США пробуют на прочность Россию и Китай по периметру Евразии

За считанные дни перед намеченным на 9−10 декабря «саммитом за демократию» американская дипломатия предпринимает беспрецедентные усилия для того, чтобы разрушить единый фронт России, Китая и наших союзников и помешать дальнейшему сближению Москвы и Пекина в военно-политической сфере. В Вашингтоне ясно отдают себе отчет в том, что в отличие от первой холодной войны ситуация все более походит на действительно глобальный, мировой раскол, и предстоящий саммит его оформляет в невыгодной для США конфигурации. Ибо сжигает мосты, разделяя страны на «своих» и «чужих», и вовлечь последних в сети своих альянсов будет куда сложнее, чем сейчас: выбор для них становится ответственнее. Подобно советско-китайскому блоку в 50-е годы прошлого века, совместную мощь которого агрессоры из США испытали на себе в ходе Корейской войны, нынешний альянс России и КНР способен поломать очень многие гегемонистские планы. Самое главное. Сосредотачивая основные усилия на разных театрах военных действий (ТВД), соответственно в Европе и на Дальнем Востоке, в АТР, наша страна и дружественный Китай подпирают друг друга на самой протяженной в мире сухопутной границе. Для обеих стран она превратилась в надежный стратегический тыл, прикрывающий возможность масштабных маневров силами и средствами. При том, что протяженные сухопутные коммуникации Большой Евразии практически недоступны США и их сателлитам и находятся под надежной защитой не только вооруженных сил, но и геополитического пространства, которое, как учил один из основоположников нацистской и в целом западной геополитики, Карл Хаусхофер, — само есть «фактор силы».

В глобальном мировом расколе, в отличие от событий полувековой давности, США лишены возможности спекуляций на бывших разногласиях Москвы и Пекина, а общая стратегическая ситуация в мире приобретает большую определенность. Рекрутирование новых союзников по новым блокам, типа AUKUS, как и «размораживание» старых альянсов, вроде Quad, возможно только по морской евразийской периферии, и больших дивидендов это не принесет: какие союзники, такие и «дивиденды». Максимум, дополнительные точки базирования, вроде рассматриваемого Пентагоном проекта расширения сети военных баз в Австралии. Отсюда и попытки концептуальных «инноваций», вроде «Индо-Тихокеанского» региона; с одной стороны, втягивание в американскую орбиту Индии, с другой — попытка убедить общественность в неких «правах» США на свободу рук в Южно-Китайском море (ЮКМ) и Малаккском проливе, прикрывающая стремление контролировать китайский морской импортный энерготранзит. Но есть и третий резон. Та мощная и разветвленная трансъевразийская система коммуникаций, которую Россия и Китай легко строят на континентальном, сухопутном фундаменте по кратчайшим маршрутам, у США получается только по островной периферии и вокруг континента. Эти коммуникации между ТВД у американцев гораздо более растянуты и хуже защищены. Понимая эти слабости, Вашингтон видит важнейшей частью стратегии как максимум вносить раскол между Москвой и Пекином, а как минимум откалывать от них союзников. Разными способами: в случае с Индией, например, эксплуатируют ее территориальные разногласия с Китаем и Пакистаном; в АСЕАН вбивают клин, пытаясь перетянуть на свою сторону страны, имеющие территориальные разногласия с Пекином уже не на суше, а в акватории — Вьетнам, Филиппины, Бруней. Пока получается не очень, а вопрос для США очень важный, связанный с ситуацией в Тайваньском проливе, где США регулярно устраивают провокации с проходами военных кораблей — своих и сателлитов по НАТО. То, что они втягивают в подобные действия ту же Францию и Германию, как раз и говорит о поиске международной поддержки своему авантюризму. И если посмотреть на положение дел под этим углом, особо важным становится корейский вопрос, оказывающийся по сути в центре всей этой американской геополитической конструкции.

