10 сентября на мировом политическом форуме в Ярославле президент России Дмитрий Медведев сделал несколько громких заявлений. В том числе он заявил, что никакой альтернативы модернизации экономики и политической системы в России не существует. Президент добавил, что модернизацией страны должны заниматься все граждане РФ, а не только политическая элита.
Политолог, обозреватель ИА REX Сергей Сибиряков провел экспресс-обзор экспертов, которые рассказали о задачах нового политического курса на модернизацию России. Политконсультант Анатолий Вассерман, руководитель Центра изучения Современности Павел Крупкин, политтехнолог Давид Эйдельман, журналист Александр Хохулин и главный редактор Центра геополитических экспертиз Леонид Савин ответили на поставленные перед ними четыре вопроса:
1.Каковы цели модернизации государств на постсоветском пространстве? По каким критериям можно измерить эффективность процессов модернизации?
2.Всем понятно, что богатым и здоровым быть лучше, чем бедным и больным. Но почему одни государства развиваются и богатеют, а другие, иногда рядом находящиеся, не преуспевают в модернизации.
3.Не является ли модернизация попыткой подогнать весь мир под один стандарт — западный? Ведь на самом деле модернизация — это почти всегда догоняющая вестернизация. Возможен ли незападный путь развития и процветания? Совместима ли модернизация с сохранением традиционных ценностей при приближении изначально незападного общества к западному?
4.Какие исторические примеры модернизации кажутся вам наиболее успешными?
Анатолий Вассерман — журналист, политический консультант (Одесса—Москва):
1. Официально провозглашённая цель модернизации — преодоление отставания, накопившегося в советское время, и реинтеграция в мировой рынок. Критерием модернизации обычно провозглашается близость к стандартам, установленным несколькими развитыми странами (для республик христианской культуры за образец берутся Соединённые Государства Америки, для республик мусульманской культуры — Турция).
На практике, если судить по состоянию общества в целом на основании тех же показателей, коими оцениваются нынче развитые страны, приходится признать: каждый шаг по приближению к западной форме отдаляет от западного же содержания — качество жизни народа уменьшается при любой замене какой-либо советской структуры соответствующей рыночной.
2. Вероятно, потому, что публично декларируемые механизмы — далеко не единственные действующие. В частности, процветание тех же США уже не первое десятилетие обеспечено исключительно экспортом внутренней инфляции вовне через эмиссию долларов сверх потребности мирового рынка в резервной валюте. Преимущества воровства перед честным трудом достаточно очевидны, чтобы любой вор заверял окружающих в своей честности.
3. Совместить модернизацию с сохранением хотя бы небольшой части исконных ценностей пока удалось разве что Японии да СССР. Сейчас на такое совмещение всё ещё надеется Китай. Что же касается подгона под единый стандарт — он опасен для мира в целом, как и любая монополизация. Возможно, поэтому каждый шаг в сторону глобализации вызывает массовое, хотя пока ещё не сопровождающееся выдвижением удовлетворительной альтернативы, отторжение.
4. Вышеупомянутые Союз Советских Социалистических Республик и Японская Империя. Впрочем, фактически, титул «тэнно» не следует переводить как «император». На протяжении большей части своей истории Япония была замкнутым мононациональным государством, тогда как в европейской традиции империя — государство многонациональное и сформированное длительным процессом экспансии вовне. СССР и нынешняя Россия — империя в несравненно большей степени, нежели Япония. Японцы же при выборе трактовки титула главы государства просто последовали примеру Китая — довольно долго расширявшегося и доселе многонационального.
Трактовка термина «империя» в данном случае весьма важна. Успех новой модернизации постсоветского пространства, на мой взгляд, невозможен без его реинтеграции в имперском формате — то есть со свободой развития всех этнических и региональных особенностей, но с подчинением всех граждан единому закону.
