Как ледниковый период растопит отношения США и России: вся надежда на мамонтов – Foreign Policy

Даже при новой администрации США отношения между США и Россией в лучшем случае остаются прохладными. Во время крайне ожидаемого саммита, который состоялся в июне, американский президент Джо Байден и его российский коллега Владимир Путин договорились лишь о необходимости избежать ядерной войны, что можно считать довольно скромным достижением для переговоров столь высокого уровня.

С тех пор события не вызывают особого оптимизма: в августе Россия полностью запретила наём российских граждан и граждан третьих стран в посольствах и консульствах США на территории РФ, в результате чего персонал американской дипмиссии сократился с 2,2 тыс. человек до примерно 120 человек. Между тем российские агенты, похоже, как ни в чем не бывало продолжают «разрушительные хакерские кампании» против широкого круга целей в США, несмотря на то, что еще в июне Байден требовал от Путина, чтобы тот положил этому конец.

Тем не менее среди множества других туманных дипломатических перспектив надежда на более теплые отношения и улучшение стратегической стабильности может исходить из самого неожиданного источника — возможности возродить шерстистого мамонта, пишет научный сотрудник Центра Дэвиса по изучению России и Евразии Гарвардского университета Ингрид Берк Фридман в статье, вышедшей 4 сентября в Foreign Policy.

Как бы странно это ни звучало, однако в лабораториях Гарвардской медицинской школы прилагаются серьезные усилия по воскрешению этого давно вымершего животного. Стоит за этими работами уважаемый генетик Джордж Черч. Работая в сотрудничестве с российскими учеными на северо-востоке Сибири и командой экологов в Калифорнии, Черч в течение следующих двух десятилетий надеется выпустить стадо существ, которые будут практически неотличимы от шерстистых мамонтов ледникового периода.

Благодаря проекту возрождения шерстистого мамонта появляются уникальные возможности для двустороннего сотрудничества между РФ и США в области изменения климата и арктической политики. Эти проблемы выходят за рамки границ отдельных стран и имеют серьезное, все возрастающее влияние на внутренние дела как России, так и Соединенных Штатов. И для их решения потребуется межгосударственное сотрудничество, какие бы другие противоречия ни омрачали отношения между Москвой и Вашингтоном. В случае успеха проект возрождения шерстистого мамонта может изменить саму Арктику, превратив ее в площадку для сотрудничества, а не тотального соревнования.

Хотя холодную войну часто выставляют в виде технологического соревнования между Москвой и Вашингтоном, наука часто предлагала благодатную почву для сотрудничества между двумя противниками — даже во время наиболее острых периодов взаимоотношений. Особенно плодотворные направления сотрудничества включали совместные американо-советские усилия по отправке человека в космос, а также двусторонние шаги в области дипломатии вакцин и совместная работа по спасению группы серых китов, пойманных в ловушку морского льда у побережья Аляски в рамках операции «Прорыв». Как и изменение климата, это проблемы, которые не признают границ отдельных государств. В связи с этим решать их лучше посредством согласованных международных шагов.

Здесь и появляется шерстистый мамонт. Основная цель проекта Черча — повернуть вспять время в арктической тундре и восстановить пастбища эпохи плейстоцена. В течение следующих 20 лет он планирует выпустить этих выращенных в лаборатории мамонтов в Плейстоценовый парк, обширный заповедник на северо-востоке Сибири, которым руководят Сергей и Никита Зимовы. Зимовы уже успешно выпустили в дикую природу несколько видов, ранее населявших эти северные луга, таких как овцебык и равнинный бизон.

По мере того как эпоха плейстоцена подходила к концу, исчезли шерстистые мамонты и другие крупные пастбищные животные, когда-то населявшие северную степь. Травы, которым раньше кормились стада мамонтов, уступили место менее продуктивным типам флоры, таким как медленнорастущие мхи, кустарники и лиственницы. Прежде крупные травоядные, бродя по ландшафту, играли ключевую роль в уплотнении и рассеивании слоев снега. В отсутствие этих видов холод северных зим уже не может проникать вглубь почвы, как когда-то. Это, в сочетании с более теплым летом, угрожает ускорить таяние вечной мерзлоты в регионе, что, в свою очередь, ускорит выделение метана. Деградация вечной мерзлоты в Арктике грозит выбросом около 1,4 тыс. гигатонн метана в стратосферу, что было бы катастрофой с точки зрения изменения климата, учитывая мощные согревающие свойства метана.

