США, НАТО и «дуга нестабильности» вокруг Евразии

Нешуточный узел проблем завязывается в связи с Афганистаном. Причем, судя по одновременному, синхронному обострению ситуации вокруг Тайваня, а также в Донбассе, где ВСУ пошли на откровенную провокацию с помощью закупленного турецкого беспилотника, речь идет о целом комплексе вопросов большой политики. И возможно, что Афганистану отводится роль если не «бикфордова шнура», то по крайней мере постоянной угрозы удара в спину.

Сначала о серии очередных международных переговоров по афганскому урегулированию. 27 октября в Тегеране прошла вторая встреча глав МИД соседей Афганистана. Иран как хозяин встречи, Пакистан, а также среднеазиатская тройка — Туркменистан, Узбекистан и Таджикистан — были представлены в очном формате; руководители внешнеполитических ведомств России и Китая выступали в режиме онлайн. В подписанном семеркой итоговом заявлении содержится поддержка мирного урегулирования, суверенитета, независимости и территориальной целостности Афганистана, а также невмешательства в его внутренние дела; отдельное внимание уделено пресечению преступной и террористической деятельности и вооруженного сепаратизма. За неделю до этого, 20 октября, в российской столице в третий раз собрался московский формат. Состав участников — более широкий, с участием еще и Казахстана, и Индии, а также делегации захватившего власть в Афганистане «Талибана» (организация, деятельность которой запрещена в РФ); последняя тройка в Тегеране отсутствовала, а талибов (организация, деятельность которой запрещена в РФ) вообще не пригласили. Статус переговорщиков в Москве — существенно ниже; Сергей Лавров на них оказался единственным главой МИД, все остальные страны были представлены дипломатами, преимущественно спецпредставителями по Афганистану или чиновниками МИД. Далеко не на высшем уровне приехали и талибы (организация, деятельность которой запрещена в РФ). Главный итог московских переговоров — призыв к новым властям Кабула создать «инклюзивное» правительство с участием всех этнических и политических групп; сейчас в переходном правительстве заседают исключительно талибы (организация, деятельность которой запрещена в РФ), представленные двумя основными пуштунскими кланами, а многочисленные этнические меньшинства остаются за бортом власти. С одной стороны, талибы (организация, деятельность которой запрещена в РФ) явно не хотят делиться своей монополией. С другой, понятно, что с учетом масштабов брошенного (или оставленного) американцами при эвакуации вооружения и боевой техники — называют цифру в 85 млрд долларов — дальнейший ход событий не может не внушать подозрений. Для чего это оружие будет использовано и как — внутри страны или за ее пределами? Уже серьезно «искрит» между Кабулом и Душанбе: этнических таджиков в Афганистане меньше, чем пуштунов, но все равно много, около трети. Власти Таджикистана еще в августе, в ходе рокировки в Кабуле, попытались помочь оппонентам нынешних триумфаторов, окопавшимся в Панджшере, но нарвались на обвинения во вмешательстве во внутренние дела Афганистана. Сейчас идут информационные утечки об очаге сопротивления властям «Талибана» (организация, деятельность которой запрещена в РФ) уже в Бадахшане, соседней с Панджшером провинции. Эти слухи дополняются информацией о формировании оппозицией координационного центра — Высшего совета национального сопротивления, в котором объединился ряд влиятельных оппозиционеров, не принявших власть талибов (организация, деятельность которой запрещена в РФ). Уже поговаривают о «Северном альянсе 2.0», причем, как мы понимаем, уже не вместе с США, а против них. Между тем Бадахшан — это транзитный узел на пересечении всех возможных путей и границ, плюс ближайшие подступы как к постсоветской Средней Азии, так и к китайскому Синьцзяну. Неподалеку тлеет индийско-пакистанский конфликт, зона которого плавно переходит в изобилующую территориальными спорами индийско-китайскую границу. Это, если двигаться по карте в одну сторону. А если в противоположную, то неспокойно и на северо-западных границах Ирана, на рубежах постсоветского Закавказья. Не говоря уж о не снижающейся остроте в Сирии и вокруг нее.