Вне этой общей диспозиции нельзя рассматривать и оперативные действия Вашингтона, в частности, состоявшийся визит в Сеул главы Пентагона Ллойда Остина, где он со своим южнокорейским коллегой генералом армии Со Уком провели 53-ю консультативную встречу по вопросам совместной безопасности. Напомним, что это не первое появление американского министра на юге Корейского полуострова; в марте он сюда наведывался вместе с госсекретарем Энтони Блинкеном, проездом из Токио. Итогом нынешнего вояжа стали два документа — совместное заявление министров и новое совместное руководство по стратегическому планированию. У переговоров два среза, причем, один тщательно прикрывает другой. На словах — главным и единственным объектом внимания Остина и Со Ука стало обзаведение КНДР новыми видами стратегических вооружений, успешно испытанных в течение осени — гиперзвука, баллистических ракет железнодорожного и морского базирования и т.д. На деле традиционной «обеспокоенностью» Пентагона успешной реализацией Пхеньяном программ вооружений дело не обошлось. СМИ осветили как минимум три дополнительных вопроса, два из которых даже попали в совместное заявление. Это прежде всего тема воинского контингента США на юге Корейского полуострова численностью в 52 тыс. человек; количественные показатели решили сохранить в неизменности. Однако при этом Вашингтон уступил Сеулу такой щепетильный вопрос, как порядок командования южнокорейскими вооруженными силами в случае войны. История вопроса такова, что изначально командование принадлежало США и в мирное, и военное время. Затем южнокорейцы отспорили право командовать своей армией в мирных условиях, и вот сейчас — состоялось! В военных условиях тоже. С одной стороны все понятно: страна не только держит на своей территории чужие, пусть и союзные войска, но и передает чужакам свою армию; помимо политических и военных факторов, это просто унизительно. С другой стороны, такое положение дел сохранялось с 1953 года, с окончания военных действий на Корейском полуострове. Прошло почти семь десятилетий, и только сейчас Вашингтон уступил, дав задний ход. Два вопроса: почему не уступал раньше, и почему сделал это именно сейчас? Первый для ответа не сложен: США не доверяют южнокорейским союзникам потому, что понимают: в элите страны — при нынешнем президенте Мун Чжэ Ине это проявляется особенно ярко — сильны настроения в пользу воссоединения родины; Юг и Север не скрывают, что посматривают на эту перспективу с воодушевленным интересом. Только вот американцам она «не улыбается», ибо в этом случае они теряют насиженный военный плацдарм: Пхеньян терпеть врагов на общей территории не станет, к тому же объединенная Корея становится экономической и военной — ядерной — сверхдержавой. «Вырвать ядерные зубы» у противника — у Вашингтона это в крови, и кому как не нам, в России, помнить об этих разговорах в 90-е годы вокруг нас самих. Ответить на второй вопрос сложнее. Чтобы понять, почему США уступили Сеулу именно сейчас, нужно внимательно вчитаться в содержание итогового совместного заявления, где имеется вопрос, не имеющий отношения ни корейской теме, ни к двусторонним отношениям США и Южной Кореи. Это тема «стабильности и безопасности» в Тайваньском проливе или, иначе говоря, признание за Вашингтоном некоего «права» и дальше эту стабильность подрывать, нагнетая в акватории вокруг мятежного Тайваня военную истерию и милитаристский психоз — клише советской пропаганды, которое очень точно характеризует происходящее. Что касается Вашингтона — все понятно, а вот почему Сеул под этим подписался — большой вопрос. Президент Мун Чжэ Ин и южнокорейский МИД неоднократно и подчеркнуто корректно обсуждали тайваньскую тему с представителями КНР, всякий раз однозначно подчеркивая, что принцип одного Китая для Сеула незыблем. Президент Байден же, напротив, в разговоре с китайским лидером Си Цзиньпин приверженность принципу одного Китая подтвердил, а спустя сутки сделал по сути противоположное заявление. И зачем тогда Сеулу участвовать в этих сомнительных играх, если США от Тайваня и от региона в целом далеко, а в Сеул, если что, запросто может прилететь боеприпас даже не оперативно-тактической, а тактической дальности? Очень похоже, что передача командования южнокорейской армией в руки сами южных корейцев — разумеется, как мы понимаем весьма условная, особенно в случае войны — и есть та «цена», которую США уплатили, а Южная Корея приняла в обмен за обязательство, пусть и высказанное в «общей» декларативной форме, «впрячься» за США против Китая на Тайване. Заметим: Сеул — не участник ни Quad, ни AUKUS, так надо же его хоть чем-то повязать общим, чтобы получить над ним еще один рычаг контроля. Так, на всякий случай, чтобы ограничить возможный геополитический «люфт» в преддверие президентских выборов на Юге полуострова, которые пройдут предстоящей весной.