Павел Крупкин — руководитель Центра изучения Современности, автор монографии «Россия и Современность: проблемы совмещения: Опыт рационального осмысления» (Париж, Франция):
1. Я в своем моделировании общественных процессов придерживаюсь направления, заданного российским философом Б.Г.Капустиным, который предложил считать модернизацией способ жизни общества в Современности/Модерне. Правда, как то правильно отметил другой философ В.М.Межуев, использовать для бытия в Современности термин «модернизация» — это «сдаваться» навязываемому нам колониальному дискурсу, ибо в развитых странах термин «модернизация» обозначает чаще всего именно переход общества от традиции к модерну, в то время как для «бытия в современности» используется аналог нашего слова «развитие».
СССР в свое время реализовал свой модернистский проект, и советское общество было вполне современным в обозначенном выше смысле. Правда, это был альтернативный западному проект — в СССР была несколько «другая современность», чем то, что ныне признано мэйнстримом общественного развития. Соответственно, исходная точка для стран постсоветского пространства была в модерне. Потом большинство стран начало двигаться обратно к традиции, сдавшись тем, кто возбуждал потоки архаизации их общественного устройства.
Если сделать краткий очерк «достигнутых» результатов, то по прошествии 20 лет можно увидеть практически полностью скатившимися в традицию страны нашей бывшей Средней Азии. Недалеко от них можно картировать и Казахстан с Азербайджаном. Чуть менее архаизировались Армения с Грузией — отсутствие углеводородов заставляет их элиты «шевелить мозгами».
Набрали мощь процессы архаизации и в славянских странах. При этом Украину особо не спасает даже найденная ей специфическая форма демократического правления, что показывает демократию отнюдь не панацеей для общественного развития. Также архаизируются и страны Прибалтики, несмотря на их вхождение в Евросоюз — ибо трудно найти оригинальные до достойности, быть упомянутыми здесь, ответы на вызовы, сотворенные их элитами — лишь тупые заимствования вплоть до уровня карго.
Так, возникает общая цель развития/модернизации для стран постсоветского пространства — вырваться из течений архаизации, и вернуться к стабильному существованию в современности.
По критериям успешности данных усилий можно отметить, что таких критериев можно найти много, сравнивая структуры и институты обществ традиции и современности. Например, стремление бюрократии извлекать максимум денег из социального ландшафта, набравшая силу по итогам 20 лет «реформ» в России и на Украине — это черта именно традиционного общества, поскольку в обществах современности государство обычно лишь оказывает людям публичные услуги, не выходя за рамки установленного бюджета своего финансирования.
2. Ключевым фактором бытия в современности является способность общества легитимировать (т.е. признавать правильными) свои решения, опираясь на обоснования разума, причем опираясь критически. Общества традиции при легитимации своих решений склонны более к некритической отсылке к прежнему опыту или суждениям авторитетов. И понятно, что люди, которые постоянно тренируют свои мозги при разрешении различного рода проблем, переигрывают тех, кто не склонен к подобного рода тренировкам. И производительность труда у первых выше. Отсюда и богатство, и устроенность их жизни.
3. Модернизация в виде вестернизации — это реализация стандарного трюка умных по извлечению большего дохода из своей позиции. Плата за обучение тем выше, чем больше учеников. Здесь же кроется причина охаивания конкурентов.
В истории уже существовал альтернативный западному стандарт современности — Советский проект. Правда, в его рамках не были достигнуты требуемые для выживания показатели по эффективности общественной жизни — что и послужило его закрытию.
Если же взглянуть даже на тот же Запад повнимательнее, то можно увидеть существенные различия в общественных устройствах развитых стран. Даже в Европе современность Франции-Германии-Италии отличается от современности Британии, или от современности стран Скандинавии. Так что понятие «единый западный стандарт» можно признать не имеющим смысла, и связь конкретной реализации рутин, делающих общество современным, с культурой общества можно считать уже общепринятым в обществоведении.
Что же касается традиционных ценностей, то среди них можно найти и те, на которые можно опереться в своем развитии, и те, которые препятствуют развитию социума. Среди последних можно обозначить такую ценность, как «чрезмерное уважение к авторитетному суждению», которое препятствует адаптации людьми нового опыта гораждо чаще, чем способствует этому.