«Это было бы крайне неудобной правдой, поскольку они [эти выбросы] затмевают 10 гигатонн в год, которые образуются от всей деятельности человека», — отметил Черч.

Исследования, проведенные Черчем, Зимовыми и другими, предполагают, что возвращение этих травоядных видов в природу даже через много тысячелетий после их исчезновения может сыграть ключевую роль в восстановлении существовавших когда-то лугов. По планам ученых, превращение этих территорий в дикие пастбища будет способствовать увеличению биоразнообразия, благодаря чему смогут процветать крупные травоядные существа. В свою очередь, крупные пасущиеся животные будут уплотнять почву, позволяя промерзать в зимние месяцы вечной мерзлоте более глубоко.

Особую ценность в этом отношении имеют шерстистые мамонты. По словам команды Черча, в свое время они считались инженерами пастбищ, предотвращая рост деревьев, которые разрушали бы пастбища и тем самым ставили под угрозу их естественную способность связывать углерод из атмосферы. Кроме того, мамонты распределяли своими фекалиями огромное количество питательных веществ по обширным территориям.

На вопрос, почему он выбрал шерстистого мамонта в качестве талисмана своего проекта по возрождению вымершего вида, Черч сказал, что это существо перспективно с точки зрения борьбы с изменением климата, учитывая влияние метана на потепление. Кроме того, мамонты — прекрасный вариант с точки зрения пиара.

«Они большие и милые, могут выиграть конкурс популярности. Кроме того, они также вегетарианцы: нам бы не хотелось возвращать тираннозавров», — объяснил он.

В последние годы другие группы исследователей, в том числе группа из Южной Кореи, наделали много шума разговорами о перспективе клонирования мамонта. Однако в настоящее время этот вариант не представляется возможным, поскольку он требует наличия живых клеток. Это очевидная проблема, поскольку мамонты вымерли тысячи лет назад.

Команда Черча не столкнулась с этим препятствием. Он работает с CRISPR-Cas 9, технологией редактирования генов, которая позволяет ученым изменять генетический материал существа путем разрезания целевых цепей ДНК и добавления или удаления генетических материалов для изменения общей последовательности ДНК. Позволяя ученым физически изменять структуру генома существа, эта технология дает надежду на все, от предотвращения болезней до — как в случае с проектом Черча — изменения характеристик живых существ.

Читайте также: Скоро смертоносный вирус сможет сделать школьник на кухне — Foreign Policy

Команда Черча уже много лет занимается сращиванием ДНК шерстистых мамонтов с ДНК азиатских слонов, ближайшего из ныне живущих родственников мамонтов. Цель состоит в том, чтобы создать новую породу гибридных мамонтов и слонов, устойчивых к холоду, вирусам и браконьерам. Для обеспечения последнего качества Черч генетически модифицировал их бивни, сделав их короткими, в результате чего их добыча становится невыгодной. После многих лет новаторской работы над проектом, по его оценкам, его команде осталось примерно 40 генетических корректировок до успешной разработки клетки, которая может быть использована для создания эмбриона первого нового шерстистого мамонта.

Как только эта фаза, связанная с генной инженерией, будет завершена, ключевым препятствием на пути возвращения мамонта в дикую природу станет обеспечение эффективного роста его популяции. Для появления новых мамонтов — сначала не препятствуя усилиям по сохранению азиатских слонов, а затем обеспечивая эффективное размножение воскресших видов, — Черч планирует использовать технологию рождения in vitro. Ее не стоит путать с оплодотворением in vitro, когда эмбрион создается в лабораторных условиях. При рождении in vitro для фактического развития плода от эмбриона к детеныша используется искусственная матка.

Учитывая, сколько времени потребуется для отработки всех этих новых технологий, Черч считает, что мамонты займутся восстановлением пастбищ примерно через 16 лет. В этот момент, помимо непосредственного размножения внутри этой первоначальной популяции, новых животных будут по-прежнему выводить in vitro в лаборатории. Безусловно, идея о том, что всего через 16 лет можно будет увидеть, как шерстистые мамонты бродят по своим исконным землям, многим покажется неправдоподобной.

Но Черч известен тем, что делает невозможное. Как пишет научный обозреватель Торилл Корнфельдт в своей книге «Возрождение видов: второй шанс для вымерших животных»: «Люди назвали бы [Черча] неизлечимым, почти сумасшедшим, оптимистом, если бы не тот факт, что все научные предсказания, который он сделал, действительно сбылись. И во многих случаях это действительно произошло в его собственной лаборатории.

