На протяжении последнего десятилетия председатель КНР Си Цзиньпин стремился добиться для своей страны полноправного положения в центре мировой арены. Для этого китайский лидер вместе с остальным руководством республики пытается консолидировать экономическую, политическую, дипломатическую и военную мощь страны. Он также оказывает противодействие давлению США в Индо-Тихоокеанском регионе. Желание китайского лидера превратить Китай в самое могущественное государство в мире, в конце концов, связано с неразрывным следствием: императивом остановить то, что он считает попытками Запада сдержать КНР.
Но стратегия Китая включает в себя еще и третий компонент: утверждение своего доминирующего положения над еще одной международной системой государств. Китайские политики пытаются создать сферу влияния, охватывающую не только регион, непосредственно прилегающий к их стране, но и весь развивающийся, незападный и в значительной степени недемократический мир — «глобальный Юг». Обеспечение господства над этой обширной группой стран обеспечило бы прочную основу для могущества Китая, ограничивая при этом действия и влияние Соединенных Штатов. В итоге такое развитие событий может положить конец глобальной гегемонии США, пишет старший научный сотрудник по вопросам политики и безопасности Национального бюро азиатских исследований Надеж Роллан в статье, вышедшей 9 июня в Foreign Affairs.
Ранее на ИА REX: Почему США не видать «перемоги» над Китаем в АТР?
Движение вперед
С первых лет существования КНР в центре внимания ее дипломатии постоянно находился развивающийся мир. Между 1946 и 1974 годами тогдашний лидер Мао Цзэдун усовершенствовал свое видение того, как должна развиваться борьба против империалистических держав, сосредоточив внимание на глобальном Юге. Его теория «трех миров» предусматривала единый фронт, объединяющий страны Африки, Азии и Латинской Америки, составляющие третий мир, в общей борьбе против первого мира, состоящего из империалистических Соединенных Штатов и (после китайско-советского раскола) Советского Союза. Тем временем Китай будет задабривать и нейтрализовать второй мир, состоящий из средних держав, таких как Австралия, Канада, Япония и государства Западной Европы.
Мао считал, что с помощью единого фронта развивающихся стран во главе с Китаем можно окружить и изолировать господствующие державы, подобно тому, как Коммунистическая партия Китая (КПК) в первые годы своей политической борьбы «окружила из сельской местности города», по словам Мао, в конечном счете обеспечив коммунистической революции успех. С этой целью начиная с середины 1950-х годов Пекин оказывал техническую и финансовую помощь революционным и антиколониальным освободительным движениям в странах третьего мира.
Тем не менее из-за внутренней нестабильности и ограниченных экономических возможностей Китай в конечном счете не смог консолидировать эту коалицию стран, выступающих против гегемонии первого мира. И поэтому, когда после смерти Мао к власти пришел Дэн Сяопин, он отказался от революционного пыла своего предшественника и вместо этого отдал приоритет построению национальной мощи Китая. Но развивающиеся страны не потеряли для Пекина своей значимости, хотя и по иным идеологическим и геостратегическим причинам.
Напротив, глобальный Юг помогал решать задачи национального развития Китая, в том числе предоставляя стране постоянный доступ к энергии и природным ресурсам для питания ее все большей экономики. Преемники Дэн Сяопина по-прежнему интересовались экономическим потенциалом развивающегося мира, и они поощряли китайские компании «выходить» и завоевывать новые зарубежные рынки. 16-й съезд партии в 2002 году официально включил развивающиеся страны в качестве «основы» китайской дипломатии — за отношениями с великими державами и с соседями Китая, но перед его работой в многосторонних институтах.
Но Китай по-прежнему пестовал развивающиеся страны для достижения основных геополитических целей. Открыто используя экономическую помощь и инвестиции в качестве стимулов, Китай заставил страны глобального Юга разорвать отношения с Тайванем, душа таким образом остров дипломатически. Сочетая подобные стимулы и призывы к общим антизападным настроениям, Пекин использовал голоса развивающихся стран в Организации Объединенных Наций, чтобы избежать международного осуждения своих постоянных нарушений прав человека.