На границах Афганистана проводятся учения антитеррористических сил; в среднеазиатских республиках с российским участием; пик пришелся на конец августа. Впервые, уже в сентябре, проведены и миротворческие маневры «Общая судьба — 2021» на прилегающей к восточной оконечности афганского Бадахшана китайской территории Синьцзяна, причем вместе с силами НОАК участие в них принимали воинские подразделения из Монголии, Пакистана и даже Таиланда. По окончании учений резко активизировалась китайская дипломатия; в ходе визита на днях в Катар глава МИД КНР Ван И призвал к объединению миротворческих площадок ООН и ШОС. Для справки: Китай давно уже — главная в ООН миротворческая держава; на счету 50 тыс. китайских военнослужащих — участие почти в трех десятка миротворческих операций, в которых понесены потери.

Среди соседей Афганистана начинают проявляться противоречия, которые выплеснулись наружу между Россией и новыми, консервативными властями Ирана. Наблюдатели списали все на множественность форматов, которые мешают друг другу, но представляется, что проблема глубже. Все хорошо понимают, что, с одной стороны, Афганистан — кладовая ценнейших ископаемых ресурсов: золото, уран и, главное, литий. С другой, экономика страны лежит в руинах, авуары под санкциями и фактически арестованы в западных банках, власть, особенно на местах, дезорганизована войной и августовским «транзитом», а впереди зима в 40-миллионной стране. В ООН уже констатируют резкий рост потока беженцев. Понятно, что вопрос упирается в деньги на выживание и восстановление, и в рамках всех форматов поднимается вопрос не только отмены санкций, но и финансовой ответственности США и других стран НАТО, а также находящихся под фактическим американским контролем МВФ и Всемирного банка. Делегация талибов (организация, деятельность которой запрещена в РФ), приехавшая в Москву, даже не скрывала, что власти Афганистана нуждаются в политической и финансовой поддержке. Поэтому или нет, но в Тегеран представителей Кабула не пригласили, а в СМИ просочилась информация, что иранские переговорщики более всего озабочены судьбой афганских шиитов-хазарейцев и настоятельно советовали им «не высовываться» против талибов (организация, деятельность которой запрещена в РФ), чтобы не ухудшить своего положения при их новом режиме. Не состоялось на иранских переговорах и заявленное выступление нового президента Ибрагима Раиси. Но все понимают, что деньги — лишь одна сторона; есть и другая: откровенная неготовность Запада раскошелиться на преодоление последствий своей военной авантюры вполне может служить подтверждением наличия у США определенного плана дестабилизации. То есть подложенной под регион «бомбы». Вовлечен в него может быть, разумеется, не весь «Талибан» (организация, деятельность которой запрещена в РФ), старания верхушки которого вытеснить из страны террористов отмечают во всех заинтересованных столицах, прежде всего в Москве и Пекине. Но в свои игры могут играть отдельные внутренние группировки в этом отнюдь не монолитном движении. Нельзя сбрасывать со счетов и противостоящих афганским властям террористов из ИГИЛ (организация, деятельность которой запрещена в РФ) и «Исламского движения Восточного Туркестана» (организация, деятельность которой запрещена в РФ). И не случайно Ван И во время переговоров с влиятельным и.о. вице-премьера переходного правительства Афганистана Абдулом Гани Барадаром, ранее шефом дохийского политофиса «Талибана» (организация, деятельность которой запрещена в РФ), настоятельно напоминал собеседнику о необходимости от них отмежеваться. И если центром террористического «государства» являются Сирия и Ирак, то экстремистское «движение» аккумулирует сепаратистское уйгурское подполье, нацеленное на Синьцзян. Китайские миротворческие учения говорят о том, что в Пекине опасаются активизации последнего в восточных провинциях Афганистана, откуда можно угрожать только что наведенному спокойствию и порядку в Синьцзян-Уйгурском автономном районе (СУАР), на который и без того нацелено пристальное внимание западных недоброжелателей Поднебесной. По этой же самой причине Китай пытается укрепить таджикский участок границы с афганским Бадахшаном, объявив о строительстве там для Таджикистана базы МВД, хотя до конца непонятно, не имеется ли в виду и собственное китайское военное присутствие.

Имеется и еще один фактор беспокойства: сделанные из кругов, близких к новым властям Кабула, утечки, что талибы (организация, деятельность которой запрещена в РФ) предлагали американской стороне совместный контроль над афганской столицей, но та отказалась. Эта информация также «работает» в пользу перспективы возможного обострения кризиса.

