Что обсуждали и от чего воздержались на переговорах лидеры Китая и США?

Мир бурно обсуждает состоявшуюся 16 ноября и продолжавшуюся в течение трех с половиной часов встречу в онлайн-формате лидеров Китая и США — Си Цзиньпина и Джо Байдена. Отношения двух стран находятся в кризисе с 2018 года, когда тогдашний американский президент Дональд Трамп «рванул одеяло» двусторонних связей на себя и развернул против Пекина торговую войну, обложив тарифными санкциями значительную часть импорта США из Поднебесной. Формально поводом к этому послужило большое положительное сальдо КНР в двусторонней торговле, годовой объем которой по-прежнему превышает полтриллиона долларов. Фактически же американская сторона предприняла отчаянную попытку изменить правила игры, которая была рассчитана не только на отношения с Китаем, но и на внутриполитическое потребление. С одной стороны, Вашингтон под предлогом «правил ВТО» грубо вторгся во внутренние дела и интересы Китая, в ультимативной форме потребовав прекратить господдержку высокотехнологичных компаний и открыть их для внешних (считай, американских) инвестиций. С другой, план заключался и в том, чтобы напугать работающий в КНР американский бизнес, побудив его репатриироваться. Не сработало, однако, ни то, ни другое — и где сейчас Трамп?

Вообще, к оценке любых переговоров следует подходить с учетом внутриполитических позиций участников. У Си перед встречей с Байденом на этом поле было явное преимущество. Успешно проведенный пленум ЦК КПК, поддержавший внутреннюю и внешнюю политику китайского лидера, обнулил расчеты недоброжелателей на некие «внутренние расклады» в ЦК и дал «зеленый свет» реализации конституционных поправок 2018 года на сохранение у власти и после 2022 года. Байден ничем подобным похвастаться не может: рейтинг по сравнению с прошлогодним результатом на выборах рухнул ниже плинтуса, ясностей со вторым сроком тоже нет, и все будет зависеть от итогов промежуточных выборов, до которых год. Если правы некоторые американисты, предрекающие демократам провал, то шансы Байдена в 2024 году достаточно туманны. Не снискал он особых лавров и на внешней арене. Климатические «посиделки» в Риме, а затем в Глазго без участия лидеров Китая и России, конечно, были объявлены способом «консолидации Запада», но всем понятно, что это фигура речи. Никакого «единства» по климату в мировом сообществе как не было, так и нет, так что возглавить дружный «марш» человечества к «сияющим зеленым перспективам» у хозяина Белого дома тоже не получается. Не оправдывает он авансов лидеров «великой перезагрузки», которые приложили немало сил, чтобы сместить Трампа и привести «сонного Джо» в Овальный кабинет.

Ранее на ИА REX: Есть ли способы «ответственного осуществления конкуренции» между Китаем и США – New York Post

Понимая все это, в Вашингтоне не обольщались и заранее оговаривались, что на прорыв в переговорах с китайской стороной не рассчитывают. В Пекине же четко осознавали, что сам факт переговоров Байдена с Си Цзиньпином после щелчка по носу, полученного американской стороной в Риме и Глазго, уже ставит Штаты в двусмысленное положение, в том числе в глазах союзников. И самое главное: то, что в стратегическом плане США, несмотря на все блоковые приготовления, в последнее время оказались в одиночестве перед лицом крепнущего российско-китайского альянса, не может не ослаблять американские позиции, не позволяя Вашингтону разговаривать с позиции силы и превосходства потому, что его нет. Точнее, не стало.

О чем поговорили? Если судить по скупым и оборванным сообщениям СМИ, то единственной общей темой у двух лидеров стало предотвращение опасной эскалации конфликта между странами и введение двусторонних отношений в русло, словами Байдена, «нормальной конкуренции». В этом никто Вашингтону не возражает, хотя бы потому, что не Пекин с ним ссорился и не Китаю принадлежит инициатива в низведении двусторонних отношений до того «уровня», на котором они в поисках нормализации застыли сейчас. И если Байден этот вопрос перед Си ставит, то тем самым он, конечно же, вставляет шпильку своему предшественнику, но одновременно свою страну выставляет в роли неудачника, который было разозлился, замахнулся, попытался ударить и… в последний момент струсил и сдал назад. И потом, «нормальная конкуренция» — это об экономике, а подготовка к переговорам осуществлялась, по крайней мере с американской стороны, отнюдь не в экономической плоскости. Достаточно вспомнить очередную серию антикитайских провокаций, совершенных Вашингтоном в последние дни на тайваньском направлении. Уже приходилось отмечать, что не согласованный с Пекином визит на мятежный остров группы сенаторов и конгрессменов, осуществленный на самолете ВВС США, да еще на фоне проходившего в Пекине пленума ЦК — откровенная провокация и прямой вызов Китаю по самой болезненной для него теме. Проделываются такие вещи перед двусторонними переговорами, опять-таки, не от силы собственной позиции, а от ее слабости и объясняются стремлением вывести сторону с более сильной позицией из равновесия и спровоцировать ее на ошибки, которые позволят уменьшить ее преимущество. Китай себя спровоцировать, однако, не дал. Отповедь за свои действия США получили не с высшего уровня правящей КПК, а от МИДа и Госсовета КНР. Партия же занималась стратегическим вопросом — проводила предсъездовский пленум. И на внешние наскоки не отвлекалась.