Ближе к концу правления Ху Цзиньтао, который занимал высшие посты в Китае до 2012 года, КПК стала более уверенной в том, что ее страна движется по крутой восходящей траектории. В конце концов, Китай обогнал Японию и стал второй по величине экономикой мира. В то же время Пекин расценил недавно объявленный администрацией Барака Обамы «поворот» к Азии как активизацию усилий США по ограничению мощи Китая. Чувствуя как новый оптимизм, так и растущую тревогу, лидеры Китая недвусмысленно отказались от сдержанной внешней политики Дэна в пользу нового, активного глобального видения, направленного на то, чтобы сделать свою страну доминирующей державой в мире.
Обдумывая, как их страна могла бы достичь этой цели, некоторые китайские эксперты выступали за балансирующую стратегию, которая «двигалась бы на запад» через евразийскую сушу, чтобы компенсировать растущую концентрацию дипломатических, экономических и военных усилий Соединенных Штатов в прибрежных регионах Азии. Другие, однако, настаивали на том, что глобальный Юг может снова сыграть решающую роль в оказании помощи Китаю в борьбе с его гегемонистским соперником, особенно с учетом того, что отсутствие интереса Запада к этим регионам облегчило бы задачу.
Разрабатывая этот второй вариант при нынешнем председателе КНР, теоретики КПК раскопали концепции противодействия окружению, разработанные Мао десятилетиями ранее. И сегодня, как и при Мао, стратегическая элита в Пекине, похоже, считает, что объединение единого фронта на глобальном Юге поможет уравновесить то, что они считают попытками Запада изолировать Китай и предотвратить его подъем.
Однако одним из основных отличий от 1960-х годов является экономическое влияние Китая. Благодаря широко разрекламированной инициативе Си Цзиньпина «Один пояс и один путь» присутствие Китая ощущается во всем мире, от островных государств Тихого океана до атлантических берегов Африки. Пекин также поддерживает эти страны кредитами, инвестициями, инфраструктурой и расширенным сотрудничеством в постоянно расширяющемся спектре областей. В результате у Китая есть как стимулы, так и потенциальные рычаги, которые он может использовать для создания коалиций развивающихся государств, объединенных для извлечения для себя пользы и против Запада.
Экономические инвестиции Китая в глобальный Юг также помогут поддержать долгосрочный экономический рост и процветание страны. Ожидается, что урбанизированный средний класс Африки вырастет на 800 млн человек в течение следующих 15 лет — население, которое может стать огромным новым источником спроса для китайских фирм. Китайские компании, создающие сети информационных технологий в развивающемся мире, могут собирать огромные массивы цифровых данных из своей разнообразной клиентской базы, которые они могут использовать для обучения алгоритмов искусственного интеллекта, что является незаменимым шагом на пути к реализации амбиций Китая стать технологическим лидером мира будущего.
Наконец, как показано в отчете за май 2022 года, опубликованном Национальным бюро азиатских исследований, инвестиции Китая в африканскую инфраструктуру могут быть направлены на то, чтобы помочь превратить континент в интегрированную недорогую производственную платформу, позволяющую африканским странам играть для Китая такую же роль, как та, которую Китай сыграл для Запада. В целом Пекин, очевидно, надеется, что страны глобального Юга могут помочь снизить зависимость Китая от рынков США и Европы, создав при этом жизнеспособную экономическую подсистему, существенно отделенную от Запада.
Развивающая держава
В некоторых своих начинаниях в развивающихся странах Китай уже добивается успеха. В качестве примера можно привести его работу по углублению своего взаимодействия с глобальным Югом, чтобы лишить легитимности то, что КПК высмеивает как «так называемые универсальные ценности» Запада. Развивающиеся страны могут голосовать в международных организациях таким образом, чтобы поддержать предпочтения Китая, и многие из них сделали это в отношении резолюций по правам человека. Многие страны с формирующейся рыночной экономикой также участвуют в платформах под руководством Китая, таких как Диалог Юг-Юг по правам человека; поддержка китайских концепций, таких как «сообщество общего будущего», партийное видение китаецентричного мирового порядка; повторяя предпочтительные нарративы Китая; и, в процессе, предоставление Пекину большей власти над международным дискурсом.
Китайским политикам в некоторой степени помогли неудачи Запада. Некоторые развивающиеся страны разочарованы поддерживаемой США либерально-демократической моделью, которая, по их мнению, не оправдала возложенных на нее ожиданий. Вдохновленные неустанными программами обучения Китая, направленными на то, чтобы поделиться с Пекином методами управления, все больше развивающихся стран могут в конечном счёте предпочесть заимствовать элементы государственной, меркантилистской и репрессивной авторитарной модели Китая. Таким же образом страны глобального Юга могут помочь сделать Китай арбитром международного права и зла.
