Почти четверть века назад Россия и Белоруссия подписали договор о создании Союзного государства. Согласно этому документу и ряду других, его дополняющих, Минск и Москва задекларировали стремление к созданию единого правового демократического государства, с единой правовой системой, единой валютой, единым экономическим пространством «для обеспечения социально-экономического развития на основе объединения материального и интеллектуального потенциалов государств-участников и использования рыночных механизмов функционирования экономики».
Задекларированные почти треть века назад намерения не получили реализации в ожидаемых масштабах. Одной из форм воплощения задуманного мыслились совместные предприятия и даже транснациональные корпорации, флагманами которых должны были стать российские и белорусские предприятия. Разговоры об их создании продолжаются по сей день.
Например, 31 марта Минск посетила делегация Пензенской области во главе с её губернатором Олегом Мельниченко. Проводя переговоры с нею в президентском дворце, Александр Лукашенко традиционно сделал акцент на экономике и санкциях Запада, отметив при этом: «Ключевым для нас направлением является торговля и инвестиции. Это главное. В этом направлении мы и будем действовать. Я не исключаю других направлений. Не говорю о культурном сотрудничестве, гуманитарном и так далее. Это само собой понятно. Мы народы от одного корня, абсолютно похожи друг на друга».
Читайте также: Заменит ли Белоруссия для России Тайвань? Что предложил Лукашенко Путину
То, что «само собой понятно» — на самом деле та сфера, в которой почти ничего не сделано. Гуманитарная составляющая союзного сотрудничества — нелюбимый ребёнок как белорусской, так и российской бюрократии. Абсолютизация пресловутого базиса с имитацией активности в так называемой надстройке привела Украину к той катастрофе, на грани которой находилась Белоруссия в 2020 году. Официальные отчёты про итогам встречи продемонстрировали, что и на этот раз не было уделено должного внимания совместному развитию культуры, науки и прочих гуманитарных направлений.
«Особое направление, и это мы с президентом России постоянно подчеркиваем, это активное создание совместных производств. Здесь и особенно в вашей области. В сферах машиностроения, сельского хозяйства, научно-технической сфере», — обозначил Лукашенко канву переговоров.
«Мы не очень-то шли на то, чтобы сюда запустить иностранцев. Поэтому введенные санкции по нам так не ударили, как, допустим, по КАМАЗу. Туда вошли немцы прежде всего, — поведал он. — Мы этим направлением особо не баловали наших машиностроителей. У нас тоже немцы работали. И МАЗ — МАН и «Неоплан» в свое время на МАЗе. Контракт закончился, я им пожал руку, сказал: «Спасибо, дальше мы будем развиваться сами». Чего бы нам ни стоило, вот этих трудностей, сложностей. Кстати, мы и в России продвигали такие направления сотрудничества. Но тогдашние ваши руководители полагали, что если придут немцы или американцы, — это такие технологии, это такое счастье будет…»
Пример не очень удачный, потому как российско-германское СП на самом деле является позитивным примером. Во всём мире привлечение стратегического инвестора, подобного Mercedes-Benz Group AG, является распространённой практикой. В случае с КАМАЗом российское предприятие получило доступ к самым передовым технологиям и радикально улучшило качественные характеристики своей работы — от производства до сбыта. Такое сотрудничество помогло КАМАЗу удерживать долю на российском рынке и экспортировать свою продукцию.
«Заводы и подразделения «КАМАЗа» по итогам выполнения производственного плана первого квартала 2022 года по-прежнему опережают аналогичные показатели прошлого года», — сообщила 12 апреля пресс-служба предприятия.
Показатель за первые три месяца 2022 года составил 11,4 тыс. единиц по автозаводу при сокращении в марте на 7,5%. Завод двигателей СП «КАММИНЗ КАМА» выпустили и поставили своим потребителям 4,267 тыс. двигателей и силовых агрегатов в марте и 12,436 тыс. — за весь квартал (АППГ — 4 682 (-9%) и 10 803 (+15%) соответственно), сказано в том же сообщении. Очевидно, на мартовских показателях сказалось два фактора: спрос на рынке и решение партнёра из США свернуть бизнес в России по политическим мотивам.