Помимо работы по возрождению вымерших видов, Черч известен своими новаторскими работами в области секвенирования генома и синтетической биологии. Черч уверен, что между генетической работой, которую уже проделала его команда, и выпуском животных в живую природу, которые уже имели место в Плейстоценовом парке, этот проект увенчается успехом.

В последние годы научные исследования в области генной инженерии продвинулись далеко вперед. Но это сопровождалось отсутствием четких политических указаний. В настоящее время международные законы и стандарты, регулирующие возрождение видов животных, недостаточно проработаны. Авторы исследования имеющихся законов в этой области, проведенного в 2017 году, объясняют, что «крайне важно уточнить, как исчезнувшие виды будут классифицироваться, в частности, в связи с их потенциальным охранным статусом в соответствии с национальным и международным правом. … Из-за того, что дебаты по возрождению исчезнувших видов начались сравнительно недавно, [вымершие виды животных] в настоящее время прямо не рассматриваются в законодательстве».

Но именно в рамках этих юридических серых зон Вашингтону и Москве удалось успешно сотрудничать, даже во время предыдущих дипломатических разногласий. В частности, у двух стран есть опыт совместной работы по вопросам, представляющим взаимный интерес в отношении территорий, которые в то время не находились ни под чьим руководством. Об этом свидетельствуют договоры об Антарктике и демилитаризации космоса, которые были заключены во время холодной войны.

Арктика, где нет какого-либо международного договора или органа, который бы регулировал действия стран и их взаимодействие с другими, полна пробелов, включая, как отметили авторы недавнего доклада корпорации RAND, «недостаточность диалога и прозрачности по военным вопросам, ограниченные возможности для выполнения соглашений об управлении и разрыв между все большими потребностями в инклюзивности и интересами арктических государств».

"Одной из приятных особенностей научной деятельности, если ее результаты не используются для национальной обороны, является то, что она обычно способствует сотрудничеству — иногда с ее помощью можно добиваться успеха там, где этого не может дипломатия. Очень часто может проходить научная конференция даже тогда, когда государства готовы вцепиться друг другу в глотку», — указал Черч, указывая на то, что место для оптимизма все же есть.

Воодушевленные такими настроениями, Черч, Зимовы и их команды продолжают работу, несмотря на отсутствие четкой законодательной базы. Последнее было бы достаточно легко исправить: это редкая возможность для дипломатов заключить без особых рисков выгодное для всех соглашение, и, таким образом, обе стороны все более широкого разрыва между США и Россией могут его подписать с минимальными политическими издержками. Кроме того, это проект, который захватывает воображение и открывает возможности для культурной дипломатии с обеих сторон.

Свидетельства взглядов двух правительств на этот конкретный проект возрождения вымерших видов скудны, что может быть связано с тем, что на данный момент почти невозможно точно предсказать, когда, где и как мамонты будут выпущены в дикую природу. Гипотетически процесс возрождения может регулироваться смесью законов об охране окружающей среды, патентов на охрану видов и других законов.

Например, в Соединенных Штатах выпуск генетически модифицированных организмов в дикую природу может потребовать проведение анализа воздействия на окружающую среду в соответствии с федеральным законом и, вероятно, столкнуться с дополнительными препонами в соответствии с законодательством штата, а также может иметь патентные последствия. В еще большей степени эту работу может осложнить сам процесс, посредством которого гигантский проект по возрождению вымершего вида переходит из частных лабораторий в общественную сферу. Учитывая множество переменных, политикам можно простить то, что они заняли выжидательную позицию.

Но международное сотрудничество в этом вопросе — это цель, к которой все должны стремиться. Богатый послужной список России по неожиданному вооружению некоторых капризных видов, в том числе дельфинов и тараканов, создает убедительный мотив для сотрудничества со стороны США. Меньше всего Соединенным Штатам нужны шерстистые мамонты, обученные для ведения боевых действий.

В конечном счете изменение климата становится все более острой проблемой, и ни одна из великих держав мира не может позволить себе вести эту битву в одиночку. Отчаянные дипломатические времена требуют творческих мер. Соединенные Штаты и Россия давно известны своим упрямством, и ни одна из сторон не может выиграть от политической борьбы на данном этапе. Но у двух стран также есть богатая история научного сотрудничества даже в самые мрачные эпохи внешней политики. Проект возрождения шерстистого мамонта может показаться возвращением к древней истории, но он предлагает конкретный путь к совместным действиям по борьбе с изменением климата — проблеме, которая со временем будет становиться все более актуальной.