Честно говоря, сильно «напрягает» неучастие в министерском «соседском» формате Индии, которая все активнее втягивается в орбиту Вашингтона: один отказ премьер-министра Нарендры Моди от очного присутствия на недавнем душанбинском саммите Совета глав государств ШОС уже о многом говорит. А ведь незадолго до этого индийский лидер не поленился съездить в американскую столицу на очную встречу четверки Quad (США, Австралия, Япония, Индия). Да и предложенная Китаем платформа ШОС для миротворческой операции, если имеется в виду территория Афганистана, России не вполне удобна. Например, обеспечить ее собственным участием Москва не сможет. Появление российских военнослужащих в этой стране исключено, а при нашем отсутствии миссия ШОС, даже получив поддержку ООН, с одной стороны, приобретет односторонний характер, а с другой, не прибавляет в эффективности. Фактором российской национальной безопасности, особенно в условиях консолидации афганской оппозиции, остается поведение таджикской и узбекской диаспор, тесно связанных со своими центрами в Душанбе и Ташкенте.

Можно констатировать, что по сути впервые с конца 80-х годов, с вывода из Афганистана советских войск, очаги напряженности последовательно созданы по всей южной периферии бывшего СССР и далее по границам КНР — от восточного Средиземноморья до Юго-Восточной Азии. Исключением остается российско-китайская граница, которая для обеих сторон остается рубежом стратегического тыла. Афганистан в этой «дуге нестабильности», безусловно, важнейшее и наиболее взрывоопасное звено. Еще пару месяцев назад, когда «Талибан» (организация, деятельность которой запрещена в РФ) только захватил власть в Кабуле и устанавливал контроль над страной, будущее смотрелось более оптимистично. Сейчас понятно, что в этом секторе Большой игры существуют если не неизвестные, то не вполне проявленные факторы, без учета которых достоверность любого анализа дает сбой. Политический процесс в регионе, выражаясь спортивным языком, все более распадается на эпизоды, но при этом сохраняет в себе потенциал эскалации в любом направлении.

Аналитики и эксперты попросту гадают на кофейной гуще, когда рассуждают, связан ли с афганской темой или нет откровенный демарш американского госсекретаря Энтони Блинкена, который устроил очередную антикитайскую провокацию. Отказавшись признавать суверенитет КНР над Тайванем и фактически отрицая принцип «одного Китая», основополагающий для китайско-американских отношений с 1979 года, Блинкен призвал добиться «независимого» участия сепаратистского китайского анклава в ООН. То есть по сути поставил под сомнение базовые принципы международного права. С одной стороны, напрашивается вывод, что обострение в Афганистане может быть маневром, рассчитанным на отвлечение внимания Китая от Тайваня, а России — от Донбасса и Украины. С другой, понятно, что ни Пекин, ни Москва не собираются предпринимать военных авантюр, а нацелены на «стратегическое выжидание». Чтобы ситуация «созрела», и решение этих проблем было осуществлено с минимальными издержками, без серьезных международных конфликтов. Поэтому, все это прекрасно понимая, Вашингтон вполне может вынашивать планы спровоцировать конфликты пересечением «красных линий» — дипломатическим признанием Тайваня и/или украинской атакой Донбасса, либо запуском процедуры принятия Украины в НАТО. Во всяком случае, именно на это нацелены «теоретические» изыскания политического руководства Североатлантического альянса, призывающего «соединить» между собой Западный и Восточный театры военных действий (ТВД). Это самый худший сценарий развития событий, при котором в движение приходит весь этот гигантский лимитроф. Что важно? Основные ТВД у России и Китая разные. Но велика вероятность их одновременного поджога с американской стороны. Поэтому Афганистан для обеих наших стран приобретает особое значение как потенциальная «заноза» в глубоком тылу. В этой обстановке более нужна теснейшая политическая координация международных действий, чем военная, и нет необходимости в военном союзе, ибо потенциальные военные действия будут вестись, во-первых, далеко друг от друга, во-вторых, с приоритетом разных операций — преимущественно сухопутных на Западе и морских на Востоке. Именно поэтому в первую очередь на Валдае и прозвучала мысль о том, что создание российско-китайского военного блока в нынешней обстановке в повестке дня не стоит. Напомним эти слова российского президента: «…Мы дружим с Китаем не против кого-то, а в интересах друг друга — первое. Второе: в отличие от НАТО, от стран НАТО, мы не создаем никакого замкнутого военного блока…» Первая часть цитаты, по мнению автора, исчерпывающе раскрывает обозначенную коллизию, и любые спекуляции на этот счет, в том числе по итогам саммита Россия — АСЕАН, как минимум контрпродуктивны. А как максимум льют воду на мельницу как раз тех, кому российско-китайское сближение, как они считают, бросило вызов.