4. Здесь имеет смысл ориентироваться на страны лидерского развития — опыт неуспешности преодоления заключительной фазы догоняющего развития (уперевшись в задницы впереди идущих найти свое место в строю) мы уже один раз пережили. Тут для России и Украины несомненна ценность опыта США и опыта больших стран Западной Европы — масштабные факторы еще никто не отменял. Белоруссии имеет смысл также поглядеть в сторону скандинавских стран и стран Бенилюкса.
Давид Эйдельман — политолог и политтехнолог (Израиль):
1. Парадоксально, но цель настоящей модернизации в отношении экономики — это уменьшение государственного влияния на экономику. То есть государство должно проводить процесс, который его обогащает, но уменьшает его влияние. Вот представьте себе африканское племя. Вождь-авторитет решил проводить модернизацию. Что должно произойти, чтобы эта модернизация стала успешной? Если они начнут продавать алмазы? Если гвардия вождя, в обмен на алмазы, вместо луков и стрел получит калашниковы? Это еще не модернизация. Племенная гвардия с автоматами — остается племенной гвардией. Модернизация — это когда социальная структура общества усложняется, племя переходит на качественно новый уровень. Модернизация — это процесс перехода от традиционного общества к современному обществу, в котором появляются новые люди, свободные от племенного, автономные, творящие экономически и социально. Когда для этого творчества созданы условия. Чем должна быть модернизация? Созданием конкурентоспособной экономики и конкурентоспособного общества.
2. Можно расширить и сузить этот вопрос. Как убедительно доказал израильский экономист Дан Бен-Давид процветание общества зависит, прежде всего, от правильного порядка приоритетов. Если это присутствует, то процветание может быть остановлено внезапно свалившейся бедой (войной, катастрофой), но далее, как только удается справиться с бедой, она идет с той же точки и в тех же темпах. Немного сужая вопрос можно спросить: а почему один город процветает, а соседний прозябает?
Американский исследователь Ричард Флорида, будучи специалистом по экономике городов, задался этим вопросом. И пришел к правилу «трех Т»: Талант, Технология, Толерантность. Они определяют шансы на будущее той или иной местности. Экономический рост зависит не только от наличия природных ресурсов, машин и рабочей силы, как в период расцвета индустриализации в начале двадцатого века. Он происходит там, где преобладают терпимость, открытость, четкие правила игры (законность) и творческая атмосфера — так как именно в таких местах люди способны производить сверхприбыль. Потенциалом будущего обладает так называемое «креативное общество», умеющее оптимально и быстро комбинировать уже имеющиеся в наличие знания в новые выигрышные продукты и услуги.
3. Вопрос, что мы называем «Западом»? Россия и Украина догоняют условный западный капитализм. Но крупная американская фирма сегодня не похожа на штатовскую корпорацию 20 летней давности. В некоторых вопросах российские и украинские капиталистические монстры, которые принадлежат одному владельцу и ему же подчиняются — они куда более капиталистичны, чем западные корпорации, которые принадлежат не одному магнату, а массовому акционеру и управляются наемными менеджерами. Сегодня в глобальном мире — Запад оглядывается на Восток. В посткризисный период американцы понимают, что если им не удастся снизить уровень зарплат, то им не удастся конкурировать с Китаем. Китайский путь не параллелен американскому, но и не перпендикулярен ему. Это кривые лини, которые рвутся вперед с оглядкой друг на друга.