Благодаря укреплению своего влияния в развивающемся мире Пекин сможет также активнее проецировать военную мощь или как минимум ограничить военные возможности и свободу маневра других стран. Китай по-прежнему с осторожностью относится к проявлению своей военной мощи и считает свою зарубежную военную деятельность просто продуктом законной потребности защищать свои расширяющиеся интересы. Но в 2017 году он создал военно-морскую базу в восточноафриканской стране Джибути и вынашивал планы по созданию как минимум еще одного иностранного военного аванпоста в Камбодже. Китай, вероятно, предпримет дальнейшие шаги для продвижения своего постоянного присутствия вблизи других морских узких мест и вдоль жизненно важных морских путей.
Ничто из этого не означает, что Пекину удастся стать доминирующей экономической, политической и военной державой в развивающемся мире. Китай может опасаться, что низкая отдача от инвестиций приведет к истощению его ресурсов, и поэтому он откажется от крупных зарубежных инициатив. Действительно, волна крупных проектов «Один пояс, один путь» в последние годы уже пошла на убыль и может оставаться на низком уровне, поскольку экономический рост страны продолжает замедляться. Пекин также хочет избежать трясины в области безопасности, которая ставит под угрозу его интересы. Но, несмотря на трудности, которые ждут впереди, нет никаких сомнений в том, что Китай теперь рассматривает развивающийся мир как театр все большего стратегического значения.
Соединенные Штаты, однако, похоже, не в полной мере отреагировали на то, как Пекин видит глобальный Юг. В течение последнего десятилетия сменявшие друг друга администрации США почти всегда лишь реагировали на попытки Китая усилить свое влияние в развивающихся странах. Всеобъемлющая политика Вашингтона на глобальном Юге, по-видимому, состоит в том, чтобы противодействовать инициативе Пекина «Один пояс и один путь», которую в США называют проявлением хищнической экономики, а также в том, чтобы попытаться сколотить западные коалиции по созданию инфраструктуры, которые «движимы ценностями», а также в том, чтобы отправлять своих высокопоставленных американских чиновников на тихоокеанские острова только тогда, когда расположенные там государства обсуждают соглашения о безопасности с Китаем.
Ни один из них не является элементом рассматриваемой стратегии. Действительно, планировщикам в Пекине, вероятно, нравится наблюдать за безумной реакцией Вашингтона всякий раз, когда появляются слухи о новой китайской военно-морской базе. Они могли бы даже подумать о маневрах, направленных на отвлечение финансовых ресурсов США, дипломатической энергии и военного внимания от мест большой важности.
Вместо того чтобы строить свою стратегию в отношении глобального Юга исключительно с точки зрения конкуренции с Китаем, Соединенным Штатам следует определить собственные приоритеты. Ресурсы США не безграничны, и Вашингтону не нужно вмешиваться везде и всюду. Ему следует уделять больше внимания странам, которые находятся вблизи географических узких мест и располагают полезными ископаемыми или природными ресурсами, необходимыми для будущего экономического и технического прогресса. Соединенным Штатам также следует обратить особое внимание на места, где демократия начала укореняться. Подотчетность, прозрачность, свобода и плюрализм имеют неотъемлемую ценность для обычных людей. Они также поддерживают усилия США по конкуренции с Китаем: страны с независимыми СМИ, неправительственными организациями и сильным гражданским обществом с большей вероятностью обнаруживают пагубные последствия китайских инвестиций и сопротивляются его попыткам коррупции, кооптации и принуждения.
Соединенные Штаты по-прежнему должны быть готовы инвестировать значительные ресурсы в развивающийся мир. Как часто отмечают критики, трудно победить что-то без ничего. Вашингтон должен стремиться разделить финансовое бремя этих инвестиций со своими ключевыми азиатскими и европейскими союзниками. Но, может, и не понадобится тратить огромные суммы, чтобы получить влияние в развивающихся странах. Помимо денежных обязательств, главная карта Пекина на глобальном Юге неосязаема: перспектива возможностей и уважения. Нет никаких причин, по которым Соединенные Штаты не могут предложить и то, и другое странам, которые слишком часто чувствовали, что они никого не интересуют.
Комментарии читателей (0):