Что же касается Пхеньяна, то в его адрес министр Остин рассыпался веером угроз, обвинив в «дестабилизации» региональной обстановки северокорейские продвинутые образцы вооружений. То есть, с удовлетворением считают в Вашингтоне, новый клин между Пхеньяном и Сеулом вбит, и итогом американского визита станет более пристальное внимание Севера к Югу, чем к обстановке вокруг. Может быть, в США считают, что этот «шажок» приближает их к тому, что безнаказанно заступить на мятежном острове за прочерченную Пекином «красную линию»?

Почему, находясь в Южной Корее, Остин начал потрясать кулаками и в адрес России, требуя от Москвы на границе с Украиной «снизить температуру», которую усиленно загоняет вверх сам Вашингтон, подогревая амбиции Киева играми вокруг НАТО и поставок новых американских вооружений? Подрывая на Дальнем Востоке стратегическую ситуацию, стабильностью это уже не назовешь, Вашингтон не забывает и о западном потенциальном «фронте». И если Пхеньян отвлекают от обстановки вокруг Тайваня, где США практически открыто поддерживают махровый сепаратизм островных демократов из местного филиала Демпартии США, то Москву от Китая одновременно пытаются отвлечь в другую сторону. Провалившись в попытках просунуть «черного кота» между Москвой и Пекином непосредственно, США затевают многоходовку, рассчитанную на разрыв двух главных евразийских государств по факту растаскивания нашего стратегического внимания по разным ТВД. Вашингтон откровенно нервничает, и его можно понять. Российско-китайская «дорожная карта», утвержденная министрами обороны Сергеем Шойгу и Вэй Фэнхэ. Недавние сухопутные и морские учения двух армий и флотов, совместное патрулирование территорий в АТР силами дальней авиации России и Китая. Четырехдневный (!) визит главы российского военного ведомства в Иран, на южный фланг так называемого «Индо-Тихоокеанского» региона, как он мыслится пентагоновским стратегам. Только вчера завершившиеся военно-морские учения Россия — АСЕАН, дополнившие недавний юбилейный «саммит тридцатилетия» Китай — АСЕАН. Все это изрядно портит нервы Вашингтону тем, что ясно демонстрирует тщетность надежд достичь над Москвой и Пекином некоего «стратегического преимущества», пусть и регионального, чтобы попытаться затем развязать такой военный конфликт который был бы ограничен рамками региона. Благодаря российско-китайской координации, эта «голубая мечта» разрушается буквально на глазах. И сейчас США поменяли тактику, приступив к попыткам «кошмарить» не только Москву и Пекин, но и наших действующих и потенциальных союзников по всему периметру «Большой Евразии». Авось, где-нибудь найдется слабое звено, которое порвется. И поскольку пока такого звена не отыскивается, такая линия поведения США будет продолжаться. Хотя бы потому, что никаких иных возможностей закрепиться в Евразии так, чтобы сохранить старые и приобрести новые плацдармы, у них не существует. А без евразийского присутствия США, а с ними и весь Запад, — мировая периферия, удаленная от центров глобального развития в XXI веке. На эти выводы и наводят итоги поездки в Сеул американского министра обороны.