Лента моих социальных сетей в последние дни была забита — да и до сих пор забита, на самом деле, — обсуждением, фотографиями свадьбы. Да, да, той самой. Настолько много и аляповато свадебных ретроспектив было, что и, правда, напоминало последние дни.
Князь Георгий Михайлович Романов (станем всё же, не без юмора, называть его так) обвенчался со своей женой итальянкой Ребеккой Беттарини. Сообщалось, что ради такого дела Ребекка перестала быть католичкой, а перешла в Православие. Ещё сообщалось — позиционировалось, точнее, — что это первое венчание Романовых в России за целых 120 лет. Ну-ну.
Большинство сему действу люто возмутилось. Но, ясное дело, имелись и заявившие следующее: мол, какое кому дело до подобных торжеств? Пусть так, может, и смолчать надо было, но как тут остаться равнодушным, как удержаться от сарказма, глядя на нечто в духе удешевлённого клипа Робби Уильямса «Party like Russians», но если бы его снял режиссёр третьесортных российских сериалов?
Ведь кто-то же отдал этим господам и дамам «царских кровей» Исаакиевский собор под венчание. А после, к слову, был роскошный фуршет в Этнографическом музее. Кто-то же выделил гвардейцев Преображенского полка в качестве почётного караула для этих дам и господ. А шёлковое платье с гербом, волочащимся по странному полу? А брутальные меха на платьях? А исполненные высокомерия лица? А страусиный размах всего этого действа? Ух!
Вообще фотографии с торжества Романовых прежде всего изумляют, отталкивают, несомненно. Думаешь: ну, как так — люди, рядящиеся в дам и господ, позволяют себе вот такое? Неужели не понимают, насколько все это выглядит нелепо и пошло? Но ведь и, правда, не понимают. Как тут не изумиться? Пошлости вокруг много, слишком много мещанской пошлости, однако такое редко когда встретишь, даже на федеральном канале в прайм-тайм.
Что-то не так вывернулось, раз люди, позиционирующие себя членами царской семьи, позволяют себе выставлять напоказ вульгарность как метод, а заодно, по сути, отчасти и обесценивать тех, к чьей крови и титулам так старательно примазываются. И алкается, точно Мармеладову возопить: «Душно мне, душно!». От всей это несуразицы, грозящей потопить в декорациях фрик-шоу любое проявление чувства меры и вкуса.
Не секрет, что есть немало сочувствующих трагедии дома Романовых. И это более чем нормально — как минимум, если руководствоваться милосердием. Однако странно, если не сказать дико, наблюдать опять же немало тех, кто существует в альтернативной реальности — в как бы царской России. И таковых в этих иллюзиях регулярно поддерживают реставраторы подобной жутковатой реальности — поддерживают через книги, передачи, фильмы, etc. Похоже, согласитесь, на ролевые игры толкиенистов: подчас серьёзные люди рядятся в костюмы эльфов и гномов — модно было когда-то; беда начинается там, где всё это воспринимается и подаётся всерьёз, проблема скрыта там, где касается непосредственно государственности. Ровно то же самое, к слову, касается и особо рьяных адептов «красных».
Реставрация прошлого и так уже превратилось в нечто вроде народной забавы. С одной стороны, прут с хоругвями и царскими ликами, с другой — с пятиконечными звёздами и портретами Сталина. Только, простите, какое это имеет отношение к настоящему? Ведь невозможно оживить трупов прошлого без потерь. Я бы даже так сказал — без колоссальных, критических потерь. Можно только — и нужно — постараться сделать правильные выводы, которые позволили бы не трястись над прошлым.
А так, к несчастью, это сильно напоминает тряску пустой бочки, звенящей в ответ надрывной пошлостью так, что в голове дурно. Сколько мы уже видели подобного? И сколько ещё увидим? И тут, безусловно, не стоит воспринимать свадьбу Романовых как нечто вопиющее, максимально отстранённое от реальности. Нет уж, друзья, товарищи, это плоть от плоти, что называется, той системы, которая кичится аляповатостью в стиле «дорого и богато».
Да, малиновые пиджаки ушли в прошлое как вид одежды, но не как смысловое явление. У многих оно по-прежнему сидит внутри, в самой сердцевине; и выкорчевать его — весьма трудная задача. Свадьба Романовых в данном контексте — индикатор того, насколько сильно наше общество утонуло в звенящей пошлости.
Комментарии читателей (1):