На двигатели Cummins рассчитывали производители «Минского тракторного завода». Правительство Белоруссии в марте поставило перед МТЗ задачу форсировать производство тракторов мощностью 450-500 л. с., для которых соседний «Минский моторный завод» не может предложить даже опытного образца. Даже если таковой появится от китайской корпорации Weichai (благодаря СП в Белоруссии), то конкурировать придётся с российскими производителями на российском рынке. Прежде всего, это Ростсельмаш с двигателями Cummins и «Кировский завод», оснащающий свои трактора двигателями Mercedes-Benz и «Тутаевского моторного завода».
Минский МАЗ тоже немало приобрёл от сотрудничества с германскими партнёрами из MAN AG. Сравнивая два опыта, очевидно, что российскому предприятию удалось достичь большего успеха. Об этом говорят показатели производства с долей на рынке Союзного государства и экспорта в дальнее зарубежье.
Согласно исследованию рынка, проведённому агентством Автостат, в марте 2022 г объём российского рынка новых грузовых автомобилей составил 7,5 тыс. единиц (-8% к марту 2021 года). В пятёрку лидеров вошли КАМАЗ с 3,335 тыс. проданных единиц — на 15% больше уровня прошлогоднего марта, с нынешней долей на рынке 45%. А также российские «ГАЗ» (622 шт.; — 20%) и «Урал» (609 шт.; +28%), белорусский MAZ (485 шт.; — 7%) и китайский Shacman/Shaanxi (273 шт.; рост в 6,8 раза). В целом за I квартал нынешнего года по итогам I квартала «в России было куплено 22,1 тыс. новых грузовиков — на 12% больше, чем за январь–март 2021 года», констатировали в агентстве.
Доля белорусского производителя на рынках ЕАЭС, СНГ и дальнего зарубежья могла быть выше, если бы сотрудничество с зарубежными партнёрами продолжилось. Несущий кузов белорусских автобусов и в целом их современная компоновка — это внедрение решений Neoplan (бренд принадлежит NEOMAN Bus — дочерней компании MAN AG). Без доступа к этим технологиям автобусы минского предприятия остались бы на уровне своего конкурента из Лиды (Гродненская область, ТМ «Неман») с такой же перспективой. Немецкие партнёры покинули Белоруссию потому, что увидели лучшие перспективы на других рынках и посчитали неприемлемыми новые условия белорусских партнёров.
Компоновка грузовиков МАЗ немецкими и австрийскими моторами не очень помогла улучшить привлекательность даже для белорусских компаний. Среди хорошо известных водителям и автомеханикам хронических проблем продукции Минского автозавода — кабина. Её немецкие партнёры помогли довести до высочайшего уровня Камскому автозаводу, а белорусские чиновники посчитали, что справятся сами. Результаты очевидны.
Образно выражаясь, КАМАЗовскую птицу на взлёте подстрелили западные политики, навязав политическое решение своим бизнесменам, а белорусскую — собственные «талантливые управленцы», движимые алчностью, некомпетентностью и игнорированием интересов потребителя. Действительно: мотор, трансмиссия и кабина — это в совокупности 3/4 стоимости современного грузовика. Однако производить продукцию позавчерашнего дня посредственного качества, хоть и по бросовым ценам — это путь в никуда.
Попытка конкурировать с китайцами на рынках третьих стран (например, в Латинской Америке и Африке) продемонстрировала, что и по цене, и по другим параметрам продукция МАЗ малопривлекательна. Сбыт представлен преимущественно Россией — благодаря преференциям, предоставленным под интеграционные обещания правительством РФ, а также Украиной. До повышения ввозных пошлин сходящая с конвейера продукция МАЗ не выдерживала конкуренции на белорусском рынке с 5-15-летней «бэушкой» производства ЕС.