Еще раз: сильный — не виляет, не применяет «ужимки и прыжки» или двойную мораль. Сильный — громко и членораздельно заявляет о своих интересах и их продавливает. Ультиматумом или силой. А когда сначала засылают в тыл законодателей, а затем, уже в ходе разговора, заверяют собеседника в признании принципа «одного Китая» и в том, что не поддерживают так называемой «независимости» мятежников, — это не сила, а слабость. Сначала за глаза напакостили, а затем в глаза оправдываются, что, дескать, «я — не я, и лошадь не моя». А чья она, спрашивается? Почему Байден так себя ведет? Потому, что, как показал опыт Афганистана, США воевать за своих союзников не готовы. Это ведь свой потенциал нужно расходовать, причем, с неясным исходом. А хочется другого: до конца высосать все возможное из потенциала сателлита, пускаясь в разнообразные спекуляции, а затем, когда взять с того больше нечего, «слиться», прикрываясь благозвучной риторикой. Скажем больше: уже ясно, что одну из «красных линий» в отношении Тайваня — признание Вашингтоном «независимости» местного сепаратистского режима — можно считать практически отыгранной. Вероятнее другое: давление исподтишка на тайваньские власти, чтобы они сами подставились, объявив о «независимости». А «мы», из-за океана, дескать, посмотрим на поведение Пекина. Если «проглотит», то выдадим это за «перемогу», а если продемонстрирует решимость, поднимем шум, но предпочтем наблюдать за крахом марионетки с почтительного расстояния. В принципе Си Цзиньпин эту дилемму Байдену помог разрешить: дал тому понять, что эту американскую игру понимает, но играть в нее не намерен. США предупреждены, что при переходе тайваньским режимом «красной черты» последуют решительные действия. Без оглядки на Вашингтон. Так кто вел переговоры с позиции силы? Президент Байден или все-таки председатель Си?

Читайте также: США должны дистанцироваться от союзников, чтобы смягчить поведение Китая – Foreign Affairs

Далее — по списку. Все основные вопросы, связанные с китайско-американской повесткой. Синьцзян — Тибет — Гонконг, с завязкой на «права человека». По большому счету, опять позиция американской слабости. Сила — это если бы Байден, скажем, заявил о несоблюдении условий Объединенной китайско-британской декларации 1984 года и потребовал бы отменить центральный закон КНР о национальной безопасности в Сянгане (Гонконге). Но американский президент, прекрасно понимая, что никто этого делать не будет, а разговор на этом закончится, так не поступает. Ибо, по Высоцкому, «расклад не тот, и номер не пройдет». Байден, стремясь избежать любой определенности, к чему-то обязывающей, уходит от международно-правовых аргументов в гуманитарные вопросы. Потому что в них не надо принимать решений по существу, а можно напустить максимум тумана, утопив тему в свойственном либералам «толерантном» словоблудии. И еще. У него, получается, нет устремлений «поменять в Китае политическую систему» и «укрепить против КНР систему союзов». А как же быть с темой «коммунистической угрозы», спекуляций насчет «пагубности власти КПК», которые муссируются американскими СМИ? Скажут: раньше такого не было. В постсоветские времена об этой «угрозе» действительно Запад позабыл, надеясь, что с распадом СССР у Китая не останется другого выбора, кроме присоединения к глобальному миру на условиях Pax Americana. Жизнь рассудила по-другому, но китайско-американские противоречия, впервые открыто проявившиеся после провала визитов в Пекин в 2009 году Бжезинского и Киссинджера, глобалистским истеблишментом связывались не с коммунизмом, а с национализмом. Почему же так поменялась ситуация? Очень просто: в апреле текущего года, когда в Китае выпустили Белую книгу об успехах страны в преодолении нищеты и бедности, это возымело на Западе большой и нервный резонанс. Уже вторая после Советского Союза социалистическая страна успешно решает серьезнейшие социальные проблемы на фоне их обострения на самом Западе. И ведь ясно, что действия власти в интересах большинства, тем более возведенные в программную стратегию государства, — маркер социализма. На Западе это напрягло элиты не меньше, чем послевоенный подъем и рост благосостояния в СССР. Даже больше: тогда у Запада были ресурсы, и у себя в противовес тамошние элиты включили политику welfare state. Сегодня эта система разрушена. Посчитали ее ненужной после распада СССР — не с чем стало сравнивать и не для чего рисовать «витрину капитализма». И теперь выясняется, что либо эту систему «широкого благосостояния», для буржуа весьма затратную, придется восстанавливать, либо надо срочно «обнулять» достижения уже китайского социализма. Выбор не из легких, вот и завели старую пластинку, обрушившись на «коммунизм». Система же союзов, за которую Байден оправдывался перед Си Цзиньпином, что они-де «не направлены против Китая», на самом деле была провозглашена еще в первой программной речи нового президента-демократа, произнесенной 4 февраля 2020 года в Госдепе. Той самой, где Китай, наряду с Россией, был назван в числе главных противников Америки. Опять «хорошая мина при плохой игре»?