4. Великий историк Марк Алданов писал, что в качестве примера успешного развития стоит изучать опыт строительства города Одессы из маленькой разбойничьей крепости Хаджи-Бей в пустыни. Когда Ришелье был назначен градоначальником, это место, по словам графа Ланжерона, называли «Помойной ямой Европы». Градоначальником, потом военным губернатором всей Новороссии он пробыл одиннадцать лет. Когда он покинул Россию, Одесса была прекрасным благоустроенным европейским городом, с гаванью, торговый оборот которой доходил до 30 миллионов рублей в год — сумма по тем временам огромная. Кузнецк, Магнитогорск, Беломорканал и прочие стройки коммунизма — считаются примерами эффективного менеджмента. На них были потрачены миллиарды рублей и несчитанное число человеческих жизней. Одесса же была выстроена буквально на гроши. А стала в течение пары десятилетий одним из главных городов Российской империи, с улицами 15 метров шириной. И если о Петербурге говорится, что он выстроен «на костях», то об Одессе этого сказать никак нельзя. Там и крепостных не было, как не было помещиков. Ришелье пользовался вольнонаемным трудом. Так строились и города Северной Америки, и созданы истинные чудеса в Голландии. Но в рекламе им никто особенно не заинтересован.
Александр Хохулин — журналист (Львов, Украина):
1. Цели модернизации нам еще Никита Сергеевич Хрущев сформулировал — Догнать и перегнать. У него не получилось, потом еще у нескольких в СССР. Теперь вот у Дмитрия Анатольевича с Владимиром Владимировичем в России не получается. Об Украине скромно промолчу. Но мы оптимизма не теряем, воспитаны так. Эффективность процесса модернизации государства определяется уровнем оправданности патриотизма.
2. Понятия не имею. Сам диву даюсь.
3. Незападный путь возможен и мы бы по нему пошли, если бы его кто-нибудь изобрел. Я бы охотно стал немцем, французом или швейцарцем, проблема во многих поколениях русских предков и развесистом букете «традиционных ценностей». Пишу, говорю и думаю по-русски и по-украински, на старости лет стал улыбчивым, безупречно вежливым и до омерзения скупым. Почти европеец. Модернизируюсь, совмещая.
4. Наиболее успешным историческим примером модернизации? — ФРГ.
Леонид Савин, главный редактор Центра геополитических экспертиз (Москва):
1. Модернизация - не совсем удачное выражения для реформ, задуманных руководством России. Говорить о модернизации, пребывая в состоянии постмодерна (если смотреть на происходящие процессы с точки зрения глобального сообщества), не совсем корректно. Естественно, что подразумевается преодоление мирового финансового кризиса, неполноценности управленческого аппарата с его коррумпированностью и неповоротливостью, тенденций к распаду государства. На уровне популистской риторики говорилось и об улучшении жизненного уровня граждан, который и является одним из криериев эффективности внутренней политики (потребительская корзина, социальное обслуживание, образование, творческая реализация). Остальные - это ВВП, уровень адекватности баланса вмешательства государства в политику/экономику и гражданских свобод (то есть оптимальное сочетание государства и народа); привлекательность России со стороны и, что немаловажно, цель, ведь большинство людей в России сейчас просто ведут реактивное существование в довольно отчужденном социальном пространстве.
2. Но можно быть бедным и здоровым или богатым и больным. В Индии большинство населения спокойно живет на несколько долларов в месяц и многие из них вполне счастливы. Западная модернизация была связана с процессом первичного накопления капитала, - выжимания ресурсов из колоний и военных завоеваний. Кто победил - тот и модернизировался. Плюс устройство политической системы государства. Если на Украине де факто - охлократия, там еще долго будут барахтаться в разногласиях и экономических переделах.
3. Модернизация без вестернизации вполне возможна. По этому пути пошел Иран, ряд стран Латинской Америки. Та же Индия и Китай имеют отличную экономическую парадигму от западной. В Индии, например, довольно закрытая экономика, поэтому несмотря на свои гигантские размеры, эта страна практически не пострадала от финансового кризиса. Еще один пример - это индийская развлекательная индустрия. Фильмы Болливуда приносят не меньшую прибыль, чем голливудский кинематограф, но отличие в том, что он пользуется спросом на внутреннем рынке (плюс несколько соседних государств), и имеет ярко выраженный национальный характер, в отличие от американской эрзац-культуры потребления.
4.Япония дважды. При реформе Мэйдзи и после капитуляции в 1945 г.
Вассерман Анатолий
Комментарии читателей (0):