Санкции в отношении России продемонстрировали, что из-за тесных экономических связей с государством-соперником финансовое оружие становится менее действенным, ответные меры — более разрушительными, а военные действия — более убедительным вариантом выхода из кризиса, пишет Кристофер Вассалло в статье, вышедшей 10 марта в The National Interest.
До недавнего времени лучшим способом измерения деструктивности мер экономической войны были теоретические построения. В «первую эру глобализации» Великобритания мечтала вести финансовую войну против соперницы-Германии, но разработанный план введения санкций оказался слишком разрушительным, чтобы его применять. Из-за страха получить ответный удар и протеста со стороны заинтересованных лиц все экономические меры, кроме самых слабых, оказались непрактичными.
Теперь же на основе данных о российских фондовых рынках есть возможность оценить эффективность финансового оружия в действии.
Ранее на ИА REX: Сработают ли санкции Запада против России без Китая? – Project Syndicate
С одной, позитивной, стороны, санкции против России — сочетание финансовых ограничений, контроля над движением капитала и экспортного контроля — продемонстрировали огромные возможности экономической войны США.
Самое непосредственное воздействие из всех примененных до сих пор экономических средств оказали полноценные блокирующие санкции, особенно те, которые направлены на валютные резервы центральных банков в долларах США. Европейские санкции в отношении активов, деноминированных в евро, умножили эту силу. Дополнительные санкции были направлены против суверенного фонда благосостояния и ограничили доступ к SWIFT, системе межбанковского клиринга чеков. Экспортный контроль, особенно использование правила о прямых иностранных продуктах эпохи Дональда Трампа, ограничит поток технологий в передовую промышленность.
Санкции заморозили сбережения в долларах и евро, обездвижили валютные резервы на сотни миллиардов долларов и отрезали доступ к мировым финансовым рынкам. Российский рубль упал, а процентные ставки взлетели. Россия была вынуждена остановить отток капитала с помощью жесткого контроля за движением капитала.
Более того, последствия санкционной политики для западных стран пока носили ограниченный характер, в основном потому, что Запад в течение последних восьми лет неуклонно сокращал инвестиции в Россию. После присоединения Россией Крыма в 2014 году западные банки приняли меры, чтобы не оказаться под ударом.
Однако кризис выявил и слабость санкций, особенно в энергетическом секторе. На долю России приходится менее 2% мирового ВВП, но ее нефтяная промышленность, которая обеспечивает 60% европейской нефти (3 млн баррелей в день), незаменима.
Энергетическая зависимость Европы ослабила существующие санкции. Например, российские банки, которые содействуют транзакциям в энергетике, такие как ПАО Сбербанк, крупнейший банк страны, и Газпромбанк, банк, жизненно важный для сектора, до сих пор избегали самых жестких финансовых санкций.
Европе приходится платить за российскую нефть и газ порядка $700 млн в день, даже несмотря на то, что Соединенные Штаты предпринимают шаги по прекращению импорта энергоносителей из России. Эти платежи в евро пополняют валютный резерв России, финансируют ее бюджет и военные операции. По мере роста цен на нефть на фоне кризиса российские доходы будут продолжать расти.
Из-за такой зависимости энергетические санкции, — которые, казалось бы, нужно было бы вводить в первую очередь, — становятся непривлекательными для лидеров стран ЕС. Цены на нефть в Европе более чем в пять раз выше, чем в прошлом году. Министр экономики Германии недавно отказался поддержать эмбарго на российскую нефть.
«Я бы даже высказался против, потому что мы поставили бы под угрозу социальный мир в республике», — добавил он.
Meanwhile, failure to impose energy sanctions increases the appeal of kinetic options as another avenue for escalation. Military options that have gained traction in recent days, such as a «limited» no-fly zone and a «lend lease» program, both risk instigating a wider war.
Между тем отказ от введения энергетических санкций повышает привлекательность военных вариантов как еще одного пути эскалации. Обращение к таким вариантам, набравшим популярность в последние дни, — в частности, высказываются предложения о введении «ограниченной» бесполетной зоны и начала программы «ленд-лиза» Киеву, рискуют спровоцировать более широкую войну.
В общем, Россия похожа на Китай, крупнейшего в мире экспортера, только в своем энергетическом секторе. И, что характерно, именно в этом секторе дают сбои коллективные западные санкции. Кроме того, слабость санкций как финансового оружия будет усиливаться в случае любого конфликта с Китаем.
Китай внимательно следит за санкциями против России как за демонстрацией способности Америки вести финансовую войну. И, учитывая тенденцию Соединенных Штатов вести войну нынешнюю так, как и прошлую, — адаптируя методы, наиболее характерные для мемуаров военных, американские политики, возможно, подсказали нынешнюю экономическую стратегию защиты Тайваня. Действительно, на прошлой неделе сенаторы-республиканцы представили законопроект, который «разорвет все финансовые операции между США и Китаем, если Китай совершит вооруженную агрессию против Тайваня».
Однако, если Соединенные Штаты не примут превентивных мер по сокращению зависимости, Китаю нечего бояться. Обреченный на провал характер некоторых санкций против России, а также решение вообще не применять санкции к определенным секторам предвещают провал финансового оружия в американо-китайской войне.
Оптовые связи США и Китая — например, в таких отраслях, как сельское хозяйство, текстильная промышленность, микроэлектроника, базовое производство, фармацевтика и финансы — означают, что многие отрасли похожи на российскую энергетику. В отличие от России, где из-за минимальных рисков для западных банков санкции могут оказаться более эффективными, риски европейских и американских банков в отношении Китая более значительны. Однако только американские банки вложили более $110 млрд в Китай.
Другими словами, существующие планы финансовой войны с Китаем предполагают, что перспектива введения таких санкций будет сопряжена с таким экономическим ущербом, что они едва ли могут считаться успешным шагом. Пока что санкции в отношении России продемонстрировали, что из-за тесных экономических связей с государством-соперником финансовое оружие становится менее действенным, ответные меры — более разрушительными, а военные действия — более убедительным вариантом выхода из кризиса.
Лучший способ сдержать действия Китая на Тайване — не усиление санкций, а сокращение взаимозависимости. Чтобы продемонстрировать серьезность своих намерений, американские политики должны отказаться от связи в стратегических секторах и тем самым уменьшить взрывоопасность финансового оружия. Сокращение масштабов американо-китайских экономических отношений может восстановить осуществимость наказания за санкции. Только при уменьшении экономической взаимозависимости тот или иной президент сможет воспользоваться сдерживающим эффектом финансового оружия.
Комментарии читателей (1):