Это все предсказуемые темы, но были и другие, которые по идее должны были оказаться в фокусе переговоров, но из него были практически вычеркнуты. И если разговора по климатической тематике просто не получилось, имел место лишь американский упрек Китаю за недостаточное к ней внимание, то вот о ковиде лидеры практически не говорили вообще. Между тем обе эти темы стояли в центре недавнего саммита «двадцатки» в Риме. Что касается климата, то напомним, что Китай наотрез отказался поддержать дополнительное сокращение промышленных выбросов, чтобы ограничить рост глобальной температуры 1,5, а не двумя градусами Цельсия. И еще раз попенял Западу на нежелание решать проблемы развивающихся стран и брать на себя ответственность за полтора века загрязнений, на которые промышленная революция в Европе и США опередила страны Востока. Байден в ответ в Глазго «нелицеприятно» проехался по Си Цзиньпину и российскому лидеру Владимиру Путину за их отсутствие на конференции сторон РКИК (Рамочной конвенции ООН об изменении климата).

Ну, а «пандемическая» тема — наиболее взрывоопасная для двусторонних отношений. США перед переговорами стояли перед очередным выбором: продолжать нагнетать политические спекуляции вокруг якобы «уханьского» происхождения вируса, рискуя нарваться на ответную фактуру, доказательно обвиняющую в этом уже США, либо сделать вид, что темы нет. По сути Байден, пусть и с оговорками, выбрал второе. И это тоже признак слабости американской переговорной позиции.

Читайте также: Как Китай убил сверхдержаву США – Foreign Affairs

Но самое показательное, и это, на наш взгляд, является квинтэссенцией того, куда «гнут» США в стратегической перспективе, сообщения СМИ об итогах встречи не содержат никакого упоминания об укреплении роли и места ООН в нынешнем мире. Хотя, казалось бы, это естественная площадка для диалога и преодоления разногласий. Между тем ни для кого не секрет, что пресловутый «саммит демократий», намеченный в формате онлайн на 9 декабря — до него остается, по сути, три недели — это весьма откровенный американский подкоп под всю систему послевоенного миропорядка. И прежде всего под ООН с ее руководящей ролью в международных делах. В Вашингтоне некоторые влиятельные лица, откровенно связанные с «глубинным государством», даже не скрывают, что конечная цель — замена ООН новой организацией: как максимум вообще без Китая и России, а как минимум — без права вето у Москвы и Пекина. Почему же эта тема, повторим, если брать сообщения СМИ, не затрагивалась Си Цзиньпином, который вместе с Владимиром Путиным неоднократно говорил об ООН как о ядре международной системы? Выскажем предположение, что в Пекине, как, наверное, и в Москве, хорошо понимают: «упросить» Вашингтон этого не делать не получится, и сам факт такого «упрашивания» — недопустимое проявление слабости. В этой ситуации потребуются не слова, а конкретные действия, и что-то подсказывает, что к этой ситуации наши страны готовятся и, скорее всего, согласовывают совместные шаги.

И надо осознавать, что при подобном развитии событий, инициатором которого, еще раз подчеркнем, является не коллективный Восток, а коллективный Запад, точнее, его глобалистские элиты, Москва и Пекин не только теряют право вето. Но и решительно освобождаются от ограничений и обязательств, которые ныне соблюдают в рамках Устава ООН. В том числе по части инициируемых через ООН и ее структурные подразделения вроде ВОЗ переворачивающих мир пропагандистских и иных кампаний и «спецэффектов». Если Запад (и его агентура влияния в национальных государствах) действительно хочет получить на планете некий «новый миропорядок», то в конце концов он его получит. Правда, не факт, что именно тот, которого добивается. Ну что ж, «гладко было на бумаге, да забыли про овраги». Так что потом не сокрушаться, г-да Швабы, Гейтсы и примкнувшие к ним Байдены с Чубайсами. Это ваш выбор, думать о нем следовало бы наперед.