно связанного с базельским Банком международных расчетов (БМР) и стоящей за ним влиятельнейшей «Группой тридцати» (банкиров). С другой, этот компромисс в документе компенсируется положением о том, что «двадцатка» «должна сохранить свою целостность и отвечать на текущие глобальные вызовы». Здесь, как мы понимаем, зашифровано табу на изменение статуса России в структуре группы, а также на размывание ее важной роли в мировых делах конъюнктурным приглашением на ее саммиты в формате глав государств и правительств разнообразных марионеточных карликов одной из сторон глобального противостояния, вроде киевского режима.
Политическая часть. В противовес американскому тренду, прикрывающему подмену ООН «саммитом демократий», в Пекине высказана поддержка реформированию Совета Безопасности ООН. Опять же «на противоходе» проталкиванию коллективным Западом в постоянные члены Совбеза Германии и Японии, то есть на размывание статуса этого органа как коалиции победителей во Второй мировой войне, Москва и Пекин снимают прежние возражения против расширения Совбеза, но кандидатуры предлагаются из состава не НАТО и/или новоиспеченных проамериканских блоков, а из БРИКС — Бразилия, Индия, Южная Африка. Чтобы «пристроить» американскую креатуру, предлагается распространить реформирование на другие главные органы ООН — Генеральную Ассамблею и Экономический и социальный советы. На наш взгляд, вполне разумная мера, ибо в этих органах, в отличие от Совбеза, баланс в пользу Запада нарушен давно и прочно. Реального толку от них поэтому — никакого. Что за рамками тематики ООН? Примечательно, что в шкале кризисных приоритетов БРИКС Украина встала на прочное первое место, обогнав даже Афганистан, оказавшийся вторым. Далее в соответствующем порядке следуют Иран с международной борьбой вокруг его ядерной программы, Корейский полуостров, Ближний Восток, а также Северная Африка. Надо понимать, что это базовые точки глобальной конкуренции между Западом и Востоком. В них участники саммита ставят заслон агрессивной западной геополитической экспансии под эгидой США, НАТО и формирующихся тихоокеанских альянсов.
Такова фактура по саммиту БРИКС, символически противостоящему в этом году блоковым приготовлениям коллективного Запада. Теперь главное — аналитический вывод из нее. Мы уже отмечали, что сам характер блокового строительства Пентагона в АТР-ИТР рассчитан на приоритет военно-политических обязательств втягиваемых государств перед США. Для их обмана он заворачивается в яркую обертку экономического сотрудничества. Хотя истинные приоритеты США наглядно продемонстрировал сам Байден месяц назад в ходе саммита США — АСЕАН, когда пообещал «десятке» на все про все аж (!) 150 млн долларов, и это на фоне 40 млрд, выделенных в те же самые дни в рамках военной помощи Киеву.
Что на нашей стороне глобальных «баррикад»? Центральной темой расширения восточного влияния избрана, в отличие от Запада, экономика. БРИКС — сугубо экономическая структура, которой, ввиду ее широчайшего географического охвата (три континента!), не свойственны никакие компактные критерии военно-блокового строительства. Что же касается политической и военной сферы, то здесь все ограничивается надежностью московско-пекинской связки, выстроенной на беспрецедентном уровне доверия между двумя главными столицами сухопутной Большой Евразии, а также между лидерами — президентом Путиным и председателем Си. Паритета такого уровня на Западе нет и не предвидится. Есть монопольный диктат США, которые, чувствуя себя в геополитическом одиночестве, берут не качеством, как Москва и Пекин, а сугубо количеством сателлитов, с которыми поэтому у них доверие в отношениях заменено откровенным и неприкрытым диктатом.
Если говорить о коллективной системе безопасности Востока, то в нее с высокой эффективностью также вписывается Иран, продолжающий играть важную роль в военных действиях в Сирии и в сдерживании агрессивных региональных устремлений Израиля. А также Белоруссия, лидер которой Александр Лукашенко на днях выступил с целым рядом инициатив. Речь идет и об укрепляющейся с российским участием системе обороны республики на западном театре военных действий (ТВД), а также о включении Белоруссии в более широкий контекст коллективной обороны Востока, в том числе о заявке Лукашенко на полноценное участие в ШОС, которая, как известно, существует в том числе и в целях обеспечения региональной и глобальной безопасности.
Предстоящий саммит Совета глав государств ШОС, который пройдет в сентябре в Самарканде, в рамках узбекистанского председательства в организации, будет эти изменения обсуждать. Но в любом случае масштаб военного строительства на Востоке несопоставим с лихорадочной деятельностью Запада, явно компенсирующего повышенной активностью свои комплексы военно-стратегической неполноценности, возникшие на фоне опережающего технологического развития Востока в целом ряде сфер оборонно-промышленного комплекса. Прежде всего в ядерной плоскости, а также в гиперзвуке, которого, в нашем понимании, у вооруженных сил США нет до сих пор, а с нашей стороны это оружие имеется и состоит на вооружении не только России и Китая, но и КНДР.
Получается, что, в рамках однозначного преобладания экономической темы, на Востоке военная составляющая используется не в приоритетных целях «бряцания оружием», к которому никто переходить не собирается. А в рамках принципа разумной достаточности сдерживания потенциального противника, который, извините, из штанов выпрыгивает, чтобы в преддверии судьбоносных событий получить односторонние военные преимущества, но никак не может этого добиться. И не добьется.
Налицо два подхода к организационным приготовлениям: западный — с поощрением безответственной и дорогостоящей гонки вооружений и провоцированием эксцессов, подобных ковиду, и восточный — с уверенностью в собственных силах, отработанной системой взаимодействия, который ориентирован на создание благоприятных условий для экономического процветания и ставящий эту цель приоритетом внутренней и внешней политики. Какой окажется более эффективным — скоро увидим.
Павленко Владимир
Комментарии читателей (0):