Скрывая причины ухода с белорусского рынка MAN, FORD и даже Iran Khodro (Samand), Лукашенко признал необходимость создания совместных предприятий. Однако поведал он об этом Пензенскому губернатору своеобразно, увязав с вопросами исполнения договора 1999 года о создании Союзного государства России и Белоруссии. В частности, Лукашенко сообщил: «Но надо создавать совместные предприятия. Тогда не будет болтовни о каком-то едином государстве, единой валюте и прочем. Экономика нас выведет на тот уровень и приведет к тому, что должно существовать между нашими государствами».
Первое, на что следует обратить внимание в заявлениях Лукашенко о необходимости создавать СП с российскими партнёрами — это политический мотив таких заявлений. Создание СП — это именно вопросы хозяйствующих субъектов, у которых приоритет — извлечение прибыли, а не укрепление дружбы народов или тому подобное. Когда о прибыли имеется весьма смутное представление или о ней не говорят вовсе, то к коммерческой деятельности это не имеет отношения. «Разговоры в пользу бедных» — традиционное развлечение политиков, не способных продемонстрировать качественный государственный менеджмент.
В развитых странах обычно происходят слияния и поглощения. Создание СП — это как конфедерация в межгосударственных отношениях, конструкция весьма неустойчивая. Конкретный пример — скандальный распад образованного Беларуськалием и Уралкалием картеля «Белорусская калийная компания». В союзную летопись эта история вошла как «калийная война». Она сопровождалась информационной войной официального Минска с Уралкалием и руководством Российской Федерации. Forbes и сотни изданий со всего мира писали о том, как гендиректор Уралкалия Владислав Баумгертнер был приглашён премьер-министром Белоруссии Михаилом Мясниковичем на переговоры и вернулся в Москву только через несколько месяцев, в ноябре 2013 года после отсидки в СИЗО КГБ.
По сведениям МИД РФ, на 1 января 2022 года насчитывалось 2235 российско-белорусских совместных предприятий. Субъекты хозяйствования с обеих частей Союзного государства сами определяли, выгодно ли им объединяться, когда и в какой форме. Искусственно создавать СП — это значит действовать в извращённой командно-административной логике белорусских госуправленцев и назначенного ими директората госсектора. Когда чиновник, а не предприимчивый собственник определяет, что надо потребителю, в каком объёме, каких потребительских качеств, по какой цене и так далее — тогда неизбежно возникают проблемы, характерные для СССР и во многом для экс-БССР. Происходит пережигание ресурсов в неликвид, а потребитель рублём голосует за импорт. Именно так и были доведены до банкротства многие белорусские предприятия легпрома, часть из которых держатся на списывании долгов и прочих бюджетных «костылях».
После встречи Лукашенко с Мельниченко осталось много вопросов. Непонятно, что правящему более четверти века Александру Григорьевичу мешало раньше создавать СП и ТНК. Об этом с начала века много говорили на то время премьер-министр Белоруссии Михаил Мясникович (ныне председатель ЕЭК) и первый вице-премьер Владимир Семашко, курировавший ТЭК и машиностроение, а ныне занимающий должность посла Белоруссии в России с полномочиями вице-премьера.
Семашко мог бы рассказать в деталях, что ему помешало реализовать пять пилотных интеграционных проектов в промышленности, которые он лично публично заявил в 2013 году. Речь шла о слияниях белорусских и российских МАЗ — КАМАЗ, МЗКТ — «РОСТЕХ», «Интеграл» — «Российская электроника» (ГК «РОСТЕХ»), «Гродно Азот» — «Еврохим» (либо Газпром), «Пеленг» — Роскосмос. Проекты позиционировались как находящиеся «в высокой степени готовности», как верный успех и триумф союзной интеграции. Вскоре после этого заявления Лукашенко наложил вето на два из пяти заявленных проектов. В 2017 году Семашко на пленарном заседании минского «Белорусского промышленного форума» заявил о возможности дать ход трём из пяти из них.
По факту все пять заявленных проектов были позорно провалены, и никто за это не ответил. Спустя почти 10 лет обывателю снова рассказывают сказку про отечественного белого бычка и западного хищника, на которого так удобно повесить все собственные ошибки, свою собственную некомпетентность и в целом вульгарное представление не только об экономике.
