Вызван ли нынешний кризис на Украине отсутствием реализма во внешней политике США? По мнению некоторых аналитиков, именно стремление либералов к распространению демократии привело к расширению НАТО до границ России, вызвав беспокойство российской власти. С этой точки зрения неудивительно, что в ответ на это Москва потребовала создания для себя сферы влияния, аналогичной той, на которую когда-то в Латинской Америке претендовал Вашингтон с его доктриной Монро, пишет профессор Гарвардского университета Джозеф Най в статье, вышедшей 4 февраля в The Strategist.
Ранее на ИА REX: The New York Times: Путин готовит что-то похуже войны – разделить и парализовать НАТО
Однако с таким утверждением есть сложность: решение НАТО 2008 года, которое активно продвигала администрация тогдашнего американского президента Джорджа Буша — младшего, пригласить со временем Грузию и Украину стать членами альянса вряд ли можно назвать либеральным. И инициировано было не либералами. Выдвигая такие аргументы, реалисты указывают на последствия Первой мировой войны, когда либерализм президента Вудро Вильсона способствовал формированию легалистической и идеалистической внешней политики, которая в конечном счете не смогла предотвратить Вторую мировую войну.
Соответственно, в 1940-х годах такие мыслители, как Ганс Моргентау, и такие дипломаты, как Джордж Кеннан, предупреждали американцев, что отныне они должны основывать свою внешнюю политику на реализме. Как писал Моргентау в 1948 году, то или иное «государство не имеет права допускать, чтобы его моральное неодобрение посягательства на свободу мешало успешным политическим действиям». Или, как подчеркнул не так давно политолог из Чикагского университета Джон Миршеймер, государства действуют в мире, где каждый должен заботиться о себе сам. В нем лучший способ выжить — быть как можно более могущественным, даже если это требует проведения безжалостной политики. По его словам, картина выходит не особенно красивая, однако у такого подхода нет альтернативы, если выживание является первостепенной целью страны.
В качестве примера такого подхода можно назвать отданный Уинстоном Черчиллем в 1940 году приказ нанести удар по кораблям ВМФ Франции, в результате которого погибло около 1,3 тыс. союзников Великобритании, однако так Лондон не дал нацистской Германии захватить эти корабли. Черчилль также санкционировал бомбардировку гражданских объектов Германии.
Читайте также: Что делать США с Россией в новом миропорядке? – American Conservative
Тем не менее хотя многие наблюдатели, когда на карту было поставлено выживание Великобритании, оправдывали эти решения, в конце войны, когда победа была уже неизбежной, они осудили бомбардировку Дрездена. Иными словами, Черчилль мог говорить о необходимости выживания для оправдания отказа от морали в первые дни войны, когда же вопрос выживания уже не вызывал сомнений, поступать так было бы ошибкой.
В целом такие ужасные ситуации случаются редко, а мировые лидеры по большей части не является жесткими сторонниками исключительно одного взгляда на мир, поэтому и ориентироваться они в нем могут по-разному. Поэтому, когда Дональда Трампа попросили объяснить его мягкую реакцию на убийство саудовского журналиста Джамаля Хашогги, он сказал: «Америка прежде всего! Мир — очень опасное место!»
Когда реалисты описывают мир так, как будто морального выбора не существует, они просто маскируют собственный выбор. Выживание может стоять на первом месте, но вряд ли это единственная ценность, которую стоит поддерживать. Большая часть международной политики сегодня вовсе не связана с выживанием. Умные реалисты могут и не призывать к расширению НАТО за счет членства Украины, но и не поддержат полный отказ от этой страны.
Ведь умный реалист знает о разных видах силы. Ни один президент не может отвечать на вызовы во внутренней или внешней политике без силы. Однако сила — это больше, чем бомбы, пули и ресурсы. Есть три способа заставить других делать то, что нужно: принуждение (кнут), вознаграждение (пряник) и привлекательность (мягкая сила). Полное понимание силы охватывает все три аспекта.
Если другие люди во всем мире ассоциируют ту или иную страну с определенными моральными позициями, это признание дает ей «мягкую силу». Но поскольку «мягкая сила» действует медленно и редко бывает достаточной сама по себе, лидеры всегда будут испытывать искушение использовать «жесткую силу» принуждения или вознаграждений. Они должны помнить, что «жесткая сила», применяемая отдельно, может повлечь за собой более высокие затраты, чем в сочетании с «мягкой силой» привлекательности. Римская империя держалась не только на своих легионах, но и на привлекательности римской культуры.
В первые дни холодной войны Советский Союз обладал значительной «мягкой силой» в Европе, потому что он дал отпор нацистской Германии. Однако Москва растратила эту добрую волю, когда использовала жесткую военную силу для подавления «движений за свободу» в Венгрии в 1956 году и в Чехословакии в 1968 году. США, напротив, сочетали военное присутствие в Европе после войны с экономической помощью восстановления Европы в рамках плана Маршалла.
В основе «мягкой силы» страны находятся ее культура, ценности и политика (когда другие считают их легитимными). В случае Америки «мягкая сила» часто подкреплялась нарративами, которые президенты США используют для объяснения своей внешней политики. Джон Ф. Кеннеди, Рональд Рейган и Барак Обама, например, выстраивали свою политику таким образом, чтобы получить поддержку как дома, так и за рубежом, в то время как Ричарду Никсону и Дональду Трампу сопутствовал меньший успех в получении поддержки тех, кто находился за пределами США.
В мире суверенных государств реализм в разработке внешней политики неизбежен. Но слишком многие реалисты останавливаются на этом, вместо того чтобы признать, что космополитизм и либерализм часто могут внести важный вклад. Таким образом, реализм является необходимой, но недостаточной основой для внешней политики.
Вопрос в том, в какой степени к ним прибегать. Поскольку идеальной безопасности никогда не бывает, администрация должна решить, в какой мере будет обеспечена безопасность, прежде чем включать в свою внешнюю политику другие ценности, такие как свобода, идентичность или права. Внешнеполитический выбор часто противопоставляет ценности практическим или коммерческим интересам, например, когда США решают продать оружие авторитарным союзникам или осудить Китай за нарушения прав человека. Когда реалисты рассматривают такие компромиссы, как решение Черчилля атаковать французский флот, они просто уклоняются от сложных моральных вопросов.
Но президент Джо Байден не может игнорировать этот вопрос. Его дипломатическая задача сегодня состоит в том, чтобы найти способ избежать войны, не отказываясь при этом от Украины или ценностей, поддерживающих «мягкую силу» Америки и сеть альянсов.
Комментарии читателей (0):