Лукашенко рассказал Пензенскому губернатору, как «Запад пытался организовать в Белоруссии майдан по украинскому сценарию», подчеркнув: «Было желание отрезать здесь и провести красную черту для России. У них не получилось. Они сейчас ходят и зубами щелкают — не получилось, надо как-то все это перевернуть. Поэтому санкции вводят против России и, честно говоря, против Белоруссии, чтобы Россия не обошла свои санкции».
«Посмотрели нашу проблематику по импортозамещению. Сформировано порядка 800 наименований различной продукции. Мы можем идти по пути импортозамещения», — рассказал Мельниченко.
Строго говоря, импорт из Белоруссии — это тоже импорт. Именно так и воспринимают продукцию из России белорусские чиновники, дискриминируя российские товары на белорусском рынке. Занимается этим не только министерство антимонопольного регулирования и торговли (МАРТ), но и лично глава правительства Белоруссии Роман Головченко. Именно он, безосновательно сославшись на интересы белорусских граждан, подписал скандальное постановление о введении санкций в отношении владельцев западных брендов. В итоге дискриминация коснулась российских торговцев и производителей товаров под опальными брендами.
Вместо закупок российских лифтов Пензенская область проводит «импортозамещение» импортом из Белоруссии. Санкт-Петербург проводит такое же «импортозамещение», закупая в Белоруссии автобусы, а два десятка российских производителей не знают, увольнять рабочих или сокращать им зарплаты. Аналогично по другим российским регионам, которым белорусские союзники не предлагают промышленную кооперацию — только разговоры про СП в перспективе, а сейчас — купить белорусскую продукцию.
Зачем реформировать белорусскую экономику, если приедет российский губернатор и за большие деньги купит всё, что «не продаётся»? При таких отношениях нет стимула что-либо менять ни в Белоруссии, ни в белорусско-российских отношениях.
Западные санкции, очевидно, очень сильно влияют на экономику Белоруссии, хотя Лукашенко это отрицает. Однако гораздо больший негативный эффект на неё оказывает дирижизм местных госуправленцев, ставящих интересы директората госсектора выше интересов потребителей.
В январе 2019 года посол Семашко рассказывал о готовности Белоруссии к углубленной интеграции с Россией — экономической, которая может занять, «возможно, полтора-два года». Все сроки прошли, заявленного не произошло. Нет оснований полагать, что заявленное произойдёт в краткосрочной перспективе.
Оптимисты апеллируют к благоприятным условиям для промышленной, научной и иной кооперации под давлением внешних факторов. Мол, теперь Белоруссия в одной лодке с Россией, обе части Союзного государства (которое в Минске не спешат достраивать) — заложники западного давления из-за спецоперации на Украине. В этой ситуации якобы зацветут сто цветов интеграции.
На самом деле такие надежды тщетны. Практика показывает, что и проблемы собственно Белоруссии, и белорусско-российских СП, и в целом отношений Белоруссии и России во всём их многообразии детерминированы сугубо внутренней белорусской спецификой. Проблемы именно внутренние, носят системный характер, а внешнее влияние их лишь усугубляет.
Анализ провалов союзной интеграции в экономике является актуальной темой большого и обстоятельного обсуждения. Нужна целая серия научно-практических конференций и деловых форумов. На них и учёные, и чиновники, и представители бизнеса свободно и откровенно могли бы обсудить причины, по которым интеграции не произошло — ни в промышленности, ни в сельском хозяйстве, ни в науке, ни в гуманитарной сфере. И если такая свободная дискуссия состоится, тогда мы и узнаем в подробностях, почему раньше белорусско-российские СП не расцвели, и что сейчас мешает соработничеству, совместной коммерческой деятельности. Так появится обоснованное представление о реальных перспективах, сроках, силах, средствах, мерах обеспечения реальной ответственности при переходе от неоправданно затянувшейся «болтовни» к делу.
Комментарии читателей (1):